— К мундиру?

— Вот и видно, что ты совершенно не знаешь историю. Я прикинула, что в этих краях по тем временам роботы обязательно должны быть запрограммированы на подчинение мундиру. Пришлось обратиться в местный музей. Там одолжили мне эту хламиду. Сейчас ты облачишься в форму неофашистского генерала. Впрочем, ты ведь даже и про фашизм ничего не слыхивал — откуда тебе знать о неофашистском режиме. На мне офицерский мундир, я буду твоим адъютантом. Как только ты напялишь мундир роботы проникнутся к тебе почтением. К сожалению, третьего мундира в музее не нашлось, да вряд ли бы я и смогла надеть его на себя — и так было не повернуться. Кстати, где твой коллега? Ты не видел его?

— Его увели на допрос. Ты знаешь, кто он? — я нарочно выдержал паузу, заранее наслаждаясь эффектом, какой должны произвести мои слова. — Он — Бриг!

— Бриг! — Обрадовалась Инга. — Кажется, я сто лет не видела его. Надеюсь, он не изменился. Судя по тому, что он тоже влип вместе с тобою — не изменился, — решила она. — И ничему не научился. Как только я сразу не догадалась, что это должен быть Бриг. На планете вас только двое неучей.

Инга вошла во вкус и продолжала зубоскалить надо мной и над Бригом. Я тем временем переоделся в генеральский мундир. Мне он пришелся почти в пору, разве что китель был чуточку мешковат.

— Сойдет, — решила Инга. — Можешь смело командовать. Только старайся говорить четко и безапелляционно — чин обязывает. Можешь произносить любые глупости, требовать, что угодно — все сойдет. Они обязаны трепетать перед тобою. Мозги тебе могли понадобиться, если бы ожидалась встреча со старшим по званию. Но вряд ли среди роботов отыщется маршал.

— Ты уверена, что в них именно такая программа заложена? По-моему, нельзя ничего глупее придумать.

— Ты сам видел, как они со мной обращались.

Инга оправила на себе мундир.

— Идем выручать Брига, — сказала она. — Нет, нет, я должна следовать позади тебя, и вообще никаких услуг ты не должен оказывать мне. Я всего лишь офицер.

Роботы беспрепятственно выпустили нас из камеры. Пока мы проходили мимо, они изваяниями стояли по обе стороны двери и смотрели перед собой остекленелыми глазами. Затем, одновременно взбрыкнув ногами, пристроились позади нас. Двигались они той же несуразной походкой, стуча о пол всей ступнею. Я лишний раз убедился, что это действительно роботы — их движения были абсолютно синхронны.

Я все еще недоумевал: зачем понадобилось задавать роботам программу, по которой они подчинялись каким-то нашивкам на мундире. Бриг сидел напротив следователя под ослепительным лучом рефлекторной лампы. За его спиною стояли два робота.

Увидев нас, следователь вскочил. Его физиономия — не могу удержаться от невольного антропоморфизма — выразила смятение, взгляд остановился на моих плечах. Он словно окоченел и мгновенно утратил сходство с живым человеком — видно стало, что это всего лишь механический истукан.

— Го-с-по-… — Он произнес длинную фразу, смысла которой я не разобрал, но догадался, что это было звание мундира, надетого на мне. Остальную часть тирады я понял: робот докладывал, что в шахте на восьмом горизонте в непосредственной близости от пульта управления задержаны двое неизвестных; их подлинные намерения пока еще неизвестны; по всей видимости, в городе находится разветвленная шпионская сеть…

Он продолжал заикаться, но я не слушал его. Должно быть, Бриг все же позабыл про наш уговор, перечил роботу, и ему выкручивали руки. Он был без сознания.

«Кончились ваши идиотские штучки», — мстительно подумал я, проникаясь невольной злостью к этим ни в чем неповинным роботам.

— Покажите вещественные доказательства, про которые вы упомянули, — потребовал я.

Следователь открыл ящик стола, извлек из него два видеофона и мой альфапистолет. Главное — завладеть пистолетом. Мысленно я представил себе, каким фейерверком вспыхнут внутри робота искусственные нейроны, и он превратится в груду обломков.

Я взял пистолет. На миг мне почудилось смятение во взгляде робота. Все таки конструкторы сумели добиться редкостного сходства с человеком. Именно вот такие проблески жизни в лице робота и могли привести Брига в раздражение.

Ощутив в руке спасительную тяжесть альфапистолета, я тоже поддался секундному настроению мстить, позабыл, что передо мной всего лишь робот.

— Что вы с ним сделали!?

— Мы-до-п-ра-шив-али-пре-сту-п-ни-ка-при-ме-ня-я-до-зво-лен-ные мето-ды…

— Больше вы не будете применять никаких методов, — сказал я, направляя излучатель альфапистолета на робота.

Я сознавал, что веду себя, как актер в старинной мелодраме. Нужно было просто надавить на спуск: все равно робот не оценит моего сарказма.

Следователь воспользовался заминкой и, по-видимому, нажал под столом потайную кнопку — в штреке завыла сирена, послышался быстрый топот. Судя по звукам, на подмогу бежали несколько десятков роботов. Нужно было спешить обезвредить сначала этих, что находились в одной комнате с нами.

— Гелий, стой! — смятенный Ингин голос удержал мой палец на спуске. — Он — человек!

Натренированным движением робот выбил из моей руки альфапистолет. Двое других напали на меня сзади.

В это время очнулся Бриг. Я увидел его ироническую улыбку — похоже он ухмылялся над самим собою.

— Мы ошиблись, — сказал он. — Они — люди. Альфапистолет вновь очутился в руках следователя. Нам с Ингою скрутили руки.

— Ди-вер-сан-ты, — произнес следователь, яростно перекривив лицо.

В одно мгновение с моего мундира сорвали все нашивки. Там, где они не отпарывались, их оторвали вместе с сукном. То же проделали с Ингиным мундиром. Мы лишились всех атрибутов, которые совсем недавно давали нам власть.

На этот раз нас рассадили в одиночные казематы. У меня появилось время поразмыслить. Я все еще не хотел верить, что это люди. Не столько меня смущало, откуда они взялись здесь под землею, сколько их странные манеры и поведение. Я допускал еще, что роботам могла быть задана столь бессмысленная программа, но как можно было до такой степени оболванить людей, превратить их в механических истуканов, не укладывалось в уме.

На время я позабыл о существовании подлинного мира, того мира, который остался наверху, и поразился, когда услышал частую перестрелку. Выстрелы гулко разносились в рудничном штреке.

Стрельба затихла. Дверь камеры распахнулась настежь. Три автоматных ствол а взяли меня на прицел. Одного из своих спасителей я узнал: это был инженер из нашего института. Я был одет в старинную форму и при скудном освещении вполне мог сойти за одного из солдат подземелья. Дурацкая мысль возникла у меня: я решил притвориться — выструнился истуканом, притопнул ногою и сделал окаменелый взгляд. Мистификация удалась. Прогремел выстрел. Я ощутил мгновенный укол в грудь — и тут же потерял сознание.

Вначале возвратился слух. Слышу рубленый лающий говор, не сразу соображаю, что это. Потом мгновенно вспоминаю случившееся. Где я? Нежели все еще в подземелье? Во всяком случае, говорит один из тех. Кто-он: автомат или человек?

Хоть я находился в плену меньше суток, однако смысл произносимых слов улавливаю без труда, словно он говорит вовсе не по складам и не путает ударений. Вот что значит привычка.

— Одержана крупная победа. Мы завладели тюрьмой. Будем ждать инструкций, что делать дальше. Основное теперь — дисциплина, беспрекословное повиновение старшим. Ни на минуту не забывать о бдительности, среди нас могут оказаться вражеские лазутчики. Не исключено предательство. Под подозрением находятся все. Каждый из вас наблюдает за всеми, все наблюдают за ним. Любая попытка вступить в разговор с тюремщиками наказывается смертью. Приговор приводить в исполнение без промедлений, это обязан сделать любой, кто заметит что-либо подозрительное.

Осторожно приоткрываю глаза. Так и есть: я нахожусь в больничной палате. Ни о каких тюрьмах сейчас никто и не знает. Смутно припоминаю из истории средневековья: тюрьма — это, кажется, место заточения. Вот чертовщина: на больничных окнах и впрямь решетки. Видимо, их приварили недавно и сделали это наспех. Из-за них вид на горы обезображен — даже смотреть не хочется. В палате, кроме моей койки, стоят еще три. Видимо, их внесли недавно: подобного наплыва пациентов в больнице не ожидали, больше половины мест обычно пустовало. А сейчас, судя по тому, что нас четверо, больница переполнена.