– А вот сегодня Леонид Максимович очень разнервничался, кричал даже! – заметил он.

– Ой, это же исключение! – тут же кинулась защищать своего босса секретарша. – Он просто очень переживает. Это же его друг!

– Да, то, что они дружат, я понял. А вот в бизнесе как? Неужели никогда не спорят? Все-таки ваш комплекс такой… – Крячко пошевелил пальцем, подбирая подходящее слово. – Такой разноплановый! Тут столько всяких нюансов: и отделка помещения, и оснащение, и направление… Все это нужно согласовать, правильно? И редко в таких вопросах бывает без разногласий.

Секретарша если и задумалась, то не более чем на пару секунд.

– Может быть, и бывает такое, но они всегда все мирно решают. Я ни разу не видела, чтобы между ними были какие-то разногласия. Ну, в смысле, громкие споры или ссоры. И всегда между собой даже подчеркнуто вежливы! Редко таких руководителей встретишь, редко… – Она тихонько вздохнула. – Раз только на моей памяти поспорили, а так никогда.

– Вот как? – мгновенно ухватился Крячко за оброненную вскользь фразу. – Из-за чего же два таких хороших друга могли поспорить? Небось, пустяки какие-нибудь, типа в какой угол кофеварку ставить, – улыбнулся он.

Ольга Анатольевна невольно улыбнулась в ответ и покачала головой:

– Я, знаете, не вникала глубоко, но, кажется, речь шла о совместной поездке куда-то. Леонид Максимович хотел поехать, а Роман Витальевич, кажется, нет.

– А когда это было?

– Примерно полгода назад.

– Угу, угу, – бормоча себе под нос, кивал Крячко. – А вот скажите, Роман Витальевич перед отъездом вам каким показался? Может быть, что-то было не совсем, как обычно? Может, он ехать не хотел?

Ольга Анатольевна при этих словах вдруг встрепенулась и оживленно заговорила:

– Нет, что вы, он как раз захотел ехать! И настроение у него прямо поднялось!

– Что значит – захотел? А раньше не хотел?

Секретарша замялась, подбирая слова.

– Раньше, мне кажется, ему вообще ничего не хотелось. Это еще осенью началось. Он обычно всегда веселый, Роман Витальевич, улыбается приветливо, а тут ходил грустный, молчаливый. Я подумала тогда – ну, осень, понятное дело. Многим осенью тоскливо, потому что без солнечного света перестают вырабатываться нужные гормоны. Но он и зимой не слишком изменился, не радовался даже Новому году, хотя обычно они с Леонидом Максимовичем устраивают прямо-таки грандиозный праздник!

– Ну, этому Новому году вообще мало кто радовался, – проворчал Стас, вспомнив о том, как всему управлению вдруг резко задержали зарплату перед самыми праздниками, чего не наблюдалось уже много лет, вдобавок еще и урезали премию, а кое-кому вовсе не выплатили… Вспомнил сам Новый год, когда он, злой на весь белый свет, отказался с женой идти в гости и остался дома, ссылаясь на отсутствие настроения, а главное – денег. Жена ушла одна к тестю с тещей, дети разбежались по своим компаниям, и Крячко вознамерился насладиться одиночеством, а потом, вспомнив детство, даже устроить во дворе мини-салют.

Но не суждено было сбыться чаяниям Крячко. Вместо этого он, пропустив сразу несколько рюмок на голодный желудок, быстро раскис и уже в половине первого ночи улегся спать, так и не встретив толком Новый год, которого обычно начинал ждать еще с октября… Так что в этом смысле он Романа Любимова хорошо понимал.

А секретарша тем временем продолжала свой рассказ, неожиданно углубившись в него…

…Роман Любимов стоял у окна в своем кабинете и, нахмурившись, вглядывался в промозглую декабрьскую хмурь, когда в кабинет тихонько вошла Ольга Анатольевна с подносом в руках. На подносе дымились три чашки с травяным чаем – любимым напитком Романа Витальевича, который он потреблял в больших количествах.

Секретарша аккуратно поставила поднос на стол и собралась так же незаметно удалиться, как вдруг Роман Витальевич обернулся и сказал:

– Ольга Анатольевна, а как вы обычно развлекаетесь?

Секретарша впала в ступор от этого вопроса. Поначалу она, грешным делом, решила, будто босс таким образом вздумал оказать ей знаки внимания, что совершенно не входило в ее планы, смущало и даже откровенно страшило. В своей практике ей не доводилось заводить интрижки с шефом, да и было их у нее не так уж много, но Роман Витальевич вроде бы не отличался подобными склонностями.

Ольга Анатольевна замялась и в нерешительности топталась на месте, не зная, как ответить. Роман Витальевич отошел от окна, приблизился к ней и, выдавив приветливую улыбку, пояснил:

– Ну, свободное время как вы проводите?

– Я… Ну… Ну, книжки читаю, – нашлась она наконец, решив, что никакого подвоха в вопросе шефа не скрывается. – По выходным маму навещаю. Иногда к подруге езжу. Вот.

– И все? – На лице Любимова отразилось явное изумление.

– Я, наверное, не умею развлекаться, Роман Витальевич, – вздохнув, призналась Ольга Анатольевна и собралась уходить, но шеф вдруг остановил ее:

– Ольга Анатольевна, составьте мне компанию, пожалуйста! В смысле, давайте вместе попьем чайку.

Секретарша, борясь со смущением, все же присела на краешек дивана и взяла чашку. Роман Витальевич садиться не стал, он взял чашку с подноса и, отпивая чай, сказал:

– Вы ведь, кажется, одиноки?

– Да, – опустив глаза, ответила она.

– У вас масса свободного времени, вы ничем не обременены, могли бы позволить себе что-нибудь интересное… Вы, кстати, в отпуск куда ездили?

– Никуда, – отвела глаза Ольга Анатольевна, словно признавалась в чем-то постыдном. – У меня дома дел хватает.

Роман Витальевич продолжал задумчиво следить за ней, потом спросил:

– Скажите, а вам не бывает скучно?

– Скучно? Нет, не замечала. Я же говорю – не умею я развлекаться. Жизнь моя идет своим чередом, в ней один день похож на другой. И знаете, я, наверное, уже привыкла к этому и не хочу ничего менять. Перемены меня даже пугают.

– Но так ведь можно с ума сойти от скуки! – пораженно воскликнул Любимов.

Ольга Анатольевна вздохнула. Ей не нравился этот разговор, и она уже сожалела, что согласилась остаться. Но и отказать хозяину стеснялась. Роман Витальевич присел все-таки рядом и, задумчиво крутя в руке чашку, проговорил:

– Знаете, я провожу свой досуг гораздо насыщеннее. Я объехал, наверное, весь мир. В Москве нет такого места, которое я бы не посетил. И вот я думаю – что дальше? При мысли о том, что не будет в моей жизни ничего нового, мне становится страшно. Вот это меня все время мучает – что дальше? В чем смысл? Денег у меня хватает, но я просто не могу придумать, что себе такое позволить. Купить очередную машину? Скучно, надоело, да и мелко! Вообще все, что касается покупок, новых приобретений, мне неинтересно, я в это уже наигрался. А вот придумать бы что-нибудь эдакое, что-то по-настоящему интересное, захватывающее, позволяющее глубже заглянуть в себя, открыть доселе неизведанное в самом себе. Понимаете меня?

Он заглянул ей в глаза, словно ожидая ответа на все свои вопросы. Но Ольга Анатольевна не могла их дать. То, чем был озабочен шеф, ей было непонятно. Ее волновали более простые вещи: успеть оплатить коммунальные услуги до конца месяца, купить матери, у которой больные ноги, лекарства и связать пуховые носки, постараться растянуть зарплату так, чтобы можно было отложить небольшую сумму.

А шеф… Ему всего этого не понять, у него другие заботы. Ольге Анатольевне было любопытно – что это с ним такое? Никогда раньше он не разговаривал с ней на эти темы. Вроде и не молчал, любил порой поболтать о всяких пустяках, но не более того. Никогда не раскрывался и в свой внутренний мир не пускал.

«С жиру бесится, – подумала она про себя. – Конечно, ему не надо голову ломать, как до конца месяца концы с концами свести! Небось, и не задумывается, как на мою зарплату прожить! А посадить бы его на мой оклад – сразу прекратил бы дурью маяться! Дух бы у него захватывало, когда еще неделя до зарплаты, а в холодильнике у тебя полпачки масла из растительных жиров да кусок батона в хлебнице, а сапоги порвались окончательно. И голову ломал бы над тем, что выгоднее: новые купить или попытаться эти починить уже в четвертый раз!»