— Домой поеду. Что мне тут без тебя делать?

— Ну, с богом. Виктор побудет с тобой.

Затем он пожал руку молодому человеку, которого назвал Виктором, и побежал к вертолету. Еще миг — и огромная стрекоза легко взмыла в выцветшее от жары небо.

— Приятно познакомиться, — широко улыбнулся мой телохранитель. — Я о вас очень много наслышан…

В тот раз Жорж вернулся домой неделю спустя, уставший и измотанный, но очень довольный. Нам даже удалось вырваться обратно в Крым на две недели, и мы провели их просто замечательно. О происшествии мы и не вспоминали, но именно тогда Жорж начал меня учить тому, что умел сам. И наука эта оказалась очень сложной.

На следующий день Игорь буквально за уши затащил себя за собственный рабочий стол, включил компьютер и приказал себе на время забыть о том, что творится вокруг. У него имелся непочатый край работы: кроме последнего заказа и неразберихи с личными делами накопилось довольно много мелких дел, которые сами не рассосутся, он проверял. Рутинная работа успокаивает. Иногда просто необходимо, чтобы мозги отдохнули, иначе они запросто могут взорваться от напряжения. Разумовский настолько увлекся текущими делами, что не сразу заметил заместителя, который с похоронным видом возник у дверей. Наконец Вадим прокашлялся, привлекая к себе внимание шефа.

— А-а, привет, — улыбнулся Игорь. — Как дела?

— Как сажа бела, — буркнул Борцов. — Пакостная все-таки штука — случай. Ребята совершенно случайно обнаружили даму фигуранта.

— Это же великолепно! — обрадовался Игорь. — Что у тебя физиономия такая, будто ты любимую тещу похоронил?

— А потому что сейчас у тебя морда лица станет еще лучше. Вот, погляди, никого не узнаешь? — И он выложил на стол штук пять явно увеличенных четких фотографий.

— А-а, черт! — выдохнул Игорь.

— Вот то-то и оно. И главное — совершенно случайно на них напоролись. То есть ни где этот гражданин нынче обретается, ни где его искать, ни прочей информации добыть не удалось. А это — пожалуйста. И что теперь делать будем?

— Понятия не имею, — честно признался Разумовский. — По-настоящему надо бы плюнуть на все и работать как обычно. Но у меня руки не поднимаются позвонить и доложить о результатах.

— Вот и я о том же, — подытожил Вадим. — Кем бы она ни была, мне это лицо гораздо симпатичнее, чем наши драгоценные клиенты. Да и твое счастье мне как-то дороже, чем их. Но вот что интересно: судя по датам, эти кадры были сделаны лет на восемь — десять раньше, чем наши. А разницы я не вижу никакой. Она что, законсервированная?

— Не знаю, — глухо сказал Игорь. — Зато знаю, что как бы ни пыталась Вероника Валентиновна жить обычной жизнью и изображать из себя обычную женщину, ей это не удастся никогда. Слишком много тайн с ней связано. Ты, Вадик, скорее всего не понимаешь, кто с ней рядом запечатлен.

— Я уже несколько дней не понимаю, кто с кем рядом запечатлен, — огрызнулся Борцов. — Но мне главнее, чтобы эта история тебя никак не затронула, потому что сам знаешь: один коготок увяз — всей птичке пропасть.

— Расскажи подробно, не упуская ничего, откуда это дело вынырнуло? Это вообще ее дело или нет?

— Да нет, конечно. Я же говорю, ни с того ни с сего нашли. Ее послужной список краток и прост, как таблица умножения на два: родилась двадцать пять лет назад, хорошо училась, работает программистом, не была, не привлекалась, не состояла. В связях, порочащих ее, не замечена. Даже скучно. И эти вот картинки абсолютно не вписываются в ее биографию: нет и не было у твоей Ники Самофракийской ни таких знакомых, ни таких незнакомых. И даже не могло быть, судя по ее паспортным данным. Ибо официально она еще пешком под стол ходила, когда некто стремился увековечить эту развеселую компанию. — И Вадим кивнул на снимки. — Черт знает что, и версии в голову лезут всякие неожиданные: двойники там разные, бессмертные. Ты вот «Горца» смотрел?

— Не морочь голову, — вежливо попросил Игорь. — Помнишь правило Оккама? Не умножай сущности без необходимости. Какие могут быть двойники?

— Я же и говорю — «Горец».

— А ты лучше дело говори. Насмотрелись, блин, фантастики, не исключено, что и в рабочее время.

Борцов хорошо знал, когда пререкаться можно, а когда не следует, и браво отрапортовал:

— Слушаюсь!

Уложив историю неожиданной находки в несколько минут и пятнадцать — двадцать исчерпывающих сжатых фраз, заместитель предложил:

— А может, брось ты ее к черту. Дело это ребята сами доведут, без твоей помощи. Ну как там криминал такой, что вовек не ототрешься? Выкинь ее из головы и живи как белый человек!

— Поздно, Дим, совсем поздно. Да и не верю я в криминал. Я ей в глаза смотрел.

— Глаза — это лирика, — отрезал заместитель. — То есть я понимаю, что они, как граф Толстой, суть зеркало русской души, но все равно в это не верю. Любая баба тебе такие глазки состроит, что каждый большеокий филин начнет опыт перенимать…

— Все, Дим, — прервал его Игорь на полуслове. — Пока не узнаем, кто этот человек, не будем делать поспешные выводы. Что же касается Вероники Валентиновны… Пусть Алексей за ней наблюдает, и Гришу можешь подключить, если нужно. Утро вечера мудренее — а мы сейчас только домыслами питаемся. Ты мне факты добудь, тогда и поговорим.

— Эх, не вовремя тебя подкосило, — вздохнул Вадим. — А я только-только за тебя стал радоваться. Не принесет тебе счастья эта любовь.

Разумовский поднял на заместителя сияющие глаза:

— Глупо, конечно. Но я даже сейчас счастлив.

— Нашли, говоришь? — прогудел басом полный седой человек. Он вольготно раскинулся на низеньком диванчике, а перед ним в подобострастной позе склонился тот, кого Игорь Разумовский знал как Константина Григорьевича.

— Нашли, Николай Николаевич. Случайно наткнулись в архиве, совершенно в неподходящем месте.

— Я в легенды о случайных находках, типа троянской неожиданности Шлимана, не верю, — твердо сообщил хозяин.

И Константин слегка побледнел, предвидя «штормягу в девять баллов». Шеф его был крут, жесток и даже маленьких оплошностей своим подчиненным не спускал.

— Шлиман сколько лет копошился, чтобы дело сделать, да и то теперь говорят, что ошибочку допустил, — продолжал между тем Н. Н. — А тут — здрасте-мордасте, через пару дней получаем ошеломительный результат. Тебя, часом, не кинули, Костик?

— Наверняка нет. Дело ведь в том, что наша девочка обнаружилась сама и там, где как раз ее никто не искал.

— Я тебе не пифия, чтобы загадками разговаривать.

На слове «пифия» К. Г. озадаченно вытаращился на хозяина, и тот поморщился досадливо — с какой мелюзгой приходится работать, с какими невеждами. Необразованным и абсолютно неинтеллигентным человеком был Константин, однако малейшие изменения в настроении шефа улавливал по глазам, как собака. И это поразительное чутье делало его буквально незаменимым человеком в команде Н. Н. Во всяком случае пока.

— Видите ли, паренек, посланный в архив безнадежно покопаться в бумажках, чтобы — как я понимаю — еще часиков двадцать-тридцать накинуть к счету, внезапно обнаружил папочку с данными своего старинного приятеля, которого числил человечком совершенно благонадежным и где-то даже тюфтей. И естественно, возникло у него желание дельце-то это проглядеть.

— Ты мне, знаток человеческих душ, лирику оставь. К делу переходи.

— А оказалось, что человечек в свое время непростительно близко сошелся — угадайте с кем? Вот и был взят под наблюдение. И несколько фоток всей милой компании, запечатленной в момент духовного единения, там, в папочке, и оказалось.

— Хорошо, допустим, в любопытного и не в меру ретивого сотрудника детективного агентства верю. И в приятеля его верю — с натяжкой. И что женщину по ее спутнику опознал — представляю. Но дальше-то что?

— А здесь вам, Н. Н., как всегда, подыграла судьба, — не удержался от лести помощник. — Если бы директор агентства не попросил своих людей понаблюдать за собственной нынешней зазнобой, воз и ныне оставался бы там.