В это время играющие запустили мяч довольно высоко (и далеко) и он полетел в сторону сидящих за столиком друзей. Алиса поднялась с диванчика и, как только мяч приблизился, подпрыгнула. Она коснулась мяча только пальцами, но этого было достаточно, чтобы он полетел обратно.

– Уф, – сказала Алиса, приземлившись, – один «же»²⁶. Но я к нему уже почти привыкла, осталось совсем немного!

– Неплохой прыжок, – похвалила Алису Ирина, – ты играешь в «мячик»?

– Да. В школе я в него играла довольно часто.

– Мы с Сашей тоже иногда в него играем, – ответила Ирина.

– Кстати, это интересный летающий робот с интересными алгоритмами работы, – добавил Александр.

– Да, я им интересовалась, – сказала Алиса, – скоро период адаптации закончится и можно будет порезвиться как следует.

Алиса никогда не пренебрегала периодической разминкой – не обязательной (есть же медицинские нанороботы), но рекомендованной, в особенности для прибывших с небесных тел с меньшей гравитацией (даже если они – киборги). Она уже перешла от прогулок к коротким пробежкам (прогулки при этом никуда не делись) и специально подобранному комплексу упражнений в спортзале. В отличие от первых дней после прибытия на Землю, когда бегать не хотелось совсем, а хотелось посидеть (или полежать, один «же» по сравнению с 0,38 на Марсе – не шутка), сейчас энергии прибавилось и скоро должно было стать в избытке – а тогда ее захочется на что-нибудь потратить. Зарядка по утрам – само собой разумеется, тренажерный зал – скучно. Зимние виды спорта Алиса не рассматривала – холод ей совсем не нравился. Можно последовать примеру Ирины и заняться плаванием, но придется, вероятно, брать уроки – способности Алисы сейчас ограничивались уровнем «суметь не пойти ко дну в бассейне». Зато в воде не так чувствуется гравитация, а от нее иногда полезно немножко отдохнуть. Карабкаться по искусственным скалам, как Александр, интересно, но тяжело (один «же»!) и пока не рекомендовалось. В том, что Алиса рассматривала несколько видов упражнений, не было ничего необычного, ведь профессиональный и вообще соревновательный спорт в университетах Core не существовал и никто не пытался достичь особых успехов в одном из видов. Но «мячик» стоял в списке на первом месте.

– Вы, я так думаю, играете вдвоем? – спросила Алиса.

– Да, – одновременно ответили Александр и Ирина.

– А играть лучше всего по схема «двое на двое». Я, конечно, киборг, но одной мне играть с вами двоими не годиться. Роберт, твоя адаптация, наверное, уже закончилась?

– Да, диагностика сообщает, что все хорошо, – ответил Роберт, которого этот вопрос, в некоторой степени, застал врасплох.

– Отлично. А в рекомендациях по поддержанию формы у тебя нет «мячика»? Его советуют многим.

– Ну... вообще-то есть... – сознался Роберт.

– Тогда тебе обязательно надо будет попробовать. Еще неделя, моя акклиматизация будет завершена и можно будет устроить пробную игру.

– Я совершенно не умею прыгать ... и бегать, – сказал Роберт, – я же больной, – это была стандартная фраза, бывшая много лет правдой, и сейчас Роберт использовал ее как отговорку – по привычке.

– Роберт, ты только что сказал, что диагностика считает тебя совершенно здоровым. Такие системы редко ошибаются. И вообще, тебя вылечили еще летом, и в нашем мире никто не может и не должен быть больным! – несколько возмущенно добавила Алиса, – а что говорит врач?

– Врач говорит, что все в порядке, – Роберт был на консультации на прошлой неделе – как и все, кто недавно проходил сложное лечение, он время от времени посещал врача. Ему вновь порекомендовали умеренные физические нагрузки, чтобы организм лучше использовал возможности нового, здорового сердца, но Роберт пока ограничивался прогулками. На самом деле он пару раз попробовал поиграть с «мячиком» в одиночку – в укромном уголке парка, подальше от чужих глаз – и нашел это занятие довольно интересным, но играть с кем-то...

– Хм. Кажется, ты путаешь свое старое состояние с нынешним, – сказала Алиса, – или тебе порекомендовали что-нибудь более интересное, кроме тренажеров, конечно?

– Нет, – сказал Роберт. Занятия в тренажерном зале рекомендовали всем, по персонализированной, в зависимости от состояния здоровья, программе, но Роберт от них отлынивал, не столько из-за лени, сколько из-за стеснительности, в чем никому не хотел сознаваться. Пробежки за пределами комплекса и лыжи были исключены сразу – система уважала климатические предпочтения. В результате она порекомендовала Роберту еще и плавание, но эта идея ему совсем не нравилась.

– Согласиться, что ли? – подумал он, – или лучше не надо?

Алиса вопросительно посмотрела на Роберта.

– Наверное, мне на самом деле стоит попробовать, – ответил он.

– Отлично, – сказала Алиса и улыбнулась, – тогда устроим первую разминку через неделю?

...

Вторая лекция курса была в расписании через день.

– На прошлой лекции мы в основном говорили о борьбе с врагами внутренними, но нельзя забывать, что мы имеем и врагов внешних – пока. И в связи с этим нужно поговорить на темы, которые, на первый взгляд, никак не связаны с нашим курсом – об альтруизме и делении на «своих» и «чужих».

Для первобытного общества, в котором еще не было классов, был тем не менее характерен парохиальный альтруизм – бескорыстная забота о благополучии других, но лишь входящих в свою группу – членов своего рода или племени, и одновременно нелюбовь к чужим. Он оставался очень распространенным на протяжении всей человеческой истории, от рабовладельческих обществ до национальных государств эпохи капитализма, и размеры «своей» группы постепенно увеличивались. Расширение группы «своих» до всего человечества выглядит логичным, последовательным, гуманистическим шагом – но есть одно «но». Эта идея усиленно пропагандировалась до Битвы Битв в странах буржуазной «демократии» и использование ее нашими врагами не случайно – подразумевалось, что она может быть реализована на основе неких универсальных ценностей без изменения общественной формации. Это невозможно.

Необходимым условием для создания единого общества, каждый член которого считает остальных «своими», является ликвидация классов. Это условие недостаточное – в первобытном бесклассовом обществе парохиальный альтруизм был повсеместным, потому что существовали конфликты между группами или племенами. Но в любой антагонистической формации оно принципиально неосуществимо, поскольку имеет место фундаментальный конфликт – классовая борьба. Попытки построить систему, в которой пропагандируется классовый коллаборационизм, делались неоднократно, но в реальности такие общества всегда скатывались к открытому террору против трудящихся. Как вы наверняка знаете, такие системы получили название фашизма и либерал-фашизма – финальной стадии капитализма.

– Это значит, что по сути дела Core воюет с правящими классами, – заметил Роберт.

– Именно. Враги – это капиталисты и их приспешники, которыми часто оказываются наемники и частные армии. Мы никогда не воюем против народов, но сражаться нам приходится постоянно.

Я вновь процитирую Ленина: «В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее, а следовательно, и государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)»²⁷.

К счастью, в отличие от Советского Союза, который сразу после своего возникновения был окружен кольцом врагов, сначала посылавших шпионов и диверсантов, а затем снова подготовивших войну для его уничтожения, мы находимся в гораздо лучшем положении. На этот раз во времена неизбежного обострения классовой борьбы окружены не мы, а наши враги – те, что остались, окружены нами и доживают, вероятно, последние годы. В первое время после Битвы Битв они, конечно, пытались и устраивать саботаж и диверсии, и заниматься шпионажем – но их финансовые и технологические ресурсы были необратимо подорваны.