Невозможно изучить китайский язык, притворяясь, что иероглифы — это просто буквы: иероглифы должны быть выучены как иероглифы, со всеми присущими им характеристиками. Российская цивилизация тоже строится на некоторых уникальных, свойственных только ей принципах. Эти принципы кардинально отличаются от западных, и поэтому Россию надо изучать как отдельный самодостаточный феномен, а не в сравнении с какой-либо другой цивилизацией.

Многие западные исследователи, пытающиеся понять российскую цивилизацию, находят в словаре современного русского языка такие слова, как «демократия» или «закон» и делают допущение, что эти слова в России имеют тот же смысл, что и на Западе. Это ложный подход, и попытка построить «западное общество» в России по западным рецептам, не адаптированным к российской действительности, не случайно оказалась малоуспешной.

Также как алфавит для развития западной системы письма, концепция частной собственности является базовой для развития западного общества. Западные законы, обычаи, мораль — все они основаны на концепции частной собственности. В России же концепция частной собственности отсутствовала, и все аспекты социальной жизни, вся логика развития российского общества определялись именно отсутствием этой концепции. Как следствие, российское общество настолько фундаментально отличается от западного, что мы можем говорить о существовании уникальной российской цивилизации. Все концепции западной цивилизации существуют и в цивилизации российской, но в совершенно измененном виде.

В Тайланде растет вкусный тропический фрукт — рамбутан. В Россию этот фрукт не привозили, и поэтому в словаре Даля слова «рамбутан» нет. В России, увидев рамбутан, признают его уникальность, спрашивая: «Что это такое и как эго едят?»

Но когда англичанин находит в словаре русского языка перевод английского слова «law» — русское слово «закон» — он делает допущение, что произнося слово «закон» русские подразумевают то же самое, что подразумевают англичане, когда произносят слово «law». Однако в России не проще найти то, что англичанин понимает под словом «law», чем в Китае найти алфавит, а в Тайланде — белого медведя. Законы, которые существует в России, должны быть изучены сами по себе, как некая особая данность, а не как странная (спасибо, что заметили отличия!) версия западных законов.

Люди, живущие в России, любят свою страну вопреки тому, что многое их пугает и отвращает, даже вызывает чувство обреченности. Они спрашивают: «Когда же прекратится бесправие и нищета простого народа, возможно ли побороть хамство и безнаказанность властей, настанет ли время когда российская цивилизация больше не будет базироваться на зависти и презрении к человеческой жизни?» Россияне уже не считают эти негативные явления неотъемлемой, вечной частью Российской цивилизации.

Но если мы хотим изменить Россию, это не значит, что мы хотим ее отменить, что мы видим в ней только негативное. В России есть многое, что нам дорого и без чего мы не хотели бы жить. У России есть замечательная история, культура и традиции, и поэтому критики недостатков России не отвергают Россию как таковую: в недостатке патриотизма скорее следует обвинить тех, кто притворяется, что черных пятен на лице России нет.

В России было много земли, больше чем достаточно на всех, а на неограниченный ресурс собственность не устанавливают. Поэтому в России не было собственности на землю (в западном понимании слова «собственность»), но зато в России установилось рабство, так как землю надо было кому-то обрабатывать.

Подсечно-огневой способ земледелия означал переход с места на место по мере истощения земли. Поэтому «владение» землей носило временный характер. Временный характер носили и жилища. Таким образом, русские пустили корни, привязали себя к определенному месту, которое они захотели бы объявить своим, намного позже западных европейцев.

Дома в России были деревянные, а не каменные, как в Западной Европе. Деревянные дома часто горели и надо было отстраиваться заново. В России важно было иметь друзей, а материальной собственности стоило иметь столько, сколько в случае пожара можно было схватить в охапку.

В древней Руси князю принадлежало все, а жителям — ничего, а тем, чем они «владели», они «владели» по милости князя и до тех пор пока эта милость не проходила. В России до сих пор отношения с властью первичны, а владения — вторичны. На Западе же с древних времен существовал принцип незыблемого владения землей, и она передавалась по наследству. Князь или король не могли отнять землю даже у бедного крестьянина. Владения упорядочиваются законами: «Эта земля — моя», но отношения упорядочиваться законами не могут: невозможно с уверенностью заявить «Вася всегда будет моим друганом». Поэтому в России с прокурором надо не УК цитировать, а в баню ходить.

Главной отличительной чертой российской цивилизации является отсутствие концепции частной собственности, что влечет за собой отсутствие закона в его западном понимании.

В России собственность как бы висит в воздухе, напоминая туго натянутый тент, к которому со всех сторон тянутся руки людей, так или иначе претендующих на нее. Права на собственность у всех под вопросом — множество рук пытаются перетянуть собственность на свою сторону, поэтому владение частной собственностью в России может быть только временным. Кроме того, владение всегда «обусловлено», так что владеют собственностью в России не только временно, но и условно.

Что в первую очередь должен делать владелец, заполучивший собственность в России? Защитить ее от других претендентов, спрятать или представить ее в виде, непривлекательном для них: «быстро отпить свой компот», как делали все, когда я учился в первом классе. Но и этого мало: для того, чтобы обладать собственностью без риска для жизни, надо вступить в союз с сильными мира сего, что означает частичную передачу им «своей» собственности. Вот собственность уже и не твоя, а так как она принадлежит тебе только временно и условно, рачительно и с любовью относиться к ней смысла нет. Поэтому «владелец» старается как можно быстрее выжать из собственности все, что можно, пока ее не отняли.

На Западе, если человек приобрел в собственность участок земли, он может посадить сад, спокойно ожидая, пока деревья принесут плоды. В России те, кто получили участок земли, должны, в первую очередь построить вокруг него забор, затем подкупить чиновников и только потом, если остались какие-то силы и средства, посадить картошку и круглосуточно ее охранять. А после того, как урожай убран, хозяину придется оправдываться перед теми, чей урожай оказался хуже. И он становится объектом зависти менее успешных, или просто более прозорливых, учитывающих, что дело происходит в России, земледельцев. Завистники не взвалили на себя ношу созидательного труда, но зато сохранили энергию для разрушительных действий, на которые их побуждает зависть.

Приобретая частную собственность, русские не могут по-настоящему пользоваться ею, но зато действующие в стране законы дают им возможность схватить кусок, которым владеет кто-то другой, и, дико озираясь, просто подержать его в зубах. Не это ли причина того, что Россия имеет такую большую территорию, и эта территория находится в таком плачевном состоянии? Схватили больше всех, а окультурена ничтожно малая ее часть. Глядя на русскую землю, кажется, что люди пришли на нее недавно и живут так, как будто рассчитывают вскоре уйти.

Если в Германии в поле, используемом под посевы, когда-нибудь находился булыжник, то сейчас его там нет. Лет восемьсот назад немцы его подобрали и использовали на постройку каменного дома. В России булыжник до сих пор лежит посередине поля, будто русские пришли на это поле только что или не собираются его обрабатывать. И, конечно, дом стоит деревянный, построенный на скорую руку и уже покосившийся.