— Давайте, уносите.

Когда Стайнберг и Айве удалились с телом, Карлсен обследовал каждый сантиметр ложа. С виду оно напоминало широкую скамью на литой металлической подставке. Когда убрали полотняную обивку, под ней не оказалось ни намека на кнопки и рычаги. Опустившись на колени, стали осматривать подставку — тоже цельная, без пазов или отверстий.

— Может, он отреагировал на твою мысль? — предположил Мерчинсон.

— Выясним, когда будем разбираться с остальными.

Полчаса обследовали и фотографировали капсулу — в целом, никаких сюрпризов. Все в ней было сугубо функционально.

Стоя в этой капсуле, Карлсен с интересом смотрел через прорезанную лазерным лучом дыру на соседнюю тумбу. Спектроанализатор указывал на наличие неизвестного металлического сплава — по крайней мере, кристаллическая решетка была типично металлическая. В остальном материал напоминал стекло, толщиной около десяти сантиметров. Сначала Карлсена удивляло, почему Мерчинсон прорезал в соседней капсуле такой небольшой лаз; теперь было понятно, почему. Неизвестный сплав едва поддавался лучу, обычно режущему горсхэмскую сталь, как нож масло. Двадцать минут ушло, чтобы вырезать сегмент шесть на три.

В этом «склепе» лежала темноволосая девушка. Проверив, нет ли космического вируса и радиации, Карлсен шагнул внутрь. Подойдя к ложу, вынул из ножен узкий клинок и вспорол ткань, минуя места, где она крепилась к металлу. Надорвав, отбросил тряпку в сторону. Девушка лежала как на скамье в морге. Груди, под воздействием гравитации, были чуть приподняты, словно их поддерживал бюстгальтер.

— Ты смотри, — выдохнул Мерчинсон, явно под впечатлением от увиденного. — Совсем как живая.

И вправду, ее тело было по-живому упругим и гладким.

— Может, у нее есть кровяное давление. Если бы ее поместили сюда сразу после смерти, давление можно было бы отследить по легкому покачиванию в вакууме.

— Ну что, включаю лазер? — плохо скрытое вожделение в голосе товарища вызвало у Карлсена улыбку.

— Хорошо, давай, — кивнул капитан, не сводя с девушки глаз.

Не успел он договорить, как металлические обручи разжались, оставив чуть заметные полоски на обнаженном животе и бедрах.

— Здесь как пить дать, все действует по какой-то мысленной команде. Интересно, получится ли у меня застегнуть обручи.

Сосредоточившись, Мерчинсон впился взглядом в ложе, но ничего не произошло.

Карлсен, повернувшись, поманил Стайнберга и Айвса.

— Ладно. Давайте ее в холодильник.

— Если там нет места, пусть спит у меня в кровати, пока не прилетим на Землю, — хохотнул Стайнберг.

— Не думаю, чтоб она была очень активна с тобой в постели, — улыбнулся Карлсен. — Все, пошли, — повернулся он к Мерчинсону.

— Что, больше никого не берем? — в голосе Мерчинсона чувствовалось разочарование.

— Двоих, по-твоему, мало?

— Там во холодильнике полно места, спокойно войдут еще несколько.

Карлсен рассмеялся.

— Ладно, еще одного.

Мерчинсона он пустил впереди. Как и ожидал, тот направился к капсуле с блондинкой. Молча Олоф наблюдал, как луч постепенно превращает стеклометалл в раскаленную докрасна лаву, струйками стекающую на пол. Как только луч описал неровный круг до конца, кусок обвалился внутрь. Мерчинсон неожиданно покачнулся, и луч лазера, чиркнув по полу, проделал там небольшую лунку.

— Эй, осторожно! С тобой все в порядке?

— Извини, шеф, — голос звучал до странности сдавленно. — Что-то утомился, аж в глазах потемнело.

Карлсен пристально вгляделся в лицо Мерчинсона через пластик шлема; вид у того был усталый, изможденный.

— Давай на «Гермес», Билл. Скажи Дейву и Ллойду, пусть выдвигаются сюда со своей ношей.

Сам Карлсен подступил к ложу. На этот раз, вместо того, чтобы использовать нож, он пошел на эксперимент: пристально, жестко вглядевшись в грубое полотно, мысленно приказал обручам разомкнуться. Вдруг, спустя секунду, металлические обручи под полотном раздвинулись. Еще секунда — и полотно, соскользнув с тела, исчезло в обозначившейся у основания ложа щели.

— Ну, конечно, — выговорил Карлсен.

— Что «конечно»? — услышал его на «Гермесе» Крэйджи.

— Я только что мысленно приказал обручам раздвинуться, и они так и сделали! Ты понимаешь, что это значит?

— Высшего уровня техника…

— Я не об этом. Это значит, что Существа, вероятно, все еще живы. Обручи по своему устройству реагируют на их мысленные импульсы. Я уж подумываю, а нельзя ли… — Он вперился взглядом в стол, мысленно приказывая обручам снова сомкнуться — никакой реакции.

— Нет, здесь все продумано, — подытожил Карлсен. — Но как они, черт их дери, выбирались отсюда наружу?

— С корабля?

— Нет, сквозь эти стеклянные стены. — Говоря это, он уставился на край стены, мысленно приказывая невидимой двери отвориться. Произошло нечто неожиданное: в сторону гладко соскользнула вся стена целиком. В эту секунду Карлсен увидел Айвса и Стайнберга, плывущих вдоль анфилады с ложем-саркофагом.

— Ребята! — позвал он. — Вы не через дверь, через стену попробуйте.

— Как это у тебя, черт возьми, получилось?

— А вот так. — Сосредотачивая взгляд на стене, Карлсен уже наперед знал, что она закроется. Через несколько секунд она была на прежнем месте. — Все здесь рассчитано на телепатические сигналы. Но только изнутри.

— Откуда ты знаешь?

— Смотрите.

Карлсен подошел к стене, приказывая ей открыться — и стена, пропуская его, скользнула вбок. Оказавшись снаружи, он приказал ей закрыться — стена не двигалась.

— Видите? Приказывать можно, только находясь внутри.

Астронавты тем временем разглядывали блондинку. Она была стройнее и на несколько лет старше той, темноволосой; с такой же упругой и гладкой кожей.

— Пойдемте. Пора возвращаться на «Гермес». Когда снимали в очистном шлюзе скафандры, Карлсен обратил внимание, что Айве и Стайнберг скверно выглядят. Айве постоянно тер глаза ладонью.

— Прилечь бы, отдохнуть…

— И мне, — присоединился Стайнберг.

— Идите ложитесь оба. Отдых заслужили. Только эту голышку, смотрите, не троньте!

— Шеф, — веришь, нет, — сказал Стайнберг, — так спать хочется, что ей бы от меня сейчас все равно не было толку, будь она даже живая.

Дожидавшийся их на посту управления Крэйджи сказал:

— Только что пришло распоряжение с лунной базы. Завтрашний день полностью посвятить съемкам — весь корабль вдоль и поперек — и к Земле.

В Гайд-парке уже цвели нарциссы. Карлсен, прикрыв глаза, сидел, откинувшись в шезлонге, и чувствовал на коже тепло апрельского солнца. Уже три месяца на Земле, и все же трудно снова привыкнуть ко всей этой несказанной красоте. Земная гравитация воспринималась с трудом, особенно поутру, поэтому Карлсен в такие часы обычно чувствовал приятную расслабленность, словно человек, набирающийся сил после болезни.

— Прошу прощения, вы, случайно, не капитан Карлсен? — послышалось возле. Он устало открыл глаза. Вот он, один из побочных эффектов популярности: прохода нет от узнающих. Напротив, заслоняя свет, стоял, сунув руки в карманы, молодой человек крепкого сложения, Карлсен взглянул на него не особо приветливо.

— Вы меня не помните? Я — Сет Эдамс.

Фамилия знакомая — но и только.

— Ну, как же, — произнес Карлсен на всякий случай.

— Вы были другом моей матери, Виолетты Мэплсон.

— А-а, ну конечно… — теперь Карлсен действительно вспомнил.

— Не возражаете, если я к вам подсяду, на пару слов?

— Отчего же… Присаживайтесь, — Карлсен указал на шезлонг рядом.

— Сет, ты идешь или нет? — вдруг окликнул откуда-то поблизости молодой женский голос.

К ним приближалась приятной наружности девушка в белом платье, рядом семенил на поводке мопс.

Молодой человек раздраженно сверкнул на нее глазами.

— Да, погоди минуту. Я… — он смущенно глянул на Карлсена. — Это капитан Олоф Карлсен, очень давний знакомый моей матери.

— Карлсен, привстав, протянул девушке руку. Та удивленно распахнула голубые глаза.