Мак молча стоял и тер замерзшие на ветру руки. Неожиданно он громко хлопнул в ладоши. Я подпрыгнула.

– Конечно, сегодня мы можем начать наше занятие на пляже. Освоим основные движения по крайней мере. А уже с водной частью разберемся потом. Хорошо?

– Да. – Я благодарно ему улыбнулась.

– Итак, положите серфы на песок, и я покажу вам, как на них надо запрыгивать, а потом грести.

– Ой, прямо как в фильме «На гребне волны». Мне очень нравится этот эпизод, – радостно защебетала Фай. И бросившись плашмя на доску, начала грести по воздуху руками.

Дэйв уставился на распростертое тело моей лучшей подруги и нервно сглотнул, стараясь, судя по всему, не думать о том, что вместо куска стеклопластика под Фай мог лежать он.

– Давай, Милли, клади свою доску, и начнем.

– Хорошо, Мак, самое… э… время взять быка за рога.

– Тогда отцепи руки.

– Хм?

– Я сказал, отпусти доску.

Мак подошел ко мне и медленно, палец за пальцем, начал отжимать от серфа мои скрюченные судорогой пальцы.

– Черт, ну и хватка же у тебя. Да ты своими когтями в доске дырки проделаешь. Можно подумать, ты мне не доверяешь.

Я отпустила наконец серф и непонимающе заморгала глазами, стараясь прийти в себя.

– Нет, не доверяю, – услышала я свой голос и потом с грубой откровенностью добавила: – Назови мне хоть одну причину, почему я должна тебе верить.

Я лежала в нашей берлоге в ванне шоколадного цвета (каждый раз, добавляя в воду пену, представляла, будто купаюсь в капуччино), когда Фай ворвалась ко мне с трезвонящим телефоном в руке.

– Милли Армстронг, хватит намыливать своего сексуального приятеля и поговори с мамой.

Я выскочила из ванны, обмотала вокруг тела полотенце и, глядя на Фай, покрутила пальцем у виска. Затем, выхватив трубку и мужественно презрев обычную для нашего коттеджа нулевую температуру, прыжками добралась до спальни.

– Привет, мам, как у тебя дела? – Меня била дрожь.

– Привет ирландским подданным; как поживаете в окружении лепреконов и фей?

– А, привет, пап, а я думала, это мама звонит…

– Здравствуй, милая, – услышала я голос матери с другой линии (как всегда). – Что это за история с намыленным молодым человеком?

– Это всего лишь одна из шуток Фай, не обращай внимания.

– Не мне следует волноваться, Амелия, а тебе, если ты допускаешь такого рода шутки. Когда в сад вхоже слишком много народу, это может повредить цветам. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

За тридцать один год я успела привыкнуть к иносказаниям матери и, к сожалению, прекрасно понимала, что она имела в виду.

– Мама, я не занимаюсь сексом с первым встречным. И вообще, если хочешь знать, я уже давно не…

– Избавь меня от подробностей, Амелия. Не стоит так агрессивно реагировать на мои слова. А скромность в подобных делах, как тебе должно быть известно, – золото.

– Ты, наверное, имела в виду молчание. В любом случае ты сама заговорила о растоптанных цветах.

В трубке раздалось легкое покашливание, и я живо представила себе мать, элегантно сидящую на стуле с небрежно скрещенными ногами.

– Мы просто хотим защитить тебя, дорогая. Ты всегда была и останешься нашей маленькой девочкой.

Я тихо застонала.

– Просто я не хочу, чтобы в один прекрасный день мы узнали, что у тебя одна из этих мерзких сыпей или что ты принесла в подоле ребенка от неизвестного ирландского бродяги.

Боже милостивый, и как старшему поколению удается безнаказанно говорить о таких вещах?

– Мы слишком стары для подобного рода известий.

– Вы не старые, – с досадой возразила я. Неожиданно у меня защемило сердце. Мне немедленно захотелось обнять этих двух людей и сказать им: все будет хорошо.

– Конечно, дорогая, – засмеялся в трубку отец. – Значит, седые волосы, морщины и радикулит – лишь плоды моего воображения. Спасибо, дочка. Теперь я заживу спокойно.

На моем лице невольно появилась злорадная улыбка, когда хохот отца сменился приступом грудного кашля, который обычно бывает у пожилых людей. Поделом ему, не будет больше смеяться над моими словами.

– Ладно, давайте уже перейдем от светской болтовни к цели звонка, – наконец выговорил он.

– Одну минуту, Фрэнк. Я хочу немного поговорить с дочерью, уехавшей на край света. Так на чем мы остановились?

Я закрыла глаза, взяла пуховое одеяло и, удобно устроившись на кровати, приготовилась к мучительно долгой беседе. Очевидно, на этой неделе телефонный бюджет не был еще израсходован и моя мать решила потратить оставшуюся сумму на меня. Какая честь.

– Что нового в мире Армстронгов? – проверещала Фай, едва я вошла в гостиную, растирая покрасневшее ухо.

– Да ничего особенного.

– Ничего? Но ты говорила с ними целый час. Что же вы обсуждали?

Я зевнула и плюхнулась на диван рядом с Фай. Фиона всегда любила послушать новости о моей семье, поскольку большую часть жизни жила одна. Поэтому, невзирая на мое явное нежелание воспроизводить откровенно утомительный разговор, я не стала отмалчиваться.

– Ну, мама рассказала, что случайно в банке столкнулась с моим бывшим ухажером. На нем был дорогой костюм, и (тут я процитировала мать) «он избавился от прыщей, заделавшись вегетарианцем. Правда, кожа у него стала немного желтоватой, но зато он отрастил шикарные усы».

– Господи, какая гадость. Кажется, уже тогда ты не умела выбирать себе парней.

– Это было очень давно, – спокойно ответила я, решив не замечать откровенной подколки в адрес Дэна Кленси. – Еще мама сообщила, что я не смогу у них остановиться, если приеду их навестить, поскольку они переоборудовали комнату для гостей в спортзал.

– Спортивный зал? Черт возьми, наверное, это сейчас модно. Я не знала, что твои старики – фанаты фитнеса.

– Да нет. – Я задумалась. – То есть они, конечно, занимались спортом еще в колледже. Ну, ты наверняка слышала: в плавании моя мама подавала большие надежды. Но потом они превратились в обычных трудоголиков среднего возраста.

– Прямо как я, – захихикала Фиона, похлопав меня по руке. – Ты должна ими гордиться. В таком возрасте начать тягать железо…

– Я сомневаюсь, что мама станет поднимать штангу. Во всяком случае, она мне все уши прожужжала про лежак, который она собирается купить, чтобы принимать солнечные ванны.

– А-а. Видно, захотела пополнить ряды неестественно загорелых англичан.

– Именно.

– Так в чем проблема? Если не считать того, что твоя мама решила превратиться в латиноамериканку?

Я повернулась к Фай, и только тут до меня дошло, что весь разговор я просидела насупившись.

– Да у тебя все на лице написано. – Фай скривила смешную рожицу. – Вряд ли ты очень уж желаешь навестить родителей и пожить у них дома. Давай выкладывай, о чем ты на самом деле беспокоишься?

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Наверное, мне не по себе из-за отца.

– Почему?

Я замолчала. Продолжать было неловко. Ведь Фай, считай, жила без семьи. Она даже не знала, в какой стране находятся ее родители и вообще живы ли они. На фоне ее проблем мои страхи выглядели нелепо.

– Не надо меня жалеть, Милли, – прочитала мои мысли Фиона. – Давай рассказывай.

Я вздохнула.

– Прошлый раз, когда я звонила родителям, у отца было повышенное давление из-за стресса. А сейчас мама намекнула, что здоровье действительно ухудшилось.

– Намекнула?

– Да, поскольку каждый раз, когда она пыталась мне рассказать подробности, отец сразу менял тему. А это значит, он что-то скрывает. Знаешь, мой отец – типичный пожилой мужчина, эдакий глава семейства, который не желает показывать свои слабости женщинам и думает, будто он неуязвим и болезни и старость обойдут его стороной. Врачей он никогда не слушает, считая, что про себя ему и так все известно. Скорее всего ничего серьезного с ним не произошло. Я не хочу, чтобы ты волновалась по этому поводу, Фай. Просто, услышав голоса родителей по телефону, я вдруг поняла, как далеко они от меня находятся и что они не вечны… – Мой голос умолк.