The Devil You Say! • shortstory by Lawrence Treat • Whispers IV, Jul 1983, publ Doubleday, anth • Перевод с английского: В. Вебер

Вернувшись в свой кабинет в тот знаменательный вторник, доктор Айра Фрост, психиатр, удивился, обнаружив на руках волдыри от ожогов, но еще больше его поразил незнакомец, восседавший за его собственным столом.

— Кто вы? — спросил доктор. — Как вы сюда попали?

Незнакомец поднялся.

— Извините, не хотел вас пугать. А насчет того, кто я… у меня очень много имен. Поскольку нынче в моде неформальное общение, вы можете звать меня Лю. Нормальное имя, ничем не хуже других. Что же касается того, как я сюда попал… Боюсь, если я вам скажу, вы не поверите.

— А вы попробуйте.

Лю пожал плечами.

— Как вам будет угодно. Но, строго говоря, я сюда и не попадал… — Его губы изогнулись в сухой, саркастической улыбке. — Я материализовался.

— Вы правы, я вам не верю, — признал Айра. — Вы всего лишь галлюцинация. Наверное, я слишком много работал.

— Почему сейчас люди всему пытаются найти и находят самое ординарное, прозаическое объяснение? Хорошо. Что вы скажете насчет этого? — Он поднял руку, и из пальцев выпорхнули языки пламени. Резко запахло серой.

— Лю? — воскликнул Айра. — Так вы — Люцифер!

— Именно так. Но вы что-то побледнели, почему бы вам не присесть, расслабиться? Тогда мы сможем поговорить.

Волоча ноги, Айра обогнул стол и сел. Сиденье было холодным, как лед. По телу психиатра пробежала дрожь.

Лю рассмеялся.

— Мой фирменный трюк — удивить тех, кто отказывается в меня верить. Но вы, похоже, уже поняли, что к чему, поэтому мы можем перейти к делу.

— К какому?

— Да перестаньте, доктор Фауст. Вам же ясно…

— Фауст? — прервал его Айра. — Моя фамилия Фрост.

— Разумеется. Сорвалось с языка, доктор, извините. — Лю опустился на кушетку. Так я насчет книги, которую вы пишете, о присутствии дьявола в литературе двадцатого столетия… Вы упустили главное.

— Это невозможно! Я работал над ней три года, прочитал двести восемьдесят семь книг. Мой анализ не имеет себе равных, но, действительно, издатели отказываются ее покупать.

— Может, я не хочу, чтобы эту книгу опубликовали, — заметил Лю.

— Почему? Что вы имеете против? — спросил Айра.

— Вы представили меня в ложном свете. Знаете, в чем мой главный интерес?

— Сеять зло.

— Именно. Зло и моральное разложение. Я покупаю души. Меряюсь умом с людьми, которые попадают в сложную ситуацию и думают, что могут перехитрить меня. Но вы, психиатры, отрицая саму доктрину зла и заменяя ее идеей психического нездоровья, ставите под вопрос само мое существование.

— Это хорошо. Значит, вы — кандидат на вылет.

— Как бы не так. В последнее время обо мне стали подзабывать, потому что я проводил структурную перестройку и компьютеризировал свой бизнес. Теперь эта работа завершена, и я могу чаще покидать кабинет. Но, признаюсь честно, то, что я здесь увидел, мне решительно не нравится.

— А в чем проблема?

— Мир стал слишком безликим. К примеру, в девятнадцатом веке я частенько бывал здесь. Люди постоянно видели меня, в городе я считался известной личностью, мне приписывали ответственность за всякие несчастья. А теперь я вдруг обрел анонимность.

— Я бы выразился иначе, — возразил Айра. — Вас вытеснили из этого мира.

— Ерунда, — отмахнулся Люцифер. — Войны постоянно уносят миллионы жизней, мир рушится под воздействием загрязнения окружающей среды, перенаселения, наркотиков. Это реализуется моя программа ЗПН, и реализуется блестяще.

— Я готов признать, что наш мир сейчас не в лучшем состоянии, но мне не верится, что ответственность за это лежит на вас. Приведите хоть один веский аргумент, говорящий в вашу пользу.

— Вы очень точно уловили мою мысль, доктор. Беда в том, что люди больше не верят в зло. Во всем ищут причинно-следственную связь, хотят все объяснить с научной точки зрения. Люди больше не аморальны, они просто психически больны. Целая индустрия, и весьма прибыльная, как вам прекрасно известно, возникла на одной этой идее. Вот я и подумал, а почему бы мне не пообщаться с психиатром.

— Но почему именно со мной?

— Из-за вашей книги. Она битком набита научным жаргоном, понять который под силу только другим психиатрам. Вашими стараниями я выгляжу напыщенным ничтожеством, и я этим возмущен.

— Я вроде бы не характеризовал вас в таких терминах.

— Вы вообще не характеризовали меня. В книге нет ни единого предложения, отражающего мои истинные взгляды. Вам почти что удалось лишить грех привлекательности.

— И вас это расстраивает?

— Более чем. Я люблю непосредственное общение и ненавижу безликость толпы. Приятно, конечно, видеть реки, из которых нельзя пить, морское побережье, залитое нефтью, людей, дышащих воздухом, который вызывает кашель. Но мне недостает личных контактов, вот почему я здесь.

— Как я понимаю, с предложением. — В голосе Айры не слышалось вопросительных интонаций.

— Естественно. Доктор, вы верите, что у вас есть душа?

— Чтобы я клюнул на религиозные байки? Я еще в школе понял, что это пустые слова.

— Жаль, — вздохнул Лю. — Если бы верили в существование собственной души, мы бы быстрее добрались до главного. Все-таки это высшая ставка, которую может сделать человек.

— Можете ее взять, — сухо ответил Айра.

Лю вскочил.

— Именно! Это и есть моя цель. Вам достается настоящее, все, что вы в нем пожелаете, а я получаю вечное. Отлично сказано, доктор. Иногда вам удается внятно выражать свои мысли, редкий случай для вашей профессии. Итак, мое предложение: я даю вам три желания, а взамен получаю вашу душу.

— У меня нет души.

— Ваше подсознание, или суперэго, или как там вы ее называете. Я даю вам три желания, а вы отдаете мне вашу духовную составляющую. По рукам?

— Я не могу отдать вам мою духовную составляющую. По определению, моя духовная составляющая — это я. Я не могу ее отделить, это же не вещь.

— Вы ставите мне палки в колеса, — не отступался Лю. — Я предлагаю вам три желания. Что вы дадите мне взамен?

— Ничего.

— Великолепно! — воскликнул Лю. — Вы дадите мне ничего. Но, если я смогу превратить ничего во все, тогда победа за мной?

— Это же чистая софистика.

— Неважно. Договорились?

— Конечно. Скрепим договор рукопожатием?

Лю в ужасе отпрянул.

— Черт, да нет же… уж извините, сорвалось с языка. Если вы коснетесь меня, я сожгу вашу руку. Давайте обойдемся без глупостей. Дайте слово, этого достаточно.

— Хорошо. Даю слово, но… — Айра покачал головой. — Одну минуту. Допустим, вы выполните три моих желания, а на следующий день я умру. От вас можно всего ожидать.

— Я обещаю вам как минимум пятьдесят лет жизни после выполнения вашего последнего желания.

— В полном здравии? — спросил Айра.

— Согласен. Но и вам я выставлю пару условий. Вы не должны просить вечной жизни и пытаться помочь кому-то еще. Проявите здоровый эгоизм.

— Это просто.

— Отлично. Перейдем к техническим аспектам. Свои желания будете озвучивать здесь, в этом кабинете, с разрывом в неделю, в одно и то же время дня. Сейчас час пятьдесят восемь пополудни, и вы можете начать с первого желания. Слушаю вас.

— Что ж, вы, должно быть, знаете, что моя женитьба на Марго — величайшая ошибка моей жизни, я ее терпеть не могу. Она злобная, сварливая…

— Меня не интересуют ее характерологические особенности. Ваше желание — ничего больше.

— Я хочу избавиться от нее.

Лю щелкнул пальцами и на глазах Айры растаял в воздухе, оставив психиатра таращиться в муаровую стену напротив стола. Таращился он почти две минуты, пока звонок в дверь не возвестил о приходе первого после ланча пациента.

До конца рабочего дня Айра так и не смог собраться. Его внимание рассеивалось, он убеждал, что Лю ему привиделся. Сидел, как обычно, положив блокнот на колени, но, вместо того, чтобы делать пометки, рисовал кружочки, квадратики, треугольнички. Если пациент замолкал, говорил: «Пожалуйста, продолжайте. Все это очень интересно, и я внимательно вас слушаю. Продолжайте». Но потом не мог вспомнить ни слова.