Графиня Анастасия, даже призывая своих друзей на битву, оставалась леди. Даже если бы она сочла необходимым собственной персоной принять участие в бойне, можно быть уверенным — она как-нибудь сумела бы быть выше этого и не допустить, чтобы слишком много крови запятнало ее платье.

Благородное воспитание не является врожденным; ему обучаются, и это занимает много времени. Но раз научившись, разучиться очень трудно — это становится средни инстинкту. Таким образом, воспитание торжествует над обстоятельствами.

Признанное воровство являет собой другую иллюстрацию. Человек крадет — что ж, прекрасно. Но крадет грациозно и стильно, и люди прощают его, а иногда даже придерживают для него дверь, когда он ступает в ночь с добычей в руках. Воспитание и политес выдерживают самые поразительные провокации, в том числе, и воровство.

Единственное, на что остается уповать, — что вор и его жертва будут играть по одним и тем же правилам.

В бывшей комнате Амалии Йенсен бушевало самое настоящее пламя. Дверь шкафа распахнулась, и простейший робот, в чьи обязанности входило следить за тем, чтобы одежда висела как полагается, вытянул длинную механическую руку и стал брызгать из огнетушителя.

— ШАЛУН Ронни? — сказал Пьетро и снова зажал себе рот, когда гигантский рыжий эльф развернулся на звук его голоса и занес свою волшебную палочку. Пьетро пришел к заключению, что волшебная палочка не собирается перенести его на Волшебную Планету Приключений, где добрая Тетушка Джун и сварливый, но мягкосердечный Дядюшка Амос в перерывах между схватками с доисторическими зверьми или предателями-инопланетянами будут давать ему разумные советы; скорее она разрубит его надвое. Пьетро взвизгнул и со всей скоростью, на какую был способен, нырнул за кушетку. Меч со свистом разрезал подушки.

Роман, стоя позади Хотвинна, поднял металлический стул и ударил им точно в висок Шалуна Ронни. Ронни взвыл и развернулся, а его волшебная палочка сверкающей дутой разбрасывала волшебную пыль. Женский голос по коммуникатору посулил смерть и твердость. Ронни снова круто развернулся, и Роман поднял стул, чтобы перехватить его. Меч до половины вошел в стул, а потом, подрагивая, застрял. Роман вывернул стул, вырвал меч из рук Шалуна Ронни и швырнул его в угол.

— Любитель цветочков! — заревел Шалун Ронни. Приклеенная улыбка так и не сошла с его лица.

Роман понял, что именно Шалун Ронни повырывал с корнем цветы в доме Амалии Йенсен. Его сердце наполнилось яростью.

— Варвар, — произнес он и как следует двинул Шалуна Ронни по носу. Ронни бешено развернулся, чтобы нанести ответный удар, не подходя близко. Роман стукнул его снова, попал, ногой ударил Ронни в живот, а затем сделал оборот вокруг себя и ударил Ронни ногой прямо в лоб. Оглушенный, Хотвинн повалился на пол.

— Деревенщина. Это послужит тебе уроком, — твердо сказал Роман, отряхнул руки от пыли и потянулся к двери в коридор. (Политес, политес. Вот вам опять воспитание.) Открыв дверь, Роман увидел в холле Грегора, Мейстрала и Амалию Йенсен.

— Сюда, дама и господа, — произнес он и торжественно поклонился.

Тви добежала до верха служебной лестницы. Через свои сенсорные усилители и торжествующую мысленную музыку, звучавшую в ее голове как аккомпанемент картине, рисовавшейся ее мозгом, она услышала чужой голос Хосейли: — Сюда, дама и господа, — а затем — шаги людей. Похоже, их было много. Тви внезапно вспомнила, что у нее с собой только парализатор и что настоящие воры презирают насилие. Она также сообразила, что если она выйдет за дверь, то уже не сможет избежать печальных последствий, как это уже было, когда она наполовину проникла через окно Йенсен.

Тви решила немного подождать.

Баров Синн понял, что в его пистолете подходят к концу заряд энергии, а также что у него нет дополнительных зарядов. Кроме того, он понимал, что надо что-то делать, и быстро. Он вручил свою душу Императору и Шестнадцати Активным и Двенадцати Пассивным Добродетелям, затем ринулся вперед и нырнул головой вперед сквозь разбитое окно комнаты Амалии Йенсен, ударился о пол и покатился по комнате с пистолетом наготове.

Комната была освещена пламенем, окутана облаком дыма. У барона защипало в глазах. Он смутно разглядел руку и оружие, высовывавшиеся из шкафа, и тремя выстрелами наобум из своего пистолета вдребезги разнес простейшего робота, пытавшегося потушить пожар.

— Кретин, — сказал барон, осознав свою ошибку. И захрипел. Комната наполнялась дымом.

Пьетро поднялся из своего убежища за подушками кушетки. Мисс Йенсен вплывала в дверь вслед за Мейстралом.

— Мисс Йенсен! — восторженно вскричал Пьетро. Он сделал шаг из укрытия, споткнулся о меч Хотвинна, все еще наполовину застрявший в опрокинутом стуле, и грохнулся на пол.

Услышав грохот, Амалия повернулась на звук:

— О! Привет, Пьетро, — сказала она.

Втискиваясь в защитный пояс и нащупывая разрывное ружье, Чанг прислушивался к грохоту и глухим ударам, раздававшимся сверку. Он поднял глаза, нахмурился, задумчиво оглядев бесчувственное тело Бикса, и решил, что прямой путь наверх, по спиральной лестнице, сопряжен с опасностью. Чанг открыл французское окно, выходившее на небольшое восточное крыльцо, и бросил взгляд вверх, на окна юге-восточней гостиной. В одном из них, похоже, была аккуратная дыра. Это явно был путь к спасению, избранный злодеями.

Чанг улыбнулся. Ей-богу, он расставил им ловушку.

Скорчившись за металлическим цветочным горшком, он убрал закрывавшие обзор папоротники, затем сконцентрировал свое внимание на окне. Личность с большим воображением могла бы подождать, пока враг не предпримет попытку бежать, а потом перехватить их одного за другим. Чанг, как мы отметили, воображением не отличался.

Когда он выстрелил, воздух зашипел.

Роман подобрал пыхтелку Хотвинна, проверил заряды и активировал ее.

— Сюда, — сказал Мейстрал, указывая на открытое окно, но, как только он собрался перепрыгнуть через подоконник, на дисплеях его маскировочного костюма предостерегающе заиграли огоньки — индикаторы невидимых разрывных разрядов, с треском летевших в окно. Мейстрал, остановился, огляделся и увидел дверь в библиотеку. Он понял, что ему уже стало надоедать выходить первым. Мейстрал показал рукой: