— Что…?!

Первое слово стало и последним. Севатар обвил шею Мнемока его же собственным хлыстом, душа беспомощного человека тем же орудием, которым тот бил самую юную в своем Хоре, пока у нее не сломался позвоночник.

Яго Севатарион был опытным убийцей и хорошо знал, какое усилие требуется, чтобы убить человека любым способом, который только в силах представить разум смертного. Он душил магистра астропатов медленно, с любовью. Генетически усовершенствованные мускулы едва напрягались, прилагая силы ровно столько, чтобы растянуть казнь, не сломав псайкеру шею.

Психическое чувство надзирателя впало в исступление, словно дикое животное, оно жалко билось в сознание Повелителя Ночи — столь же безрезультатно, как его тонкие пальцы цеплялись за твердое тело Севатара.

Его глаза выпучились. Кожа на лице потемнела, стала из красной лиловой и, в конечном итоге, синей. Рывки стали слабее, перешли в подергивание и, наконец, прекратились.

Севатар не отпускал. Еще нет. Несмотря на все свои недостатки, он был обстоятелен, когда дело касалось долга.

Громадные изукрашенные двери, запертые от непрошеных гостей, наконец, распахнулись и пропустили строй рыцарей в черной броне. Темные Ангелы окружили его, вскидывая болтеры и прицеливаясь. Севатар обратился к ним.

— Я — правосудие.

Резко крутанув напоследок, он переломил трупу шею и бросил его на палубу возле своих босых ног.

— Я — приговор. Я — кара. И я сдаюсь.

Он сидел в одиночестве посреди неподвижной черноты, вслушиваясь в медленный ритм своего дыхания. Его окутывало ощущение покоя и чувство холодной, очень холодной сосредоточенности, которая ускользала от него на протяжении десятков лет.

Теперь, когда он спал, то видел не мертвых, а бесконечную ночь между мирами. Самые далекие глубины пустоты, где скрываются от света дружественных солнц тысячи опасностей. Владения чужих и чудовищ, изгнанных Великим крестовым походом, которые до сих пор так и просятся, чтобы их истребили раз и навсегда. Подлинные угрозы человечеству.

Наконец, до него вновь донесся голос девочки.

— Яго. Ты еще жив?

И Севатар улыбнулся во мраке своей камеры.