Я лежу на холодном асфальте. Шея и волосы перепачканы в чем-то горячем и липком. Тело онемело, я его просто не ощущаю. Такое чувство, словно меня и вовсе нет. Хочется открыть глаза и посмотреть, что со мной, но даже она не открываются.
- Черт, чувак! Ты убил ее! - По лесу эхом разлетелся перепуганный, слегка писклявый возглас.
- Эй, я тут не при чем, она сама упала. Скорее всего, просто вырубилась. - Ответил Дилан.
- Какой вырубилась? Ты посмотри сколько кровищи. - Продолжал истереть другой голос. - Девка себе черепушку об бордюр раскроила. Надо линять отсюда.
- Ей! - Кто-то выбежал из леса, на ходу ломая ветви и палки. - Там на хрен все горит.
- Где?
- В клубе. Он полыхает, как спичка. Люди вызвали легавых.
- Черт, надо убираться отсюда. - Послышался голос Митча.
- А с ней что? - Спросил Дилан.
- Ничего. Если не подохнет, все подумают, что она обдолбалась наркотиками, и свалилась.
Вот подонки, они же не могут бросить меня здесь умирать? Кто вообще так поступает? Мне хочется орать, звать на помощь, или, в конце концов, убить каждого из этих недоносков. Но мне остается лишь лежать тут и слушать, как они уходят. Сбегают, как крысы с тонущего корабля. Горите в аду, уроды!
Мне холодно.
По телу пробегает мелкая дрожь, и помимо нее я совершенно ничего не чувствую.
И я бы обрадовалась отсутствию боли, если бы не понимала, что брошенная в какой-то глуши, с проломленным черепом, да еще и полураздетая, скорее всего через пару часов, я умру. Что убьет меня первым: потеря крови или переохлаждением, пока не понятно. Но делать на это ставки я не собираюсь.
Я часто слышала, что когда человек умирает, перед его глазами проносится вся жизнь. Все яркие и дорогие для сердца моменты. Но я вспоминаю лишь Эмили.
Нам пятнадцать, мы приехали в ее загородный дом, чтобы провести выходные подальше от городской суеты.
- Эмили, отдай! - Мой плаксивый голос эхом разносится по комнате. Подруга забрала мою любимую заколку, и размахивает ей перед моим лицом, ехидно улыбаясь. - Это не смешно, верни!
- Отдам, если ты меня догонишь... - Не успев договорить, она срывается с места. Выбежав из дома, девушка на всех парах несется в сторону березового леса. Я бегу следом. Ее белокурые волосы мелькают между деревьями, а задорный смех эхом раздается отовсюду.
- Ну же, догони меня... - Кричит подруга, я пытаюсь ответить ей, но у меня ничего не выходит. Все вокруг начинает превращаться в одну сплошную, жирную кляксу. Словно кто-то окатил свеженарисованную картину водой и краски поползли разноцветными дорожками прочь со своего места, превращая красивый холст в месиво. А в середине этого месива я. Но через секунду и меня не стало.
Глава 1
Каждый из нас до поры до времени уверен в своей неприкосновенности. Мы играем с огнем, ставя на карту самое ценное, что есть у кого-либо из нас - свою жизнь.
Мы гуляем ночами в неблагополучных районах города, ходим в клубы, пьем спиртное (огромными дозами), употребляем наркотики (говоря себе, что всегда можем остановиться), спим с кем попало, гоняем на скорости, и т.д.
Каждый из нас повторяет себе одно и то же: «Со мной ничего плохого не случится» или «Это может случиться с кем угодно, но только не со мной». И в большинстве случаев так и бывает, но иногда случаются поворотные моменты. Ты попадаешь не в то место, не в то время и это лишает тебя всего. И даже если ты останешься в живых, вернуться к прежней жизни уже не получиться. Один из таких поворотных моментов случился со мной, и я хочу рассказать вам свою историю.
Это началось двадцать восьмого августа две тысячи пятнадцатого года. Как сейчас помню то мгновение, когда я открыла глаза. Первое, что я увидела перед собой в тот момент это кипельно-белая комната и кучка врачей стоящих в изножье моей кровати. Глаза каждого из них были в пол лица, в них читался ужас и паника.
В тот момент я совершенно не думала об этом. Мне было глубоко плевать на перепуганных до смерти врачей. Все мое внимание было приковано к пластмассовой трубке, торчащей из моего рта. Один из врачей все же осмелился подойти ко мне и избавить от этого ужасного приспособления, и я наконец-то смогла набрать полные легкие воздуха.
- Мисс, - нервно обратился ко мне врач. Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы мои глаза хоть как-то сфокусировались на докторе. Мужчина прочистил горло, а затем продолжил:
- Мисс, как Вы? Меня зовут Адам Гранд. Я являюсь Вашим лечащим врачом. Вы помните, что произошло? - Я лишь слегка помотала головой, перед глазами все плыло. Потребовалось некоторое время, чтобы снова нормально видеть.
- Все в порядке, это нормальное явление, через пару часов станет легче, - мистер Гранд нервно теребил ручку в своих руках, а лоб его покрылся мелкой испариной, напоминающей перламутровые бусины. - Мисс, Вы попали в нашу больницу несколько месяцев назад, и провели все это время в коме. Документов при Вас не было, мы пытались разыскать родственников, но безрезультатно. Мне жаль.
В памяти до сих пор сохранилось то чувство необъятного ужаса, которое завладело мной в тот момент, когда Мистер Гранд попросил меня назвать свое имя.
Мне хватило доли секунды, чтобы понять - я совершенно ничего не помню.
Смотря прямо перед собой, я, стараясь сконцентрироваться, собраться с мыслями и вспомнить хоть что-то. Но пустота никуда не уходила. Ни одно, даже крохотное воспоминание так и не появилось в моей пустой голове.
Меня до краев наполнила навязчивая идея подняться с больничной койки. Встать на холодный пол босыми ногами, почувствовать хоть что-то, пробудить онемевшее тело. Ухватившись за небольшие, полупрозрачные трубочки, торчащие из моего тела, я попыталась приподняться. Пищание медицинской аппаратуры со скоростью самолета врезалось в мои уши, отдаваясь эхом где-то в голове. Словно кто-то крикнул «ку-ку» в самом центре леса. Врачи наконец-то «оттаяли» и начали суетиться вокруг меня. Им потребовалось несколько секунд, чтобы, наконец, осознать, что именно я пытаюсь сделать.
Двое мужчин в бледно-голубых больничных костюмах подбежали ко мне. Действовали они так, будто бы каждый день сталкиваются с чем-то подобным и теперь все их движения происходят на автомате. Одной рукой они вжали мои плечи в койку, другой пригвоздили мои тонкие запястья к матрасу. Из толпы зевак-врачей вышла полноватая женщина, одетая в белый халат и точно такой же бледно-голубой костюм. В свете ламп в ее руке блеснула тонкая игла шприца. Не отводя взгляда от моей руки, так словно ей стыдно смотреть мне в глаза, она быстро наклонилась, протерла внутреннюю часть локтевого сгиба спиртом и ввела в вену содержимое шприца. Затем резко распрямилась, развернулась на пятках и выскользнула за дверь. За все это время я не произнесла ни слова. Мои голосовые связки онемели, и мне казалось, что я совершенно разучилась говорить.
Ума не приложу, что было в том шприце, но уже через несколько секунд перед глазами все поплыло, превращая врачей в бледно-голубую кляксу. Веки налились свинцом, мне стоило огромного труда держать их в открытом состоянии, но, в конечном счете, они захлопнулись и я уснула.
Прошло четыре недели с того ужасного дня, но я помню его в мельчайших подробностях, так словно это было вчера.
Сегодня я проснулась от того, что крупные капли дождя слишком громко стучали по черепице крыши. Создавалось впечатление, будто бы каждая капля дождя ударялась не об крышу, а об мой мозг.
- Какого черта? - Заныла я, натягивая на голову подушку. Это помогло, звуки дождя слегка приглушились. За эти полтора месяца моей новой жизни головная боль мучает меня, как минимум четыре раза в неделю. Казалось бы, я должна была уже привыкнуть к этому и не обращать внимания, но не тут тот было. Каждый такой день для меня мини ад.
Я схватила наручные часы с тумбочки и выглянула из-под своего укрытия, половина десятого утра. Я проспала и не успела проводить Грейс на ее смену в больнице.
