Мужчина в сером костюме улыбается, кривя тонкие губы, словно узнал выражение твоих глаз. Он кивает врачу, сует папку под мышку и направляется к двери, исчезая из поля твоего зрения за контурами синих брюк Янкеля.

Ты только что повстречался с ангелом мерти и не узнал его. Его никто не знает в лицо.

Янкель слегка сжимает тебе руку, а это значит, что врач повернул краник и на второй линии, но ты не поднимаешь глаз, дабы не встретиться взглядом с охранником. Тебе не хочется, чтобы он стал последним, кого ты увидишь. Он никто – просто тот, кто охраняет твою клетку. Может, вполне приличный для хранителя человеческого зоопарка, но не более того.

Проходит немного времени – густое и вязкое время тем не менее ползет вперед. Взгляд устремляется к флуоресцентным лампам на потолке, и они расплываются еще больше прежнего, а по краям возникают радужные полоски. И ты понимаешь, что твои глаза наполняются слезами.

Одновременно в комнате становится теплее. Стянувшаяся было от холода кожа разглаживается, мышцы расслабляются. Это не так уж и плохо.

Но тебе никогда не вернуться. Сердце ускоряет ритм. Они заталкивают тебя во мрак. На большом корабле один пассажир оказался лишним, и ты вытянул короткую соломинку.

В тебе нарастает нечто вроде животной паники, и на мгновение ты напрягаешься, стараясь разорвать путы, – или пытаешься это сделать, – но все уже зашло слишком далеко. В твоей груди сокращается мускул, вот и все – медленным спазмом, словно в начале родов.

Только направление не то. Ты выходишь наружу, а не проникаешь внутрь…

Тебя безжалостно втягивает мрак, тащит вниз, ломая сопротивление. Ты уже висишь, удерживаясь кончиками пальцев, над океаном черного бархата, и так легко, легко, легко прекратить упираться… но под этой мягкостью что-то таится, нечто грубое и окончательное… и такое ужасающе одинокое.

Погас, свет почти погас, остался лишь быстро исчезающий размытый мазок. Все, пропал окончательно.

Беззвучный вопль, вспыхивает искра, но через секунду ее поглощает холодный мрак.

«Господи, я не хочу!»

Полчаса спустя он все еще дрожал.

– Ты такой сканнер, Гардинер. Смертельная инъекция… Господи!

Орландо поднял голову. Перед глазами все немного расплывалось. Темный салун было полон теней и дрейфующих облачков тумана, но широкий силуэт его друга было трудно с чем-то спутать.

Фредерикс уселся на кривоногий стул с высокой спинкой и уставился на меню ощущений, проползающее по черной поверхности стола непрерывно меняющейся абстрактной паутиной морозно-белых букв. На его лице появилось преувеличенное отвращение, а плечи приподнялись, отчего сим его показался еще мускулистее, чем обычно.

– Что с тобой, Гардинер? Зачем тебе такие экстравагантные путешествия?

Орландо никогда не мог понять, почему Фредерикс так любит симы, напоминающие бодибилдеров. Может, в РЖ он какой-нибудь тощий замухрышка? Узнать это было невозможно, потому что Орландо никогда не видел друга во плоти, а сейчас об этом невежливо даже спрашивать. Кстати, сам Орландо далеко не новичок в работе с образами: сим, который он сейчас носил, был, как обычно, добротно сработанным, хотя и не особенно красивым или внешне впечатляющим.

– Гонки смерти? Просто они мне нравятся. – Орландо слегка запинался, формулируя фразы, потому что еще не пришел в себя после очередного скольжения в ничто. – Они меня… интересуют.

– Верно, сейчас они прямо-таки патологически популярны.

Через весь стол перед Фредериксом протанцевала цепочка крохотных скелетиков; каждый был облачен в костюм Кармен Миранды. Они кривлялись, сталкивались бедрами, а затем с легким хлопком исчезали один за другим, переваливаясь через край стола. Здесь их было полно – миниатюрные скелетики спускались по леденцовым палочкам и катались по ледяным подносам, а на огромном канделябре целая армия скелетов занималась акробатикой. Оформление салуна «Последний шанс» сильно намекало на виртуальную близость с «Конечной станцией», однако большинство его завсегдатаев предпочитало псевдоготику клуба более неприятным и более реалистичным ощущениям, продававшимся в соседнем сайте.

– Ты же пережил вместе со мной крушение самолета, – напомнил Орландо.

– Да, разок, – фыркнул Фредерикс. – Зато ты летал на нем столько раз, что для тебя, наверное, там забронировали постоянное место. – Широкое лицо его сима на мгновение застыло, как будто находящийся где-то реальный Фредерикс отключился от системы, но причина крылась лишь в неспособности доступных ему программ изображать угрюмость – к несчастью для Фредерикса, который эту угрюмость попытался выразить. – А для меня это оказался кошмар. Я уже решил было, что и в самом деле сейчас умру… у меня чуть сердце не остановилось. Как ты можешь любить такую гадость, Гардинер?

– Привык понемногу. – В действительности это было не так. И это тоже являлось частью проблемы.

Неожиданно огромные двери салуна со скрипом распахнулись, и в помещение ворвался холодный ветер. Орландо машинально снизил чувствительность своих рецепторов. Фредерикс, у которого был более дешевый интерфейс, даже не заметил холода. Некое существо со светящимися красными глазами и окутанное вихрем снежинок протиснулось в дверь. Несколько сидящих возле входа патронов рассмеялись. Весьма женственный сим завизжал.

– Мне кто-то говорил, что эти симуляции записывают напрямую у умирающих людей, – резко произнес Фредерикс.

– Нет, – покачал головой Орландо. – Просто хорошее железо. И качественный софт. – Красноглазое существо сгребло вопящую женщину и уволокло ее в снежную ночь. Дверь со скрипом закрылась. – По-твоему, кто-то сажает в самолет человека, подключив к нему новейшую аппаратуру дистанционной записи нейронных сигналов стоимостью в миллиарды, и она случайно включается, когда самолет врезается в землю? Шансы на это практически нулевые, Фредерикс, и в дешевой сетевой аркаде тебе такую запись не продадут. Не говоря уже о том, что подобного рода ощущения нельзя записать и воспроизвести, – по крайней мере, с таким эффектом. Я проверял. Реальная запись человеческих ощущений – просто чудовищная мешанина. Ты просто не сможешь интерпретировать ощущения, прошедшие через чужой мозг. Ничего не выйдет.

– Точно? – Похоже, Фредерикс так до конца и не поверил, но у него не было присущего Орландо навязчивого интереса к ВР, и он, как правило, не спорил с другом о подобных вещах.

– В любом случае, я хотел обсудить с тобой совсем не это. – Орландо откинулся на спинку стула. – У нас есть гораздо более важные дела, и я хочу поговорить о них без свидетелей. А это место мертво. Пошли по мне.

– Да. Это место мертво. – Фредерикс хихикнул, разглядывая скелетики высотой в два пальца, играющие на столе пробкой от бутылки.

– Я не это имел в виду, – нахмурился Орландо.

Электронный коттедж Орландо располагался в Парковом Углу, богемной секции Внутреннего Района, населенной по большей части не стесненными финансово студентами университетов. Его база в виртуальном мире выглядела почти стереотипной версией мальчишеской спальни – комнатой, в которой Орландо хотел бы жить дома, но не мог. Экран во всю стену постоянно демонстрировал прямую видеопередачу с проекта МВС – огромную оранжевую пустыню. Гостям Орландо приходилось щуриться, чтобы разглядеть целые армии строительных роботов, копошащихся в марсианской пыли. Широкое окно в дальней стене выглядело как симуляция водопоя в позднем меловом периоде. Для обоев она выглядела слишком живописно; сейчас там виднелся юный тираннозавр, поглощающий утконосого гидрозавра и не блещущий при этом застольными манерами.

Интерьер был смоделирован в стиле скандинавского пляжного домика, который родители Орландо снимали, когда он был ребенком. Тогда на него произвело большое впечатление обилие укромных уголков, лестниц и полускрытых альковов, и он, выполняя виртуальную реконструкцию, даже несколько перестарался, воссоздавая их. Повсюду во многоуровневом пространстве виднелись сувениры, свидетельствующие о его – и Таргора – успехах в сетеиграх. Один из углов комнаты занимала пирамида симулированных стеклянных ящиков, в каждом находилась модель головы поверженного врага, скопированная по возможности напрямую из дампа записи последних секунд вражеской жизни. Почетное место на вершине пирамиды занимала голова принца Черных эльфов Дитера Кабо – с глазами, закатившимися после удара мечом, только что развалившего его узкий череп. Битва продолжалась три дня, и из-за нее Орландо едва не провалил полугодовой экзамен по биологии, но результат стоил риска. Обитатели Срединной страны до сих пор с восхищением и завистью вспоминали эту эпическую схватку.