Руперт устало провел рукой по лицу и вгляделся в размытые черты отражения в стекле. Он не хотел быть честным. Не хотел быть нечестным. Он хотел превратиться в ничто, стать безымянным пассажиром поезда, которому не надо принимать решений и можно ни о чем не думать, а лишь прислушиваться к ритмичному стуку колес и рассматривать беззаботные лица попутчиков, читающих журналы и книги; взять у жизни отсрочку.

Однако в конце концов поезд остановился. Подобно роботу, Руперт механически взял в руку портфель, встал и вышел на платформу. Вместе с остальными, сошедшими с поезда, поднялся по лестнице и шагнул в темный зимний вечер. Толпа, как обычно, двинулась по главной дороге, рассеиваясь по мере того, как люди сворачивали в переулки. Он послушно шел следом и, приближаясь к дому, замедлил шаг, а на углу своей улицы остановился, чуть не собравшись повернуть назад. Но куда он мог пойти? Идти было некуда.

Открывая ворота, Руперт ощутил облегчение, увидев, что свет в окнах не горит. Он примет ванну, выпьет чего-нибудь покрепче и, может быть, немного успокоится к тому времени, когда Франческа придет с работы.

Руперт достал из кармана ключ, вставил его в замок и понял: что-то не так. Ключ не подходил. Руперт вытащил его, осмотрел и вставил опять. Замок не поддавался. Присмотревшись, Руперт заметил вокруг замочной скважины следы работы. Франческа сменила замок. Выгнала его из дома.

На несколько мгновений он оцепенел, дрожа от ярости и жгучего унижения.

– Сучка,– словно со стороны донесся его собственный голос.– Сучка.

Внезапно нахлынула острая тоска по Аллану, и он пошел прочь от дома с глазами, полными слез.

– У вас все в порядке? – с противоположной стороны улицы раздался бодрый девичий голос.– Не пускают домой? Если хотите, можете позвонить от меня!

– Нет, спасибо,– пробормотал Руперт и повернул голову.

Девушка оказалась молодой и симпатичной, а в ее взгляде светилось сочувствие. На миг ему вдруг захотелось припасть к ее плечу и обо всем рассказать, однако в следующую минуту он осознал, что Франческа может наблюдать за ним из окна, и его охватила паника.

Руперт неуклюже поспешил дальше по улице. Дойдя до угла, он жестом подозвал такси, сам не зная зачем.

– Куда едем? – осведомился водитель, когда пассажир уселся в машину.

– Пожалуйста, поедем…– Руперт закрыл глаза, открыл их через несколько секунд и бросил взор на часы.– На Паддингтонский вокзал.

В шесть часов вечера в парадную дверь позвонили. Открыв, Изабел увидела на пороге Саймона с огромным букетом цветов.

– А, это ты,– хмуро проговорила она.– Зачем пришел?

– Повидать Милли.

– Ее нет.

– Знаю.– Саймон выглядел встревоженным и как-то чересчур хорошо вымытым и начищенным, словно ухажер из старинных времен.– Я хотел узнать адрес ее крестной.

– Мог бы просто позвонить. Я бы к дверям не тащилась.

– У вас все время занято.

– А-а.– Изабел скрестила на груди руки и оперлась о косяк.– Ты уже перестал задирать нос?

– Изабел, ради бога, дай мне адрес! – разозлился Саймон.

– Даже не знаю, захочет ли Милли с тобой разговаривать…

– Понятно.– Саймон развернулся и пошел прочь.– Ладно, найду сам.

Проводив Саймона взглядом, Изабел крикнула ему вслед:

– Уолден-стрит, дом десять. Саймон оглянулся.

– Спасибо.

– Не за что,– пожала плечами Изабел.– Надеюсь, пригодится.

– Я тоже надеюсь.

Дверь открыла Эсме в длинном банном халате.

– О,– смутился Саймон.– Простите за беспокойство. Я хотел бы поговорить с Милли.

– Боюсь, не получится. Милли спит. Немного перебрала за обедом. Мне ее не разбудить.

– Да?..– озадаченно произнес Саймон, переминаясь с ноги на ногу.– Ну, тогда… просто скажите, что я заходил. И передайте ей, пожалуйста, вот это.

Он протянул Эсме букет.

– Передам. До свидания.

– Может, она захочет мне позвонить, когда встанет.

– Возможно. Это ее дело.

– Разумеется.– Саймон покраснел.– Большое спасибо.

– Всего доброго,– попрощалась Эсме и захлопнула дверь.

Еще раз посмотрев на цветы, она пошла на кухню и выбросила букет в мусорное ведро, затем поднялась на второй этаж и постучала в дверь.

– Кто приходил? – поинтересовалась Милли. Она лежала на массажном столе, а косметичка Эсме втирала в кожу ее лица крем.

– Торговый агент,– невозмутимо солгала Эсме.– Предлагал тряпки для вытирания пыли.

– К нам они тоже приходят,– сказала Милли, с удовольствием вытягиваясь на столе.– И всегда в самый неудачный момент.

Эсме улыбнулась.

– Как тебе понравился массаж?

– Великолепно.

Эсме отошла к окну, побарабанила кончиками ногтей по зубам и снова обернулась к крестнице.

– Вот и хорошо.– Она помолчала.– Знаешь, я считаю, мы должны уехать. Ты ведь не хочешь завтра оставаться в Бате?

– В общем, нет. Хотя… мне нигде не хочется оставаться.– Милли внезапно сморщилась, из ее глаз потекли слезы.– Простите,– хрипло сказала она косметичке.

– Отправимся в Уэльс! – объявила Эсме.– Я знаю одно замечательное местечко в горах. Сказочные пейзажи и ягненок на ужин. Здорово?

Милли не отвечала. Косметичка аккуратно вытерла с ее лица слезы желтоватым лосьоном из позолоченного флакона.

– Завтра тебе будет трудно,– ласково сказала Эсме.– Но мы переживем этот день. А потом…– Она подошла к Милли и взяла ее за руку.– Посуди сама: у тебя появился шанс, который выпадает далеко не каждой женщине. Ты можешь начать все с начала. Повернуть жизнь так, как хочешь.

– Да,– согласилась Милли, глядя в потолок.– Повернуть жизнь.

– Мир у твоих ног! Только подумай: ты собиралась отказаться от всего на свете ради того, чтобы стать миссис Пиннакл! – В голосе Эсме скользнуло презрение.– Солнышко, ты, можно сказать, чудом спаслась. Когда-нибудь ты еще поблагодаришь меня, Милли, поверь.

– Я и так тебе благодарна.– Милли повернула голову, чтобы посмотреть в глаза крестной.– Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Узнаю мою девочку! – похвалила Эсме, погладив девушку по руке.– Ну, лежи и наслаждайся процедурами, а я пока уложу вещи в машину.