– Оставьте меня!

Она вырвала у него руку, вошла в квартиру и быстро смешалась с толпой гостей, не глядя в его сторону, чтобы не встретиться с этим гневным и пугающим взглядом. А когда наконец решилась обер­нуться, его уже не было.

Спускаясь в лифте, Джейк все еще слышал шум и гам, доносящийся сверху, и гнев его возрастал с каждой секундой.

Господи, что она с ним сделала! В последние дни он совсем потерял голову, ни работать не может, ничего. У него просто ум за разум заходит, и причи­на тому одна – Кэтрин. А какую ненависть вызывала у него одна мысль о всех этих людях, беспорядочно толпящихся в ее квартире. Да они там все пьяные! К концу ночи наверняка улягутся спать у нее на полу, кто с кем. И с кем же будет спать Кэтрин?

Вернувшись домой, Джейк довольно долго хо­дил по квартире, остановившись лишь тогда, когда осознал, что мечется будто зверь в клетке, вот имен­но, как то неукрощенное животное, с которым она сравнила его. Но теперь он примет все меры предос­торожности, чтобы снова не встретиться с ней. Она вошла в его жизнь прямо из синевы небесной, а он, и впрямь как зверь, преследует ее. Нет уж, лучше жить одному, как он привык. В сущности, он всегда был одинок. А чувства, возникшие при ее появле­нии, необходимо подавить.

Боб Картер показал ему свои последние изыска­ния, и Джейк, присев на край его стола, просмот­рел их. Собранные Бобом материалы показались ему весьма качественными, с первого взгляда было вид­но, что они способны существенно обогатить его книгу, особенно ее финальную часть, если, конеч­но, он решит в полной мере использовать их.

– Знаешь, не хотел говорить тебе, – прервал Боб Картер затянувшееся молчание, – но, кажется, твой небольшой поджог грозит перекинуться на мои вла­дения. Не успел я начать последний тур этих сучьих изысканий, как кто-то устроил форменный погром в моем офисе.

– Здесь? – Джейк осмотрелся вокруг и нахму­рился. – Они взяли что-нибудь?

– Ты будешь смеяться, но рылись они только в бумагах. Правда, когда я пришел сюда на следую­щее утро, здесь был сущий хаос, но пропасть ниче­го не пропало. Здесь множество аппаратуры, но к ней даже не прикасались. Рылись только в бумагах. Согласись, в наше время это просто смешно, ис­кать какие-то бумаги. Все, что у меня есть ценного, переписано на дискеты и хранится дома. Так что если бы даже они что и взяли, никакой трагедии не было бы. Вот преимущества современных технологий. Ты хоть жги меня, назавтра я вставлю дискету в любой компьютер и все распечатаю заново.

Боб усмехнулся, но Джейк сохранял мрачную се­рьезность.

– Из моих бумаг у тебя что-нибудь было? – спро­сил он.

– Нет. Я просто еще ничего не распечатывал. Все это совершенно непонятно. Идиот, который пытал­ся спалить твой бесценный персидский коврик под дверью, весьма напоминает того придурка, что по­хозяйничал здесь, у меня.

– Ты обращался в полицию?

– Ха! Ничего же не пропало. Какого черта я стал бы тратить и их, и свое время. Нет, я просто как мог прибрался здесь, сменил замки на дверях и распе­чатал то, что они тут безуспешно искали.

– Жизнь полна тайн и загадок, – пробормотал Джейк, собирая бумаги и запихивая их в порт­фель. – Прикинь свои убытки, Боб, и дай мне знать. Я тут же все оплачу.

– А какая пища для газет! – веселился Боб. – «Джейк Трелони лишился коврика для вытирания ног и вынужден был возместить ущерб, нанесен­ный недругом его информатору! Писатель в бедствен­ном положении, на краю финансового краха! Счас­тье изменило ему, и он совершенно пал духом».

– Все смеешься?

Нет, я не пал духом, думал Джейк, пытаясь ос­тановить такси, чтобы возвратиться домой, они не дождутся этого. Просто в настоящее время события так и раздирают меня в разные стороны. Здесь еще и Джиллиан с ее исчезновением, и поджог, если он вообще что-нибудь значит. Но обыск в офисе Боба имеет к нему непосредственное отношение, Джейк не сомневался в этом, хотя и не имел никаких вес­ких доказательств. Вообще все это похоже на схватку в темноте, поскольку он до сих пор понятия не име­ет, кто с ним сражается.

А тут еще Кэтрин, постоянно вторгающаяся в его сознание, легкая, нереальная, являющаяся как призрак, как яркий листок, одиноко плывущий по волнам его сознания. Неудивительно, что книга все время отходит на задний план.

И какого черта он так безобразно вел себя в галерее? Почему вдруг захотел обидеть ее? И зачем, как последний идиот, поперся потом к ней домой? Она испугалась его, рассердилась… Но что делать, если никак не удается удержать это создание на од­ном месте достаточно долго, чтобы успеть разгадать и наконец успокоиться.

Он хотел извиниться, но эта дикая вечеринка совершенно выбила его из колеи. Она не мечта, не сон, никакая не лесная нимфа, а вполне реальная горожанка. Устраивает вечеринки, имеет множество друзей, а его и знать не хочет и даже не пытается понять. Нет, он должен прекратить все свои попыт­ки увидеть ее вновь.

В этот момент он поднял глаза и… Проклятье! Да вот же она! Стоит как ни в чем не бывало на другой стороне улицы, нетерпеливо поглядывая в ее ко­нец, видно, в ожидании свободного такси. Сначала Джейку показалось, что она ему просто примере­щилась. Затем ему пришлось даже одернуть себя, поскольку возникло импульсивное желание окликнуть девушку, а повода для этого у него никакого не было. В самом-то деле, они почти не знают друг дру­га, и она не хочет иметь с ним никаких дел. После их встречи в галерее и позже, у нее дома, она, очевидно, еще меньше расположена знаться с ним. Вел он себя действительно ужасно. Но у него возникло весьма определенное ощущение, что она сама ка­ким-то образом превращает его в такое чудовище. Какого черта она вдруг опять появилась на его пути?

Он твердо сказал себе, что и шагу больше не ступит в ее сторону, что он совсем не хочет этого, что сейчас пройдет мимо, проигнорировав ее. Но нет, Джейк не мог отвести от нее глаз. И именно в этот момент Кэтрин повернулась в его сторону.

С минуту они просто смотрели друг на друга, и опять, когда глаза их встретились, он пережил странное волнующее чувство. Похоже на глубокое-глубо­кое дыхание, почти болезненно отдающееся внутри. Эти зеленые глаза, казалось, пронзали его насквозь всякий раз, как он смотрел в них, да еще необы­чайные волосы, такого насыщенного, вибрирующе рыжего свечения, какое бывает только на картинах старых мастеров… Они пламенели на солнце. Джейк даже обругал себя за то, что обычную девушку пре­вратил чуть не в легенду, но поделать с этим ничего не мог.

А Кэтрин тем временем сдвинулась с места, и ему показалось, что она собирается пересечь дорогу и подойти к нему. Но как она со своей хромотой надеется перебраться через такой напряженный по­ток уличного движения? Ее может сбить машина, и она в лучшем случае опять угодит в больницу. Нет, ее надо остановить! Мысль о том, что она может попасть под автомобиль, отозвалась в нем резкой болью. Вся эта хрупкая красота будет уничтожена, исчезнет!..

– Стойте, где стоите!

Выкрикнув эти слова, он собрался уже бросить­ся к ней на выручку, но именно в тот момент, когда крик сорвался с его уст, он увидел, что она и не собиралась переходить улицу, просто ступила на проезжую часть, завидев приближающееся свобод­ное такси. Джейк вернулся на тротуар, откуда чуть было не выскочил на дорогу. Он чувствовал себя полным идиотом, просто каким-то прыщавым шко­ляром. С чего он взял, что она подойдет к нему? Просто потому, что ему этого очень хотелось? Те­перь же он ясно видел, что ничего подобного она и не собиралась делать.

Кэтрин нервно махнула рукой, отпуская притор­мозившую машину, и таксист, что-то проворчав, проехал мимо. Она увидела, что Джейк все же ре­шил перейти на ее сторону, и у нее появилось стран­ное ощущение, будто внутри нее летают какие-то щекочущие бабочки. Они начали летать сразу же, как она увидела его, и шуршанием своих незримых крылышек заставили ее почувствовать что-то совсем незнакомое. Ей даже показалось, будто она нахо­дится в лифте, стремительно падающем вниз.