— Скорей, Элейн, сюда, — Джоан тянула сестру все выше по лестнице, стараясь забраться на самый верх, веря, что там их ждет спасение.

Золо прошел один поворот, другой. Куда подевалась эта писательница, мать ее?! Сигара светилась в зубах, шарф пропитался кровью, которая, накопившись на тонкой ткани, оставляла красную дорожку на каменных плитах.

Айро летел по камням набережной, высоко поднимая колени — не дай бог сейчас споткнуться! Сердце глухо колотилось в груди, готовое разорвать тесную клетку.

Он ничего и никого уже не видел, кроме своей шхуны. Вон она.., уже близко… Еще немного…

Сзади, отстреливаясь, неслись его ребята.

— Давайте быстрее! — орал он, размахивая руками, как бегун на финише.

— Спасайте меня! Мне нужно попасть на шхуну!

Моторка уже ждала у причала, тихо покачиваясь на волнах.

60 футов, 50… 40…

В развевающемся грязном пиджаке, из-под которого торчала рваная, без единой пуговицы рубаха, тяжело передвигая ноги, стараясь во что бы то ни стало не опоздать, за ними, пыхтя, бежал Ральф. Сломанная рука болталась на перевязи и при каждом шаге вбивала раскаленные гвозди в его мозг.

— Айро! Айро!!! — кричал Ральф, понимая, что догнать брата он не сможет. — Иди сюда, Айро!

Сейчас! Бегу, придурок несчастный! Недотепа! Айро вскочил в лодку, туда уже спустились все, кто остался в живых из его «ребят». Один из них подхватил Айро на руки.

Прыгай! Прыгай! — крикнул он толстяку, который был в тридцати футах от причала…

… И лодка отвалила.

— Я не умею плавать! — чуть не плача, завопил толстяк, подбежав к месту, где еще несколько секунд назад раскачивалась лодка.

Это дерьмо собачье бросил его! Что сделают люди Золо, если он снова попадет к ним в лапы… Ральфу стало страшно.

Айро устроился в лодке, повернувшись лицом к берегу, и гнусным голосом кричал:

— Я вернусь за тобой!

Вернешься! Что же ты сейчас не подождал меня, ублюдок?

— Обещаешь?

Ральф не верил ни единому его слову.

— Я сейчас же пришлю за тобой лодку!

— Когда?

Этот гад уже перебирался на шхуну.

— Скоро-о-о-о-о-о!

Айро стоял у рубки. К нему подошел капитан, и они о чем-то заговорили!

— Когда — скоро?

Ральф старался сдержать гнев, который кипел в нем, поднимался к горлу и туманил мозг. Он уже чувствовал, что ему отсюда так просто не выбраться!

— Очень скоро!…..

Красная громадина развернулась и стала медленно удаляться…

Твою мать! Ведь уйдет, урод!!!

Сеньор Антонио сидел за столом и с наслаждением потягивал кофе из маленькой фарфоровой чашечки, которую подарила ему Карина ровно год назад на День Освобождения.

В окно он видел танцующую пеструю толпу, освещенную разноцветными огнями. Они что-то кричали или пели, но толстое стекло надежно отгораживало его от шума города. Все это происходило как в немом кино. Рты открывались, но сюда не доносилось ни звука. Смешно.

В прошлом году он был свободен от дежурства, и они славно повеселились на карнавале.

Тревожный звонок телефона разорвал тишину.

— Сеньор комиссар? — взволнованно прокричала трубка. — Докладывает дежурный полицейский из гостиницы «Картахена». На том берегу залива, в крепости, идет настоящая война! Думаю, снова схлестнулись две группировки мафии, сеньор комиссар!

О черт! Дерьмо! Даже в праздник не могут оставить свои грязные разборки! Скоты!

Сеньор Антонио от досады сплюнул. Чувство покоя и благодушия разом оставило его.

— А вы не думайте! — рявкнул он в трубку. — Немедленно проверить! Я высылаю к вам на помощь бригаду! И сразу доложить! Ясно?

— Будет сделано, сеньор комиссар!

Когда Джек выскочил на площадку, это полосатое чучело уже вползало в бойницу.

— О, нет, нет, — закричал он, испугавшись, что не успеет ухватить за хвост счастье. — Ты куда это собрался, приятель?

Джек бросил автомат и вцепился в крокодила.

Если этот пожиратель человеческих рук и драгоценностей вырвется, будет хреново. Черта с два найдешь его потом!

Зубастая пасть распахнулась… В чем дело? Я устал… Мне пора домой… Я уже сыт… Оставьте меня в покое…

Крокодил пытался стряхнуть руки человека со своего хвоста — так непочтительно с ним еще никто не обращался!

Он зарычал и забил задними лапами по камню, издавая отвратительные звуки, от которых по коже поползли мурашки.

Джек, упираясь ногами в камни, изо всех сил тащил его из бойницы, дюйм за дюймом.

— Ну иди сюда, иди, мой хороший, — еще дюйм. — Да что же ты, скотина, так упираешься?..

Наконец-то мы выбрались наверх. — Скорей, Элейн, скорей, — я задыхалась. Она гирей висела на моей руке. Господи, да что же это такое!

Элейн перестала соображать, что происходит, уже давно. Все было как в тумане. Последнее, что она ясно запомнила, это окровавленная рука сестры над разинутой пастью крокодила. Потом какая-то стрельба, и вот Джоан куда-то тащит ее вверх по ступеням, а у нее только одно желание — упасть и забыться.

Все, что происходило с ней в последние дни, казалось кошмарным сном, который длился бесконечно долго. Но она понимала, что это не может продолжаться вечно. Сейчас она проснется, позвонит Джоан, расскажет все, и они вместе посмеются над ночными страхами.

Выстрелы смолкли… Должно быть, эти скоты перестреляли друг друга. Сейчас сюда поднимется Джек, возьмет меня за руку, и мы уйдем из этого мрачного места, захватив, конечно, Элейн. Где он сейчас? Почему не идет так долго?

Я понеслась к бойнице, чтобы посмотреть вниз и убедиться, что мой любимый цел и невредим…. Из-за поворота, покачиваясь на нетвердых ногах, сжимая в черной перчатке какую-то грязную деревяшку с торчащим из нее гвоздем, прижимая к груди окровавленную культю, на нас надвигался маньяк со стеклянными глазами. В углу его рта зловеще тлела сигара.

О, господи, помоги мне справиться с этим чудовищем… Пресвятая дева Мария, защити нас, потому что больше помочь, кажется, некому…

Наконец Золо нашел их. Две стервы неслись прямо на него, не зная, КУДА они бегут. Чудесно. Великолепно. Прекрасно.

Пока он искал этих сук, полковник перебрал тысячу вариантов мести. Гнев пропал. Теперь он испытывал чувство острого наслаждения от мысли, как эта «великая писательница» будет ползать на брюхе, подыхая от страха. Но напрасно она рассчитывает унести отсюда ноги. Может, он и пощадил бы ее. Раньше… Но теперь…

Я загородила Элейн, чтобы эта тварь не смогла прикоснуться к моей беззащитной сестре.

Мы застыли, глядя друг другу в глаза.

Он смотрел на меня, как удав, в надежде, что я прыгну прямо в его поганую пасть. Потом Золо оскалился и, пыхнув сигаретой, спросил:

— Как ты хочешь умереть, Джоан Уайлдер? Медленно, как улитка, или быстро, как падающая звезда?

О, дьявол! Так мои романы стали пособием для начинающих убийц! Впрочем, эта тварь не из начинающих. Человек, который может поднять руку на беззащитную женщину, уже не человек.

Я сжала кулаки… Правая ладонь почувствовала что-то твердое. Нож! — вспомнила я.

Яркая вспышка выхватила из глубин памяти… Охотничий домик… Искаженное ненавистью лицо Грогена… «Ну как, Ангелочек? Ты умрешь быстро, как от укуса змеи, или медленно, как умирает луч заката в январе?..»

Я нажала на кнопку. Острое жало мгновенно вылетело из рукоятки.

«Смелей, — сказала Анжелина, — этот подлец не имеет права на жизнь. Ты обязана уничтожить его, как бешеного пса, иначе он убьет тебя и Элейн. Ну же!»

Моя рука дернулась.

Вжжссссс, — просвистел клинок и.., вонзился прямо в доску, которой негодяй прикрыл горло и грудь.

Золо очень внимательно следил за каждым движением этой девки.

— Как ты хочешь умереть, Джоан Уайлдер? Медленно, как умирает улитка, или быстро, как падающая звезда, — он усмехнулся.

Красиво пишет, нет.., писала, дрянь! Жаль, больше не будет новых романов. Но эта сука сама искала приключений на свою задницу. И будь я проклят, если она не заплатит своей дерьмовой жизнью за «Эль-Корозон» и потерянную руку!