Очевидно, они как-то связаны с поклонением Пантекатлю, божеству мужского рода, который покровительствует распутной любви, а Тласольтеотль — Venus lmpudica ацтекского пантеона; также определенное значение имеет то, что пещерный храм Вотана, все содержимое которого в 1691 г. было уничтожено епископом Чьяпаса, был расположен в Тласоалойяне. Имена обоих божеств происходят от корня, обозначающего половой акт. Другое имя божества, называемого «Сердцем Холмов», на языке киче звучит Алом (Alom), «тот, кто порождает», а имя сапотекского Косааны — еще одного варианта того же божества — переводится как «Порождатель». Такие факты указывают на то, насколько глубоко тайные знания нагуализма были связаны с поклонением репродуктивным силам природы.
Смешение христианских и индейских религиозных идей
Из сказанного легко понять, что нагуализм не был ни чистым продуктом древних культов, ни производным от христианских догматов и европейских суеверий. Он был странным смешением обоих, часто в гротескной и абсурдной форме. В действительности, согласно свидетельствам многих компетентных наблюдателей, сегодня так называемое христианство индейского населения Мексики — немногим более чем фикция.
Об этом свидетельствуют обряды и молитвы нагуалистов, в частности, приведенные Нуньесом де ла Вега (см. выше). Я могу также добавить интересный пример, который до сих пор не был опубликован. Я взял его из рукописей отца Висенте Эрнандеса Спины, викария Иштлавакана (Гватемала), удаленной деревни киче, который сорок лет назад записал его на туземном языке. Он услышал от а-ки (ah-kih), «толкователя дней», индейского мастера предсказания судьбы новорожденных, молитву, которую тот составил для человека, попросившего у него помощи.
Молитва а-ки
«О, Бог мой Иисус Христос, ты Бог Солнца, с Отцом и Святым Духом, ты — мой единственный Бог. Сегодня, в этот день, в этот час, в этот день Tuaш (Tihax), я призываю святые души, сопровождающие восход солнца этого дня; с этими святыми душами я взываю к тебе, о вождь духов, ты, кто обитает на этой горе Сиа Рашкин (Siha Raxquin); придите, святые души Хуана Вачиака, Дона Доминго Вачиака, Хуана Ишкиаптапа, святые души Франциско Эшкоквиэ, Диего Сума, Хуана Фэя, Алонсо Цепа; я призываю святые души Диего Цикуина и Дона Педро Но; вы, о жрецы, которым открыты все вещи, и ты, вождь духов, вы, владыки гор, владыки равнин, ты, Дон Пурупето Мартин, придите, примите это благовоние, примите сегодня эту свечу.
Приди также и ты, мать Святая Мария, Госпожа Эскипулас, Госпожа Капетагуа, возлюбленная Мария из Чиантлы, с той, кто живет в Сан Лоренцо, а также Мария из Сорроус, Мария Святая Анна, Мария Тибурейя, Мария Кармен, со святым архангелом Михаилом, пресвятой Иаков, св. Кристобаль, св. Себастьян, св. Николай, св. Бонавентура, св. Бернардин, св. Андрей, св. Фома, св. Варфоломей, и ты, моя возлюбленная мать св. Катерина, ты, возлюбленная Мария Консепсьон, Мария Росария, ты, владыка и повелитель Паскваль, явитесь.
И ты, Холод, и ты, высокочтимый Ветер, ты, Бог равнины, ты, Бог Киак-Басулуп (Quiac-Basulup), ты, Бог Ретал-Улеу (Retal-Uleu), ты, властитель Сан-Грегорио, ты, владыка Чии-Маса (Chii-Masa). [Это — горы и окрестности, и в оригинальном тексте следуют также более ста других имен. Молитва заканчивается следующим образом:]
… Я назначаю себя крестным отцом и крестной матерью, я, кто просит — я свидетель и брат этого человека, который просит, — об этом человеке, который творит себя — твоего сына, о святые души, — я прошу, не допустите, чтобы настигло его зло, не допустите, чтобы с ним случилось несчастье.
Я жрец, тот, кто говорит, курит это благовоние, возжигает эту свечу, молится за него, берет его под свое покровительство, прошу тебя, чтобы мог он обрести себе пропитание без труда. И, Господи, пусть он не нуждается в деньгах; да не захворает он лихорадкой; да не разобьет его паралич, и не душит его сильный кашель; да не укусит его змея; да не страдает он ни ожирением, ни астмой; да не покинет его разум; да не укусит его собака; да не ударит его молния; да не захлебнется он бренди; да не будет он убит железом или палкой, да не унесет его орел; защитите его, о облака; помоги ему, о молния; помоги ему, о гром; помоги ему, святой Петр; помоги ему, святой Павел; помоги ему, вечный Отец.
И я, тот, кто до сего времени говорил вам за него, я прошу вас, да постигнут его врагов недуги. Так устройте, чтобы врагов его, когда они выйдут из своих домов, постигла болезнь; устройте так, чтобы везде их преследовали невзгоды; вредите им всюду, где встретите их; сделайте это, молю вас, о святые души. Бог с тобой; Бог-Отец, Бог-Сын, Бог — Святой Дух; Аминь, Иисус».
Большинство заклинаний звучит куда более туманно и метафорично, чем вышеприведенное. Много таких текстов сохранилось в работе Хасинто де ла Серны, давшего нам обширный материал для знакомства с особенностями священного и тайного языка нагуалистов. Я процитирую одно заклинание, которое используется в упоминавшемся выше любопытном обряде «возвращения тоналя», дополнив его толкованием неясных метафор.
Заклинание на возвращение тоналя
О, явись! Приди ко мне на помощь, мать моя, облаченная в юбку, украшенную драгоценными камнями![1] Что не пускает тебя, серый призрак, белый призрак[2]? Белое препятствие или желтое? Смотри, я помещаю сюда желтое колдовство и белое колдовство [3].
Я, хозяин хозяев, иду, я, кто создал тебя и дал тебе жизнь[4]. Ты, мать моя, облаченная в звездную юбку, ты, богиня звезд, дающая жизнь, почему ты отвернулась[5]?
Враждебный дух и померкшая звезда, я затоплю тебя широтой и глубиной вод[6]. Я, мастер заклинаний, говорю тебе: приди! Мать моя, чья юбка — из самоцветов, приди, ищи со мной сияющий дух, обитающий в доме света[7], чтобы мы могли узнать, какой бог или могущественная сила уничтожает и загоняет в могилу этого страдальца. Зеленый и черный дух болезни, оставь его и ищи свою жертву где-нибудь в другом месте.
Зеленый и желтый призрак, который скитается, словно заблудший, по горам и равнинам, я ищу тебя, я прошу тебя: вернись к тому, кого ты покинул. Ты, девять раз побитый, девять раз пораженный, не подведи меня[8]. Приди сюда, мать моя, чье одеяние из драгоценных камней; одна вода, две воды; один кролик, два кролика; один олень, два оленя; один аллигатор, два аллигатора[9].
Вот! Я сам здесь; я самый свирепый; я произвожу величайший шум; никому не будет пощады; даже бревна и камни трепещут передо мной. Какой бог или могучая сила посмеют сразиться со мной, потомком богов и богинь[10]? Я иду искать и призвать обратно тональ этого больного, где бы тот ни был, где бы ни блуждал, будь он хоть девять раз блуждающий, даже в девяти местах соединения и слияния[11]. Где бы он ни был, я призываю его вернуться, я приказываю ему вернуться, и исцелиться, и очистить это сердце и эту голову.
Толкования
[1] Обращение к Воде, считающейся вселенской Матерью. «Юбка из драгоценных камней» — здесь зеленые драгоценные камни символизируют священный цвет воды.
[2] Вопрос обращен к тоналю.
[3] Желтое колдовство — это табак, белое — чаша с водой.
[4] То есть назначенная форма нагуаля, принадлежащая больному.
[5] Призыв обращен непосредственно к Млечному Пути.
[6] Угроза обращена к тоналю, чтобы заставить его вернуться.
[7] «Сияющий дух» — бог Огня.
[8] Желтый табак, ритуально приготовленный указанным образом.
[9] Это названия дней в туземном календаре, к которым взывают.
[10] Жрец говорит от лица своего бога.
[11] Относится к нагуаской вере в то, что существует девять высших и девять низших миров.
Из той же работы де ла Серны я выбрал следующий список символических выражений. Его легко можно продолжить, но достаточно и этих, чтобы показать неясные образы, которыми они окружают формулы своих заклинаний. Для тех же, кто должен их понимать, смысл образов очевиден и является своего рода инструкцией.
