— Что скажешь? — спросил Крыс.

— Странно, — ответил Мыш. — Он ведь не сказал, что не знает этого человека, а торжественно объявил, что не привозил его на роанский турнир. Понимай — куда-то да привозил? Или я вовсе не смыслю в людях.

— Мне тоже так почудилось, — согласился Коротышка. — Но что делать? Как доказать, что он знает этого человека, и заставить его хоть что-то рассказать?

— Деньги? — предположил Мыш.

— Не думаю, — сказал Крыс. — Если это серьезно, то на деньги он не позарится.

— Выкрасть его и выжать признание, — предложил Коротышка.

Крыс-и-Мыш хотели было воспротивиться, но, прислушавшись к себе, не отыскали в душе никаких возражений. Бангалорцы вообще не вызывали у них добрых чувств, а после случившегося с Джоем Красной Бородой и подавно стали восприниматься только в качестве врагов.

Но тут им повезло.

Мы не станем уточнять, кому именно: роанцам или бангалорцам. Возможно, везение на сей раз распределилось поровну, и каждый избежал своей порции неприятных впечатлений.

Во всяком случае из темноты донесся до них тихий свист.

— Эй, — сказал кто-то приглушенным голосом. — Э-эй.

— Кажется, это нас? — усмехнулся Коротышка. — Что ж, сходим. Не в наших правилах отказываться от заманчивых предложений.

И он удобнее передвинул перевязь, чтобы парангу можно было выхватить из ножен в любую секунду.

Загадочное лицо, закутанное по самые брови в плащ с капюшоном, поджидало их в тени крепостной стены, нависавшей над морем. Это была самая окраина порта, и сюда никто не заходил, особенно глухой ночью. Небо заволокло тучами, и люди едва различали друг друга во тьме.

— Эй, — еще раз, для уверенности, повторил незнакомец. — Я слышал, что вы искали одного человека, и еще слышал, что вы упоминали деньги.

— Мы и другое упоминали, — ввернул Коротышка.

— Этого я как раз не слышал, — сказало загадочное лицо торопливо. — И мало того, что не слышал, но и категорически против этих методов. Короче, если речь пойдет о деньгах, то мы с вами найдем общий язык. Я кое-что знаю о вашем друге.

— Сколько? — лаконично поинтересовался Крыс.

— Давайте посчитаем вместе, — оживился незнакомец. — Информация стоит дорого, а приплюсуем к этому риск, которому я себя подвергаю, ночное время — обычно я уже сплю в этот час и не имею привычки шататься по подозрительным местам, — то, что капитан отказался сообщить вам эти сведения и тем самым сразу повысил их ценность…

— А также добавим на лечение, — продолжил Ньоль-ньоль ангельским голоском.

— Позвольте, на какое лечение? — забеспокоился незнакомец.

— Обычное — поломанных костей и разбитого черепа. Такие травмы дорого стоят — и в смысле моральном, и в материальном, — невинно пояснил великан. — Так, давай, выкладывай скорее, что знаешь, а не то я из тебя сделаю рубленого поросенка, понял?

С этими словами он вытянул свою ручищу и на всякий случай ухватил загадочного собеседника за шиворот.

— Ну вот, — сказал тот. — Вот она, моя судьба. Хотел сделать махонькую коммерцию, а получил крупные неприятности.

— Мы заплатим, — сказал Мыш. — Рассказывай.

— А что тут рассказывать? Человек, которого вы ищете, на этот раз в Роан не направлялся. Но по странной случайности, а может, и совсем наоборот, он был здесь не так давно, в месяц кту-ксафо. И всего четыре дня. С нами приплыл, а когда мы двинулись назад, на Бангалоры, то вернулся на этом же корабле.

— Кто он? — спросил Мыш.

— Чего не знаю, того не знаю. Но человек, облеченный властью: наш капитан перед ним на задних лапках ходит, даром что свиреп как акула. А еще скажу вам нечто интересное: хоть он в этот раз с нами и не ехал, но провожал одного из наших пассажиров. Оба они все равно что братья — потому что у обоих на руке татуировка, такая маленькая-маленькая черная змейка. Ее очень трудно заметить.

— А ты как же заметил?

— Я бедный человек, — сказал незнакомец. — Вообще, я судовой повар — готовлю этим разбойникам похлебку, потому что не смог пристроиться получше. Деликатесы им не нужны, вы меня понимаете? Вот и приходится зарабатывать иначе. И я сказал себе: наблюдательность — это живой капитал. Может, кому-то что-то из твоих наблюдений пригодится — я таки был прав. Вы не находите?

— С кем ехал друг тогдашнего пассажира?

— А сколько это будет стоить?

— У, пиявка, — прошипел Крыс, но не очень громко. — Вот, держи.

И протянул незнакомцу глухо звякнувший мешочек. Тот потряс им над ухом.

— Золото, — произнес не без удивления. — Может, еще и бить не станете?

— Да ну тебя! — рявкнул Коротышка раздраженно.

— Только тихо, тихо, я вас прошу. Такая щедрость и добросердечность требует поощрения. Значит так, ваш «друг» провожал всего одного нашего пассажира — такого, не слишком высокого, но подтянутого, вроде воина. Только не воина, конечно. Выправка у него есть, но ходит свободно — сразу видно, что ни доспехов, ни меча долго не носил. А вот еще один господин, погрузившийся на корабль с двумя странными слугами, делает вид, что не знает его, тогда как на самом деле очень хорошо знает. И выглядит это забавно и немного страшно. Кроме этих четверых, никого из пассажиров на борту корабля нет. Будете искать — не ошибетесь. И в качестве приза я намекну вам, что слуги — не слуги на самом деле. Потому что я не видал, чтобы хозяева своих слуг так боялись, сторонились и не терпели. Зачем насиловать себя и жить с человеком, который тебе неприятен?

— Странные у вас пассажиры, однако.

— У нас и команда странная, — откликнулся повар. — Так что же теперь делать?

— Последний вопрос: когда вы отплываете?

— Через несколько часов, добрые господа, — отвечал тот, исчезая в темноте.

— Что с ним? — спросил Аббон Флерийский, едва турнир завершился и он получил возможность говорить о самом главном.

— Умирает, — спокойно ответил Аластер. — Я перепробовал все способы, но он отравлен. Концентрация яда, очевидно, была невелика, и поэтому он проходил день или два. Ничего нельзя сказать точно. Впрочем, посмотри сам. Может, тебе удастся что-то выяснить.

— Когда же это закончится? — простонал Аббон.

— Только тогда, когда нам удастся отыскать истинного виновника этих событий. Давай поступим так: ты ступай к близнецу, а я пойду поговорю с императрицей. Помимо всех прочих благ, у нас остался один близнец, и, как справедливо заметил Сгорбленный, это уже напоминает конец света.

— Знаешь, Аластер… — тихо сказал маг.

— Знаю, знаю, старина. Ты чувствуешь себя последним из негодяев.

— А откуда тебе это известно? — подозрительно спросил тот.

— А я сам не лучше. Не знаю, что предпринять, как исправить ошибку, как загладить вину. Но! Все это только между нами.

— Конечно, конечно, — взмахнул Аббон руками, и пышные рукава его мантии затрепетали в воздухе крыльями.

Шут встретился герцогу на полпути к покоям императрицы.

— Значит… снова?

— Представь себе. Хоть Далмеллин и говорит, что такое неблагоприятное расположение звезд повторяется раз в двести пятьдесят лет, я ни о чем подобном не слышал. На сей раз судьба не просто отвернулась от нас, но еще и повернулась лицом к кому-то другому, нам враждебному.

— Послушай, Ортон, пойдем со мной к Арианне. А то я не знаю, что ей говорить.

— Лучше не говори ничего. Не тревожь бедную девочку.

— Но должна же она узнать!

— Конечно должна. Я и не отрицаю, просто попозже. Повременим с неприятными сообщениями.

— Ортон, ей никто не обещал, что ее пребывание здесь будет приятным. Быть государем — это работа. Чем скорее она выучит это нехитрое правило, тем счастливее будет.

— Подожди с этим, — сказал шут твердо. И Аластер внезапно смирился.

— Ладно, если ты считаешь, что так будет лучше… Размахивая руками и путаясь в полах своего огненного плаща, бежал к ним по коридору Сивард, и слуги ловко обходили его, чтобы не столкнуться с этим рыжим смерчем и не быть сшибленными с ног.

— Ортон! Аластер! Вы-то мне и нужны.