— Ты это… брось тут колобродить и вообще… это… не буянь, — почти просяще обратился он к нему, потом словно оправдываясь сказал: — Тут, видишь ли, приличное заведение, а на тебя сигнал поступил… Не хорошо… Мы, понимаешь, вынуждены были на него отреагировать… И он виновато развел руками. У Митрича глаза на лоб полезли. Уверена, он неплохо заплатил, чтобы эти два наглых борова поворачивались поживее.

— Это как понимать! — растолкав стражей порядка и выбравшись вперед, Митрич возмущенно принялся выяснять отношения. Он кричал, что позвонит куда надо, что напишет кому надо, что он их, шпану этакую, порвет в лоскуты… Кончилось все тем, что им же призванные бравые вояки живо переключили свое рвение на него. Митрич и слова не успел сказать дальше, как они подхватив его под руки, выволокли из его же собственного бара со словами: «р-разберемся… это для вашей безопасности…».

Едва за ними закрылись стеклянные двери, как парень с довольной ухмылкой, едва сдерживаясь чтобы не расхохотаться, развернулся обратно к стойке.

— Что произошло? — спросила я, оглядывая опустевший бар и уже догадываясь, что парень не так прост, и что он наверняка сынок какой-нибудь здешней шишки. Но действительность оказалась куда страшнее и фантастичнее.

— А… — беспечно махнул рукой парень, снова берясь за свой стакан. — Просто никому не хочется связываться с вампиром.

— Что? — я бы конечно посмеялась, но мне было не до шуток: остаться один на один в полутемном баре с чокнутым типом… — Знаете, вам больше не нужно пить.

— Еще как нужно, Таня, — хмыкнул парень, быстро глянув на меня странно блеснувшими глазами. — И на твоем месте, я бы подливал мне и подливал.

— Почему? Но… а откуда вы знаете мое имя?

— Почему? Потому что водка притупляет жажду крови, которой я не пил уже две недели. Господи, сдохнуть бы как-нибудь поскорей… Откуда я знаю твое имя? Так ведь мы, вампиры, обладаем возможностью читать чужие мысли. Например, та девица, что подсела ко мне — еще та продажная сучка. А парню, которого сегодня кинули с его бизнесом, просто нужно было выговориться. Твой хозяин — форменная козлина и ты правильно сделаешь если не станешь больше работать на него. Ничего, проживешь и без его денег. Мысли у тебя правильные, а твоими мечтами я очарован. Честно…

— Ну знаете ли… — задохнулась я от негодования и покраснела от досады. Мои мечты принадлежали только мне и чужое подглядывание в них меня оскорбило.

— Правда, о людях ты почему-то думаешь лучше, чем они есть на самом деле, — продолжал он как ни в чем ни бывало, либо делая вид, что не замечает моего смущения, либо попросту не обращая на него внимания. — Но ничего, это со временем пройдет…

— Можно подумать, что вы образец человечности, — раздраженно огрызнулась я.

— Я ошибка природы. Тупик эволюции. Урод.

— Слушай, кончай меня разводить, а? — мне уже начинал надоедать его пьяный бред, а лихорадочный блеск темных глаз просто пугал. — Тоже мне вампир выискался. Ширяться меньше надо. Тебя, что в жизни ничего кроме косяка больше не интересует?

Долгое мгновение он тяжело смотрел на меня, потом раздельно, тая за словами горечь отчаяния, произнес:

— В жизни меня интересует сама жизнь. Я хочу работать. Пить с друзьями пиво. Орать на футбольных матчах. Хочу спать до полудня в воскресенье. Хочу детей, семью. Это все, что нужно человеку. Блин! Это просто щедро!

— Ого! Тут кое-кто говорил о плоти и вдруг такие возвышенные мысли.

— Просто ты не в состоянии понять, что имеешь.

— Философ! — ткнула я его шпилькой иронии.

— Дура! — врезал он мне в ответ.

Я отошла и повернувшись к нему спиной принялась усердно протирать стаканы. Вампир видишь ли… Почему тогда не Наполеон?!

— Может включишь музыку, — тихо попросил он мне в спину. Я подошла к музыкальному центру и не глядя ткнула в клавишу. Бар наполнил мелодичный напев Sade, тихий, проникновенный, как будто она сама находилась здесь, третьей.

— Если бросишь дуться и подойдешь ко мне, то поймешь почему я все-таки вампир, а не Наполеон, — услышала я его насмешливый голос, когда раздумывала над странным поведением милиции.

Черт! Все же он не врал, когда говорил, что читает мысли. Я отставила стакан, подошла к нему и демонстративно остановилась перед ним. Он положил передо мной на стойку смятый пакетик от сока.

— И что? — холодно поинтересовалась я. — Я должна теперь убирать за вами мусор?

— Нет. Мусор я в состоянии убрать сам, но прежде определи, что за сок я пил.

Из подсобки выглянул Андрюша и с подозрением глянув на парня, перевел тревожный взгляд на меня. Успокаивая его, я улыбнулась, хотя мне очень хотелось позвать его. Когда Андрюша прикрыл за собой дверь, я брезгливо взяла пакетик из-под сока и поднесла к лицу, чтобы в следующую секунду выронить его. В нос ударил тошнотворный запах затхлой крови.

Парень засмеялся низким, утробным смехом, а я, подавляя тошноту, опустилась на табурет, стоящий с моей стороны стойки. Глядя на него, смеющегося, я поняла, что в этом парне так перепугало Митрича. Хотя я и была подготовлена его бредовым признанием, но все равно, от вида его влажно блеснувших клыков мне стало не по себе, а по спине пробежали мурашки озноба. Он перестал улыбаться и теперь пристально смотрел на меня. На его щеках разгорался темный румянец.

— Не хочешь выйти из-за стойки и присоединиться ко мне?

Этот его вкрадчивый голос напугал меня больше, чем вид вампирских клыков.

— Сядем за столик, посидим, поговорим.

Его голос странно завораживал. Я уже не чувствовала отвращения и страха, меня словно укачивало на воздушных волнах покоя и неги.

— Я дам тебе вечность, — слышала я произносимые им слова и это при том, что его губы не двигались. Я невольно заглянула в глаза вампира и их темнота безраздельно завладела мной, но вместе с тем, я увидела в них бесконечную усталость и равнодушие.

— Н-нет, спасибо… Вечность мне не нужна… мне бы экзамены сдать… — зачем-то пробормотала я.

Он невольно моргнул и холодная отстраненность в его взгляде исчезла и хотя смотрел на меня нахмурившись, в его темных глазах заиграли искорки смеха. Он недоверчиво спросил:

— Ты… серьезно?

— Ага. Вглядевшись в меня, и, видимо, прочитав мои мысли, растерянно проговорил:

— Да… кажется серьезно… — и вдруг, заметно расслабился, даже выдохнул, словно сбрасывая с плеч тяжелую ношу, покачал головой, неожиданно добавив: — Ну и правильно.

Как-то не по-вампирски это у него получилось, а по-человечески устало. Тогда расхрабрившись, стараясь казаться вежливо отстраненной, я спросила:

— И много ты покусал?

— Только одну девочку, которую сбила машина. Родители ее очень меня умоляли…

Мы немного помолчали. Он задумчиво потягивал свою «Кровавую Мэри», а я смотрела на него, борясь с искушением, но наконец не выдержала и опять спросила:

— Скажи, как ты дошел до жизни такой?

— Можно подумать, тебе это интересно… — проворчал он лениво, однако взгляд оставался добродушным.

— Если бы не было интересно, я бы не спрашивала.

Парадоксально, но я начинала привыкать, что передо мной сидит всамделишный, настоящий вампир. Парень вдруг прыснул в стакан и глянул на меня смеющимися глазами. Черт!

— Я хотела сказать, то есть подумать, что ты не киношный, не чокнутый, а реальный… — начала оправдываться я.

— Расслабься, меня уже ничто не может обидеть. Ты просто посиди со мной, ладно? Давно не говорил с хорошей девчонкой.

— Ты хотел сказать: «с хорошим человеком»?

— Нет, именно «с хорошей девчонкой». В вас, бабах, порой такой дряни понамешано.

— Понимаю. Тебя бросила твоя девушка.

— Не бросила. Просто не дождалась. Человека бросают, когда понимают, что жить с ним невозможно, не тот человек оказался. А когда девчонка не может дождаться парня, это значит, что ей так хочется замуж, аж свербит. И не важно за кого, лишь бы взяли.