— Мейстрал, сэр.

— Пааво Куусинен. — Это был стройный, холодноватый человек, приближавшийся к среднему возрасту.

— Ваш сюртук сшит по имперской моде. Вы принадлежите к компании Синна?

— Я путешествую в одиночестве, сэр. По делам.

Мейстрал не смог придумать, что сказать в ответ, а манеры незнакомца не располагали к задушевным беседам. Он продолжал танцевать.

— Дрейк.

— Николь.

— Ты знаешь, что в Помпеях ежегодно четыреста человек погибают в авариях, связанных с морем?

— А. Вижу, ты поговорила с человеком в форме.

— Он набит фактами, Мейстрал. Сколько времени прошло с тех пор, как я слышала настоящий факт? Не предположение или слух, а настоящий четкий факт. Четыреста жизней. Факт.

— Факт тот, что ты красива.

— Это факт, который, к моему огорчению, слишком хорошо мне известен.

— Пьетро Кихано.

— Генерал Джералд. Военно-морские силы. В отставке. — Генерал был широкоплечим мужчиной, державшимся очень прямо, на его лице застыло выражение вечной ярости.

— К вашим услугам, сэр.

— Дурацкое занятие — этот танец. Я сегодня обнюхал столько грязных шей, что это просто скандал. Кстати, вашу тоже не помешало бы немного помыть.

— Э-э, я сразу же это сделаю. Послушайте, знаете, с кем я только что познакомился? С Дрейком Мейстралом. Знаете, Ледник Ховенбург. История со Швейцарским Сыром.

— Мейстрал? Здесь? Где?

— Вон там. В трауре.

— Ха! Возмутительно! И к тому же здесь, в таком обществе.

— О. Простите, сэр.

— Вам бы не следовало носить высокие каблуки, молодой человек. Лишний рост вам не нужен.

— О. — Один такт. — Вы правда так думаете?

— Николь.

— Пааво Куусинен. К вашим услугам, мэм.

— Вы прибыли из Империи?

— Да, мэм. Неужели это так бросается в глаза?

— Если хотите сохранить инкогнито, вам следовало бы сменить сюртук.

— Я опечален. Я изучаю человеческую природу и надеялся смешаться с толпой, лучше всего — просто наблюдать, как остальное человечество играет в свои игры. Мой портной заверил меня, что это — последняя мода.

— Наша мода больше не идет от Империи. Здесь найдется кое-кто, кто счел бы это потерей.

— Дрейк Мейстрал.

— Генерал Джералд. Военно-морские силы. В отставке. Только попробуйте позариться на что-нибудь из того, что принадлежит мне, и я вас убью.

Изумление. Прыжок, прерванный на середине:

— Прошу прощения, сэр, но у меня нет ни малейшего намерения…

— Мне плевать на ваши намерения. Меня интересуют только результаты. Только попробуйте двинуться в ноем направлении, и я вас убью или прикажу кому-нибудь это сделать. Это честное предупреждение.

— Достаточно честное, сэр.

— И ваши суждения по поводу моей честности мне тоже не нужны, черт бы вас побрал. Идите, нюхайте шею вон той леди и убирайтесь с моих глаз к чертовой матери.

— Мисс Йенсен, если все обстоит так, как вы говорите, мы придется заплатить мне по меньшей мере шестьдесят. Даже больше, если работа будет трудной.

— Вы сомневаетесь в моей информации?

— Ваша информация может оказаться устаревшей.

— Ваша цена… высока, Мейстрал.

— Вы же не даете мне прав на информацию. Если передумаете, цена будет снижена.

— Извините. В этом вопросе я буду стоять на своем.

— Тогда я буду настаивать на своей цене. Примите мои извинения, мисс.

— Я видел ту вашу драку. Дрянная робота, черт побери.

— Да, генерал. К несчастью, у меня сапог соскользнул.

— Ха. Вы лжец или просто кретин. Она подставила вам ножку, вы рассредоточились, она перехватила ваш клинок у эфеса, и с вами все было кончено. Курсант, и тот справился бы лучше.

— Сэр!

— Нечего мне разыгрывать разъяренного боевика. Может, я и в отставке, но на такие штучки вы меня не поймаете. Я бы вас на кусочки разрезал.

— Мейстрал.

— Графиня. — Его нервы мучительно заныли, казалось, его руки и ноги вот-вот задрожат, и решимость готова была покинуть Мейстрала. Не слишком приятно обнаружить, что великан-людоед твоего детства сохранил свои зубы и способность вызывать ускоренное биение твоего пульса и слабость в коленях. — Позвольте выразить благодарность за теплую записку по поводу смерти моего отца.

— Он был достойным сыном великого отца. На твоем месте я не стала бы пытаться с ним соперничать. — Графиня говорила на Классическом Хосейли, ее произношение было безупречным.

Мейстрал отвел назад уши — выражение полного согласия по Высокому Обычаю. (Высокий Обычай требует, чтобы уши были подвижными. Пожалейте графа Квика, лишенного таких ценных средств выражения).

— При существующем характере времени, — сказал Мейстрал, — это невозможно.

Он говорил на стандартном языке Хосейли, подозревая, что это каким-то образом может вывести ее из равновесия.

Глаза графини сверкали, как осколки отполированного голубого камня:

— При твоем характере, ты хочешь сказать.

Мейстрал пожал плечами:

— Возможно, если вам угодно.

— Значит, ты здесь по делам, связанным с твоим… родом занятий?

Он улыбнулся:

— Разумеется, нет, графиня. Я здесь, чтобы сходить в зоопарк и посмотреть метанитов.

— Зоопарк.

Казалось, что лицо графини Анастасии никогда не меняет своего выражения; она разглядывала Мейстрала так пристально, что это не только показалось ему пугающим, но и смутило его.

— Твой отец был стабильным человеком.

— Он стабильно влезал в долги.

— Я могла бы найти тебе занятие, если это то, чего ты хочешь.

— Я предпочитаю не навязываться старым связям, графиня. — Мейстрал с нетерпением ждал, когда же закончится этот тур.

Уши графини опустились в хосейлийском выражении презрения:

— Гордость. Гордость и неустойчивость. Неудачное сочетание.

— Неудачное время, графиня. Уверен, что к нашему взаимному сожалению.

Тур окончился, и Мейстрал повернулся к человеку, танцевавшему справа. Его нервы все еще пели. Счет, подумал он, почти равный. Неплохо для человека, вынужденного оживить детские страхи.