Как громко стучит динамик. Или это стучит сердце мужчины, который словно балансирует на грани порога комнаты. Он словно решает, толи шагнуть вперёд, толи отступить назад. Вот он поднимает ногу… но вновь отступает назад, разочарованно и нервно кусая губы. В его глазах, огромных и мрачных сверкает что-то. Толи слеза, толи гнев. Скорее всего, это гнев. Он вновь садится в глубокое плетёное кресло неподалёку от дверей комнаты, и, откинувшись на высокую спинку, замирает в немом изваянии сторожевого сфинкса.
— Он охраняет мою жену? — насупился доктор, на что Лес усмехнулся:
— Едва ли! Скорее всего, наоборот. Он ждёт, пока уползёт прочь от стены та змея, что вызвал ты…
— Я? Я вызвал змею? — поражается доктор. — Ну, знаете…
А впрочем, стоит ли удивляться чему-то. Даже тому, что в последний момент тарелка вдруг крупным планом показывает малосимпатичное лицо мужчины с черными кругами вокруг глаз. В этих глазах ярость, гнев и боль. И даже страдание. Тарелка вдруг гаснет на секунду. А когда вновь вспыхивает её экран, то Сергей Викторович вдруг видит, что голова мужчины повязана ярко- красным шарфом, словно тюрбан фокусника. В темной комнате мужчина колдует над колбой, в которой клубится что-то черное. Оно клубится и бьётся, словно живое, растёт, множится, выползает из колбы, и, разрастаясь, заполняет пространство вокруг себя, а затем ползёт по двору, словно мохнатый зверь. Черное мохнатое облако замирает у раскрытых дверей комнаты, где спит Марина, и, помедлив, начинает неторопливо переползать к ней в комнату. И вот уже черное облако взмывает над кроватью спящей женщины, материализуясь в черного человека с ярким пятном тюрбана на голове…
Хозяин дома! Это он нависает над Мариной, и тянет к ней свои длинные тощие пальцы, и кажется, что вот-вот он схватит её… Сергей Викторович подскакивает от страха за свою жену. Его бьёт самый настоящий озноб! Но Лес кладёт свою широкую ладонь ему на плечо, и сурово приказывает:
— Сядь! Едва ли ты ей поможешь сейчас. У её постели другой страж…
— Этот…этот колдун? — готов вскричать Сергей Викторович, но Лес, словно предвидит его вопрос.
— Смотри! — показывает он на маленькую пёструю полоску, что стремительно приближается к кровати, где спит Марина. — Это и есть страж твоей жены!
— Змея — страж? Вы шутите! Это же ядовитая гадюка или гюрза, не иначе! Смотрите, она напала на колдуна и жалит его…
— Её яд, бальзам для некоторых! — смеётся Лес. — Посмотри, как живо ретировался наш ухажёр. А он, поверь мне, знает толк в ядах, и даже в противоядиях. Поверь мне, старику.
— То-то мне Марина что-то толковала о змее, когда мы с сыном вернулись с аквапарка. А если бы эта тварь укусила мою жену? — доктор укоризненно уставился на старика. — И с чего вы взяли, что это я вызвал змею? Хотя… я припоминаю, как однажды, проходя мимо, я спросил хозяина о змеях. Мне о них до этого что-то толковал сын, даже напугал Марину. Вспоминаю, как хозяин от моего вопроса тотчас смутился, замешкался, даже занервничал, а потом стал оправдываться, что мол, иногда эти твари заползают в сад, а потом, из-за высокой стены не могут найти выхода, что-бы удрать обратно в природу. Странно, но именно тогда он пообещал найти змею и прибить её. А я пошел успокаивать Марину. И вообще, это просто безобразие. Едешь на море отдыхать, а там непонятно что. Вот и оставляй жену одну…со змеёй… — кипятился доктор.
— Как ты эмоционален, человек конца двадцатого и начала двадцать первого века. Хотя едва ли это твоя вина. — усмехнулся старик. — А может быть, это скорее твоё достоинство, чем недостаток! Но время твоё уходит, Последний потомок Владов. Будь благоразумен! Меньше слов, больше дела! Итак, ты узнаешь эти черные глаза?
— Это глаза Эртэ! — вскричал Сергей Викторович, едва экран тарелки показал черные как смородины, удлинённые и такие знакомые глаза той, которую он всё время ищет… Как и свою Марину!
— Ты прав Апрель! — вновь усмехнулся Лес. — Облик змеи, мудрой и отвратительной, проникающий во все закоулки нашего подсознания просто необходим кой-кому в этой жизни. Раздражающий фактор, отвлекающий маневр, своего рода переключение сознания, и ты вызываешь огонь на себя! Ну чем не идеальный страж для вашей жены. Только не забывайте, мой друг, ваша знакомая Эртэ, это человек не от мира сего! Но её программа совпадает с вашей. Её задача…
Грохот падающей посуды, звон разбитого стекла, стоны и причитания за спиной доктора и невозмутимо спокойного Леса, прервали не только речь старика, они нарушили какой-то странный настрой в этом комнате. Словно картинка сменилась, торопливо и с шумом пролистнув некоторые страницы жизни.
— Химыч, ты как всегда неуклюже ведёшь себя, едва появляешься в этом зале. — Лес хмурит свои густые брови и старательно прячет в пышных усах насмешливую улыбку.
Доктор тоже готов весело рассмеяться, увидев перед собой растерянную рожицу своего нового знакомого из семейства новой породы Химер. Маленькая удлинённая голова Химыча болтается в разные стороны как маятник часов, а его чудесные огромные глаза следят за каждым движением доктора. Он кажется в полном восторге от этой встречи. Его длинные голенастые ноги не стоят спокойно на одном месте, они, скорее всего, отплясывают странную смесь " чечётки " и "барыни", а его длинные руки, похожие на кегли и вовсе крутят немыслимую "мельницу". Вокруг него на полу валяются чашки, тарелки, ложки и вилки…
— Я не могу… не могу стоять на этом полу! — удивлённо и радостно жалуется Химера-номер один. — Полы очень скользят, они словно лёд. О, я знаю, вы хотите сделать из меня знаменитого фигуриста, но не таким — же путём. Я перебью всю вашу посуду, уважаемый Лес, покалечусь сам, и покалечу других! Предоставьте мне отпуск за счёт заведения, и я ваш на веки. Я найду учителя, я научусь скользить плавно и лихо…У-ва-а-ай…
Химыч с грохотом растянулся во весь свой рост, заняв добрую половину комнаты своим нескладным телом. Но, кажется, все происходящее доставляет удовольствие, прежде всего ему самому. Его глаза блестят от восторга, а забавная рожица выражает полное удовлетворение.
Лес, потянув доктора за рукав, тихо произносит:
— Химыч всегда непрочь поплакаться. Он непредсказуем, как малое дитя, и в тоже время он довольно рациональное существо, выносливое, ловкое и бесстрашное. Не смотрите с таким удивлением на его поведение, иначе он захочет удивить вас еще раз. Как? Это уже будет другой вопрос, и может быть очень серьезным. Воспринимайте химеру естественно, не ругайте его чересчур, но и не перехваливайте. Он кокетлив неимоверно, очень любит похвалу, но неадекватен и необязателен…
Лес, перечислив недостатки существа, мечущегося перед ним и доктором, вздыхает и умолкает, но затем опять продолжает:
— Вы доктор, видите прекрасный экземпляр генной инженерии. Смотрите, смотрите уважаемый, во все глаза, не стесняйтесь! Машина времени — чудесное изобретение! Едва ли вы увидите такое на том отрезке времени, что предназначен вам сейчас. Жизнь человека — короткий срок, который оценивается в лучшем случае в сто лет, а в среднем же, семьдесят годков нормального существования вам обеспечено. Если не дай бог, с вами не случится несчастного случая, не приключится с вами болезни, и да минует вас рука безжалостного злодея-разбойника, которого породило то общество, в котором он родился и живёт…Хотя общество, это всего лишь люди! Мы с вами! С кучей недостатков и такой же кучей достоинств… И всё это несовершенное общество, скажу я вам откровенно, создав в скором будущем машину времени, само себя запланировало к уничтожению, если только… если только не произойдёт нечто… во всём времени… Откроюсь, Высшему Разуму, для отмены самоуничтожения, нужен положительный отчёт о человеке разумном, о его состоятельности. Но неизвестно, что будет считаться ответом положительным…
Лес устало вздохнул и замолчал, видимо переживая в душе какую-то бурю эмоций, так как рука его слегка дрожала, когда он протёр ладонью свой вспотевший лоб. Доктор это почувствовал и тоже молчал, и затянувшаяся пауза становилась всё больше и больше, хотя едва ли кому из этих двоих, данный отрезок времени был так нужен сейчас. Ведь они оба думали почти об одном…
