Осматривая комнату, Изгримнур на мгновение задержал взгляд на маленьком светлом пятне в дальнем углу. Поняв, в чем дело, герцог широко улыбнулся в бороду. Это был Пасваллес, несомненно, снова удравший от матери и ее подруг. Изгримнур не сомневался, что он явился посмотреть на настоящих Рыцарей, Сидящих за Столом. Мальчик запросто может получить по уху. Барон Сориддан встал со своего места во главе стола и поднял кубок. За его спиной на знамени распростер широкие крылья голубой журавль — герб дома Метессинов.

— Давайте поприветствуем наших гостей, — сказал барон, иронично улыбнувшись; его загорелое бородатое лицо забавно сморщилось. — Я, несомненно, стал предателем, уже открыв для вас ворота, принц Джошуа, и не нанесу большего урона своей чести, выпив за ваше здоровье.

Изгримнур обнаружил, что ему нравится Сориддан. Он мало соответствовал привычному образу наббанайского барона: толстая шея и крестьянский тип лица делали его скорее похожим на удачливого жулика, чем на наследственного обладателя огромного феодального поместья. В хитрых глазах барона светилась обманчивая самоирония. Он так великолепно владел вестерлингом, что Изгримнура перестали удивлять успехи маленького Пасваллеса.

После того как кубки были вновь наполнены, со своего места поднялся принц Джошуа, чтобы поблагодарить народ Хасу Метессы за гостеприимство. Это было встречено вежливыми улыбками и одобрительным ропотом — немного более громким, чем того требовала обычная любезность. Когда принц сел, застольная беседа начала снова набирать силу, но Сориддан жестом попросил молчания.

— Итак, — сказал он Джошуа достаточно громко, чтобы могли слышать все сидящие за столом, — мы сделали все, что должны были сделать, будучи добрыми эйдонитами — а кое-кто может сказать, что гораздо больше того, пустив вас на нашу землю. — Придворные улыбались, но взгляд Сориддана был холоден. — Уйдете ли вы с миром, Джошуа?

Изгримнур удивленно хмыкнул. Он полагал, что барон отошлет лишние уши, чтобы поговорить с принцем наедине, но, очевидно, у Сориддана были другие планы.

Джошуа тоже явно не ожидал такого поворота событий, но быстро пришел в себя от первого потрясения.

— Если ты выслушаешь меня и останешься равнодушным, барон, то так мы и сделаем сразу после рассвета. Мои люди разбили лагерь под твоими стенами не для того, чтобы угрожать тебе. Ты не сделал мне ничего плохого, и я не собираюсь отвечать черной неблагодарностью.

Барон долго смотрел на него, потом повернулся к своему брату.

— Бриндаллес, как ты думаешь? Не странно ли, что принц Эркинланда хочет пройти через наши земли? Куда это он направляется?

Бриндаллес был похож на барона, но черты, казавшиеся опасно хитрыми у Сориддана, у его брата выдавали только усталость.

— Если он идет не в Наббан, — последовал мягкий ответ, — то может двигаться только в открытое море. — Бриндаллес слабо улыбнулся. Трудно было поверить, что такой вялый человек может быть отцом неугомонного Пасваллеса.

— Мы идем в Наббан, — сказал Джошуа. — Это ни для кого не секрет.

— И что же вам там понадобилось, если это не опасно для меня, но грозит большими неприятностями моему сеньору Бенигарису? — спросил Сориддан. — И почему бы мне не взять тебя в плен?

Джошуа оглядел притихшую комнату. Весь цвет Хасу Метессы сидел за длинным столом, пристально наблюдая за ходом беседы.

— Ты уверен, что я могу говорить откровенно?

Сориддан беспокойно задвигался.

— Говори, и пусть эти люди будут нам свидетелями.

— Очень хорошо. — Джошуа повернулся к Слудигу, который, несмотря на то что уже несколько раз осушил свой кубок, с мрачной настороженностью наблюдал за происходящим. — Могу я взять свиток?

Пока светловолосый риммер доставал дорожную сумку, принц обратился к Сориддану:

— Как я уже сказал, барон, мы идем в Наббан. Мы идем туда в надежде изгнать Бенигариса из Санкеллана Магистревиса. Одна из причин — его союз с моим братом. Падение Бенигариса ослабит позиции Верховного короля. Все знают о моей вражде с Элиасом, но мало кто понимает, почему она началась.

— Если ты думаешь, что это важно, — ровно сказал Сориддан, — расскажи. У нас достаточно вина, и мы у себя дома. Это твоя маленькая армия может уйти, а может и не уйти на рассвете.

— Что же, я расскажу, потому что нельзя просить союзников воевать неизвестно за что, — ответил Джошуа.

— Хеа! Союзников? Воевать? — Барон нахмурился и выпрямился. — Вы идете по опасному пути, Джошуа Безрукий. Бенигарис мой сеньор. Ожидать, что я позволю вам пройти через мои земли, — само по себе безумие, но я хотел выслушать вас из уважения к вашему отцу. Но искать во мне союзника — бред!

Он взмахнул руками. Около двух дюжин вооруженных стражников, стоявших у стены на протяжении всей трапезы, немедленно пришли в боевую готовность.

Джошуа, не дрогнув, выдержал взгляд Сориддана.

— Как я сказал, — продолжил он, — я объясню, почему Элиас не должен больше занимать трон из костей дракона. Но не сейчас. Существуют и другие вещи, о которых тебе следует знать. — Он принял свиток из рук Слудига. — Мой лучший рыцарь сир Деорнот Хевенширский участвовал в битве при Бычьей Спине, куда герцог Леобардис привел войска Зимородка, чтобы помочь снять осаду с Наглимунда, моего замка.

— Леобардис принял вашу сторону, — коротко сказал Сориддан, — Бенигарис на стороне вашего брата. Решения старого герцога не могут повлиять на мои отношения с его сыном. — В глазах барона, однако, было некоторое сомнение. Глядя на него, Изгримнур решил, что Сориддан предпочел бы, чтобы старый герцог был жив и необходимость сохранять лояльность к своему сеньору не лежала бы на его плечах столь тяжким грузом. — И какое же этот сир Как-там-его имеет отношение к Метессе?

— Может быть, куда более прямое, чем ты думаешь, — впервые в голосе Джошуа прозвучали нотки беспокойства.

Осторожней, мальчик мой. Изгримнур нервно теребил бороду. Не дай твоей тоске по Деорноту помутить твой разум. Мы гораздо дальше от цели, чем я думал. Но в любом случае Сориддан пока что слушает.

Словно услышав невысказанный совет старого друга, Джошуа сделал пазу и перевел дыхание.

— Прости меня, барон Сориддан. Я понимаю твою преданность дому Зимородка. Я хочу только сообщить тебе то, что, по моему мнению, тебе следует знать. Я не собираюсь указывать тебе, что делать. И сейчас я прочту то, что написал Деорнот о битве при Бычьей Спине. Точнее, он рассказал это, а записал отец Стренгъярд… — принц повернулся к архивариусу, застенчиво вжавшемуся в стул у дальнего конца стола, — и правдивость его слов клятвенно заверена этим священником и Господом.

— Зачем нам читать пергамент? — нервно спросил Сориддан. — Если этот человек хочет что-то рассказать нам, почему он не пришел сюда сам?

— Потому что сир Деорнот мертв, — жестко ответил Джошуа. — Он погиб от рук наемников-тритингов, которым мой брат заплатил.

После этих слов в комнате произошло заметное движение. Тритингов презирали и боялись в пограничных баронствах Наббана — презирали как грязных дикарей, а боялись потому, что во время бешеных набегов кочевников окраинные земли принимали большую часть удара на себя.

— Читай.

Сориддан был явно разозлен. Изгримнур подумал, что сообразительный барон уже понял, в какую ловушку его загнала собственная хитрость. Он собирался поставить Джошуа в сложное и двусмысленное положение, предложив рассказать о своей измене в присутствии множества свидетелей. Теперь он начинал понимать, что слова принца нельзя будет просто так пропустить мимо ушей. Это было скользкое место, но даже теперь господин Метессы не захотел отослать людей. Он сделал свой ход и не собирался нарушать правила. Герцог Элвритсхолла обнаружил, что начинает по-новому оценивать этого человека.

— Я попросил Деорнота рассказать эту историю священнику перед битвой у Нового Гадринсетта, — сказал Джошуа. — То, что он видел, казалось мне слишком важным, чтобы позволить этому умереть вместе с Деорнотом, а у нас обоих было мало шансов остаться в живых после этой битвы. — Он помог себе развернуть свиток обрубком правой руки. — Я прочту только ту часть, которую, я полагаю, вам необходимо услышать, но потом, Сориддан, я с радостью дам тебе прочитать весь свиток самому.