— Прошу к столу, — прогрохотал Коротышка, нарушив затянувшееся молчание. — Только, простите, не припомню, чтобы когда-нибудь имел честь встречаться с вами.

— Это вы нас простите, — обрел дар речи Мыш. — Мы вломились к вам так неожиданно и не вовремя, но нас привело сюда дело не слишком радостное, и тем не менее…

— Ничего-ничего, — успокоил их Ньоль-ньоль, продолжая удивлять незваных гостей своим благодушием и терпимостью, не говоря уже о прекрасных манерах. — Садитесь.

— Меня зовут Иниас, а его — Селестен, — сказал Крыс, подходя к столу. — Но нас так давно уже не зовут. Обычно меня кличут Крысом, а его Мышем. Но вернее всего обращаться к нам Крыс-и-Мыш — мы так привыкли за долгое-долгое время. Мы к вам по поручению одного человека…

— Я слушаю.

— Джой ан-Ноэллин по прозвищу Красная Борода просил нас обратиться к вам за разъяснениями.

— А что, Джою уже лень рот раскрыть? — весело осведомился Коротышка, наливая вино в тонкостенные хрустальные бокалы.

— Дело в том, что Джой ан-Ноэллин умер, — тихо сказал Мыш.

Ни он, ни Крыс не ожидали от Ньоль-ньоля такой реакции на свое сообщение. Нет, он не вскрикнул и не разразился плачем по умершему. Право слово, это было бы проще перенести Крыс-и-Мышу, ставшим свидетелями немой сцены.

Коротышка побледнел, а его карие глаза потемнели настолько, что показались угольно-черными в свете множества свечей, стоявших по углам комнаты. Его правая лапища судорожно сжала рукоять паранги с такой силой, что костяшки на ней побелели.

— Когда? — наконец спросил он сиплым, сдавленным голосом.

— Точно не знаем, — честно ответил Крыс. — Я лучше расскажу все, что нам стало известно.

— Кому — вам? — вдруг заинтересовался Ньоль-ньоль. — Я так и не знаю, кого вы сейчас представляете.

— Простите и за то, что не сказали, — Мыш решил, что будет разумнее выложить все карты на стол. Люди с такими возможностями, как Коротышка, в состоянии выяснить все необходимое и без их помощи, но доверие… Доверия уже не вернуть, если обмануть хоть раз. — Мы работаем на Сиварда Ру, на Имперскую Тайную Службу.

— На Одноглазого? — изумился Коротышка. — И Джой так запросто дал вам найти меня?

— Боюсь, у него не было другого выхода.

— Говорите, господа.

— Джоя не бывает на Роанском побережье моря Луан, когда наступает месяц кту-талау. Это знают все. В месяце лонг-гвай он прибывает в столицу уже как князь ан-Ноэллин и отдыхает от дел до начала лонг-сумаделя.

— Это так, — согласился Коротышка.

— Но на сей раз «Летучая мышь» была замечена в устье Алоя, а спустя несколько дней найдена у подножия Хоанга. Учтите, Ньоль-ньоль, мы намеренно искали ее и даже представляли, где именно обнаружим. Но мы не думали, что все члены экипажа, включая капитана, окажутся мертвы. Их убили пассажиры, которых они везли, — из-за того груза, который они перевозили, разумеется, контрабандой.

— Кто? — еще раз спросил Коротышка.

— Убийцы Терея.

— Что общего у Джоя с этими выродками?

— Вот за этим мы и явились к вам, — сказал Крыс, вручая Коротышке письмо Джоя и золотой стержень.

— Как вы это нашли? — изумился Ньоль-ньоль.

— Не спрашивайте, — устало махнул рукой Мыш. — Если потом захотите, мы подробно изложим вам все перипетии поисков. Скажу только, что далось это нелегко.

— Верю, — пробормотал Коротышка.

И углубился в изучение письма, а затем и золотого послания. Молчал он долго и, как показалось Крыс-и-Мышу, тревожно. Взвешивал про себя, что можно говорить, а что — нет. Видя его колебания, Крыс произнес:

— Со своей стороны мы обещаем неразглашение полученных от вас сведений и полную вашу безопасность, что гарантировано самим императором Ортоном.

Слово императора в Великом Роане значило столько, что ему равно верили и воры, и солдаты, и дети, и контрабандисты. Император был мерилом честности и благородства.

— Хорошо, тогда я все расскажу. Только прежде ответьте, что вы знаете о расе правителей Аиойны?

— О токе? — переспросил Мыш. — Все, что может стать известным из книг, путевых заметок и дневниковых записей. Сами мы до Ходевена, к сожалению, не добрались.

— Когда мы с Джоем были молодыми и безрассудными, то познакомились с одним из учеников токе, странствующим по свету. То, что он умел делать, потрясло нас, не стану кривить душой. Нам все было тогда в диковинку, а его мастерство — особенно. Он охотно делился с нами знаниями, научил письменности токе, множеству боевых приемов, рассказал о целебных свойствах растений и минералов. Конечно, это были пустяки по сравнению с тем, чему учат во дворце Чиванга, но мы радовались всякому пустяку. К тому же, — Коротышка потер переносицу ребром ладони, — не такие уж это были пустяки, если разобраться как следует. И многие из его советов весьма помогли нам в дальнейшем.

— А как звали этого «ученика»? — спросил Мыш осторожно.

— Он назвал себя Эрлтоном, но я не уверен, что это его настоящее имя. В те времена почти никто из нас не носил своего имени — предпочитали прозвища, так было безопаснее. И потому мы, естественно, не допытывались у нашего товарища о том, как его зовут на самом деле. Вы же понимаете… Звали его Пересмешник: очень уж ловко он передразнивал любого, с кем ему доводилось говорить более пяти минут кряду.

Крыс-и-Мыш закивали головами, подтверждая, что да, да, понимают.

— Мы стали кровными братьями — Эрлтон, Джой и я. И дали клятву помогать друг другу, что бы ни произошло, из какой бы дали ни пришла весточка от побратима. А чтобы мы всегда были уверены, что нас никто не использует в своих целях, мы обменивались посланиями токе — вот этими, как вы, наверное, уже догадались, золотыми стержнями. Письменность эта очень сложная, ее трудно разгадать, и мы могли не бояться, что наши послания кто-нибудь перехватит и подделает. Во всяком случае, вероятность была невелика. Последнее время мы с Джоем виделись редко. И от Эрлтона я давно не получал никаких известий. Но как раз недавно пришло письмо…

С этими словами Ньоль-ньоль добыл из-за пояса кожаный кошель, а оттуда вытянул стержень, весьма похожий на тот, что принесли ему Крыс-и-Мыш. Только шнурки на нем были другого цвета, другой длины, и узелки на них были завязаны иначе.

— О чем здесь идет речь?

— Кто-то из токе или их учеников сообщает о том, что Эрлтон погиб. Так что я не знаю, кто послал Джою вот это… Да и не стал бы наш Эрлтон писать в конце такие странные вещи.

— А что он написал?

— Угроза. Даже если он в состоянии ее выполнить, то все равно — грех так говорить с побратимом. И отчего Джой исполнил его просьбу?

— Наверное, у него не было другого выхода, — предположил Крыс. — Допустим, а это почти явно следует из его письма, что убийцы Терея принесли ему это послание. Даже если бы он отказался или не признал, скажем так, почерк вашего друга, они смогли бы заставить команду выполнить то, что им требовалось. Ну, убили бы Джоя первым…

— Вы правы, — потемнел лицом Коротышка. — Просто он остался жить, чтобы передать мне известие и вам помочь. Вы нашли то, что он перевозил на «Летучей мыши»?

— Не нашли.

— Но хоть знаете, что это было?

— Конечно. Именно из-за ценности этого груза мы и стали искать «Летуху».

— Так. Сейчас я попытаюсь вкратце изложить свои соображения, а вы меня поправите, если я ошибаюсь. Итак, кто-то, пока неизвестный, рискнул нанять убийц Терея, чтобы они выполнили определенного рода работу. Догадываюсь, что без кровопролития тут не обошлось, иначе ее поручили бы кому-нибудь другому. Но догадываюсь также, что результатом этой работы должно было стать не убийство, а похищение какой-то вещи. Я считаю, что эта вещь должна быть достаточно крупной, чтобы потребовались услуги Джоя и его ладьи для перевозки, а также мне приходит на ум, что вещь эта отнюдь не имела отношения к обычным драгоценностям. Но что же это такое, если моего друга убили, а люди Сиварда стоят на ушах и даже меня сумели отыскать?!

— Блестяще! Чудесно! — сказал Крыс, аплодируя Коротышке. — Вам бы работать на одноглазого, глядишь, он бы изменил свое мнение относительно того, кто станет его преемником. Вы угадали, как при стрельбе из лука — в самый центр мишени.