— Ну как? — спросил Барнаба, выныривая из-за цветущего куста жасмина. Нашла?

— Как сквозь землю провалились. И это когда они больше всего мне нужны.

— Думаешь, они смогут помочь?

— Я уже ничего не думаю, милый Барнаба. Я просто боюсь, что мы теряем столь драгоценное сейчас время. Но не могу же я идти неведомо куда.

— Не можешь, — согласился толстяк.

— А ты мне ничего не подскажешь?

— Что угодно! Но только нужно указать мне, в каком месте искать воспоминания, — памяти у меня нет. Не знаю я, что тебе пригодится, а что — нет.

— Тогда тем более надо найти Да-Гуа, Ши-Гуа и Ма-Гуа.

— Пойдем искать, — покладисто покивал головой толстяк.

Каэтана с удивлением на него посмотрела — он все кивал и кивал головой, будто находил в этом какое-то удовольствие. Она остановилась, выжидая.

— А почему ты так и не сказала мне, как я выгляжу сегодня? — спросил Барнаба без всякой видимой связи с предыдущей темой.

— Устойчивее. Больше похож на что-то определенное. Только вот уши…

— А что с ушами?

— Для слона нормально, для остальных великоваты. Извини, если я тебя разочаровала.

— А жаль, — сказал Барнаба, манипулируя с ушами. — Так удобно слушать и не жарко — можно обмахиваться, как веером.

— Если это единственное преимущество, то лучше оставь как у людей. А то от нас с тобой во внешнем мире будут шарахаться во все стороны. Это не способствует успеху нашей миссии.

— Как скажешь, — покладисто согласилось Время. — О, ты смотри, кто пожаловал!

— Кто? — Каэ обернулась в надежде увидеть трех монахов.

В мерцающем и переливающемся плаще серебряного огня стоял перед ней Повелитель Ада Хорэ, Тиермес. Ветра не было, но его волнистые кудри платинового цвета шевелились, как живые. А глаза — сверкающие озерца жидкой ртути смотрели на нее с такой нежностью и такой печалью, что сердце сладко защемило.

— Здравствуй, — сказал он и шагнул навстречу, протягивая к Каэтане обе руки.

Она легко обняла его, на мгновение приникла к неожиданно теплой груди. Затем так же легко отстранилась.

— Здравствуй… — начал он, но Каэ ласково положила ладонь ему на губы:

— Молчи, молчи. Не нужно. Лучше ответь, что ты здесь делаешь?

— В гости пришел.

— В гости ты приходил не так уж и давно. А сегодня лицо у тебя не как у гостя, а совсем, я бы сказала, наоборот.

— Ты же Богиня Истины, ничего от тебя не скроешь, лю…

— Молчи, я же прошу, молчи.

Тиермес отвернулся на мгновение. И рассеянный взгляд его упал на Барнабу.

— А это кто? — спросил он с нескрываемым изумлением. Присмотрелся. — О! Приветствую тебя со всем почтением, — и поклонился изысканно.

— Здравствуй, Тиермес, — ответил Барнаба. — Меня можно узнать?

— Не легко, но вполне возможно, — улыбнулся Правитель Ада Хорэ. — Хорошо, что ты здесь. Твоя помощь крайне необходима.

— Что-то случилось? — тревожно спросила Каэтана.

— К сожалению. Я думаю, что скоро тебя навестят Новые боги. Во всяком случае, га-Мавет, Арескои и А-Лахатал могут появиться здесь в любой момент. Выслушай их, будь добра. То, что произошло у Джоу Лахатала, — страшно, они растеряны и нуждаются в помощи.

— Мне кажется, я догадываюсь, что именно.

— Даже ты не сможешь угадать всего. Но если ты думаешь, что Он появился, тогда ты права.

— Да, правда. Об этом я и подумала.

— Он чуть было не поглотил га-Мавета, и тогда мальчик призвал меня. Я сделал, что мог. Милая, как мало я смог сделать. То, что я ощутил, непередаваемо. Он непобедим, я не нашел ни одного слабого места, ни одной бреши в Его защите, куда можно было бы нанести удар. Ты знаешь, я не трус. Но как жутко чувствовать себя беззащитным и беспомощным.

— Итак, он появился. Когда, как, откуда?

— Ни одного ответа, Каэ, дорогая. Может, желтоглазый хоть что-нибудь расскажет, но сомневаюсь. Я на какое-то время проник в Его сознание: оглушительная агрессия, злоба, чернота, пустота. Ни единой мысли, ни капли чувства.

— Это плохо. А что с га-Маветом?

— Не хотел тебе говорить, но ведь все равно увидишь. Мне пришлось отрубить ему руку.

— Как же это? — ахнула Каэтана. И растерянно обернулась к Барнабе: Неужели не успеем?

— Должны успеть, — спокойно ответило Время. — Хоть этот шанс у нас есть.

— Можно с тобой поговорить о чем-нибудь приятном? — спросил Тиермес, обращаясь к Каэтане. — Неприятности и сами нас найдут.

— Только ты во всем обитаемом мире можешь называть неприятностью угрозу полного уничтожения. Ну, пойдем, пройдемся по парку. Глядишь, и наших монахов встретим. Все равно без толку стоять смысла нет.

Они двинулись в сторону бассейнов с морской водой. Владыка Ада Хорэ нежно обнимал Каэ за талию, и она не отстранялась. Со стороны было заметно, что этих двоих связывает какая-то давняя тайна, какое-то событие, которое оставило неизгладимый след в их душах.

Гибкий, стройный, прекрасный Тиермес, словно отлитый из драгоценного белого серебра гениальным скульптором, в присутствии Интагейя Сангасойи терял свою обычную холодность и кажущееся безразличие ко всему и становился умным и тонким собеседником, веселым товарищем — и никто не смог бы признать в этом дивном существе с драконьими полупрозрачными крыльями грозного и мрачного хозяина преисподней. Когда они отошли от Барнабы на значительное расстояние, Тиермес посмотрел ей в глаза:

— Теперь я могу сообщить, что я соскучился по тебе и твоей прекрасной стране?

— Тебе не положено.

— Это раньше было не положено. Тогда впереди была вечность и позади была вечность. Я не боялся не успеть. А нынче каждая минута может стать последней. Ведь если Он решит нанести удар по мне, а рядом не окажется никого способного помочь, то сопротивление мое будет очень недолгим и жалким до бессмысленности.

— Неужели до такой степени силен этот таинственный некто?

— Больше, чем мы можем себе представить, — вздохнул Тиермес. — Ну, вот и поговорили о приятном…

— Прости, пожалуйста.

Он хотел было что-то добавить, но тут со стороны храма появился бегущий человек, который размахивал руками и кричал:

— Госпожа! Госпожа!!! Там к вам!!!

Кто к ней пожаловал, посланец отчего-то вслух не произносил. Наконец он добежал до своей госпожи и, задыхаясь от быстрого бега, доложил:

— У ручья вас ждут двое… гостей, — перевел взгляд на Тиермеса, задрал голову вверх, чтобы рассмотреть его лицо, и сказал: — Ой!

Владыка Ада Хорэ только рассмеялся. Затем взял под локоть свою спутницу и предложил:

— Пошли к ручью. Если мне не изменяет чутье, то это га-Мавет и его братья.

Бессмертные заметно нервничали в ожидании Каэтаны. А-Лахатал отошел к воде — там он чувствовал себя уютнее — и погрузился в созерцание колышущихся водорослей. Арескои нетерпеливо шагал в тени деревьев. Черный бог казался спокойнее остальных, к тому же он очень сильно ослаб. На правое плечо его был накинут плащ, падавший пышными складками, так что стороннему наблюдателю невозможно было догадаться о том, что выше локтя руки уже нет. Меч был передвинут на правую сторону и явно мешал желтоглазому с непривычки. Он плохо освоился со своим уродством и выглядел немного растерянным. Лицо его после перенесенных страданий осунулось и побледнело, нос заострился, скулы выступили, а под глазами залегли темные тени. Но выражение жестокости и презрения исчезло, а взгляд смягчился и стал гораздо живее.

Когда Интагейя Сангасойя в сопровождении Тиермеса приблизилась к ожидавшим бессмертным, они неловко поклонились ей. Им было непривычно приветствовать недавнюю свою противницу и неудавшуюся жертву как Великую Богиню, хранительницу Сути и Смысла вещей. А га-Мавету было горько представать перед ней искалеченным и побежденным: не умели Новые боги просить о помощи и снисхождении, и страх, что их заставят это делать, был сильнее любого другого страха.

— Приветствую вас, друзья мои, — сказала она, улыбаясь. — Ну, наконец-то и вы навестили меня. Я рада, что вы пришли.