Марсила разложила на столе выбранные ею луки, стараясь не коснуться расстеленного знамени, и поманила к себе Ласту и Орффу, предложив им взять себе по луку. Третий лук взяла сама Марсила, а четвертый оставила лежать на столе.

— Это Гуртену, — пояснила она. — Он куда лучше того, что у него есть, и отлично ему послужит.

Вернувшись в жилую комнату, они увидели, что Алана сидит возле Робара, свернувшегося клубочком на постели. Малыш горестно сопел и всхлипывал. Заметив вошедших, Алана тронула брата за плечо.

— Робар, все уже пришли. — Голос ее звучал спокойно, ободряюще.

Робар сел. Гнев его давно уже остыл, уступив место слезам, проложившим на щеках грязные дорожки.

— Прости… Робару стыдно… — прошептал он сестре.

— Ему и правда очень стыдно, — улыбнулась Алана, — вы уж на него не сердитесь.

Марсила подошла к ним поближе.

— Это хорошо, Робар, что тебе стыдно, — сказала она. — Только от этого царапины, которые ты оставил на щеках Аланы, сами собой не исчезнут! Ведь правда?

Малыш, ручонками размазывая по лицу слезы, снова горестно повторил:

— Робару очень стыдно… — И Алана, не выдержав, прижала его к себе.

— Ну конечно! Алана все понимает. Она знает, как Робару теперь стыдно.

Тиффин, пробуя пальцем острие своего нового топора и любуясь им, похоже, совсем не обращал внимания на столь душещипательную сцену. Ни к кому конкретно не обращаясь, он воскликнул:

— А денек-то сегодня какой отличный! Может, на лугах и зверь какой попадется — с новыми-то луками его и завалить ничего не стоит.

— Еще бы! — Гуртен тут же подошел к нему, держа в руках тот самый лук, который оставила ему Марсила. — Вот было б здорово, если бы снова встретился тот годовалый бычок, которого мы два дня назад видели!

Лета смотрела, как каждый из детей направляется выполнять те обязанности, которые, должно быть, взял на себя сразу по прибытию в замок. Днем они совсем не боялись того, что может им встретиться в дальних лугах.

Ну а собирать лесные орехи помогал даже маленький Робар, ссорясь с рассерженными белками. Спелые орехи дождем сыпались на землю, когда Алана и Триста трясли ветки. Урожай этим летом был отменный.

Ласта новым кинжалом ловко срезала поломанные стебли дикой пшеницы, еще скользкие после вчерашней грозы. Движения девочки спугнули птиц, клевавших зерно, и они взлетели над полем. Ласта тут же схватилась за лук, хотя стреляла она не слишком метко. И все же ей удалось несколько раз попасть в цель.

Лета, перестав наблюдать за детьми, медленно двинулась по берегу реки, держа в руке посох и постоянно останавливаясь. Ей хотелось как следует осмотреть эту окруженную холмами долину. Но сейчас, несмотря на то что прошлой ночью Ласта чуть не впустила в замок нечто, принадлежавшее царству Тьмы, все вокруг дышало покоем, и Лета не ощущала ни малейшей опасности.

Однако она по-прежнему была настороже. Ее, как и детей, волновал вопрос о том, что привело ее сюда и с какой целью. Эти дети, эти юные саженцы, эти нити будущей основы… Главная ее задача — дать их корням землю, вплести их жизни в общую ткань мирозданья! Лета крепче сжала свой посох: да, после стольких лет у нее наконец опять была цель!

В замок Лета вернулась к полудню. Она снова прошла в зал приемов и остановилась, глядя на призрак боевого знамени на стене. Воссоздавая его прежний вид, пальцы ее двигались сами собой, подчиняясь давно воспитанной привычке. Завершив работу, она неторопливо повернулась и осмотрела огромный зал. Сейчас здесь царит полный упадок… но вскоре непременно снова будет кипеть жизнь!

А вот на кухне жизнь уже кипела вовсю. Гуртену и впрямь удалось подстрелить того бычка, и теперь кое-как разделанная туша животного уже лежала на снятой шкуре. Множество плошек, свернутых из коры или просто из крупных листьев и скрепленных щепочками и колючками, были полны последних в этом сезоне ягод, орехов и съедобных кореньев. Все это Ласта заботливо рассортировывала и раскладывала; ей помогала Алана. Недавно вернувшаяся Марсила притащила целую связку подстреленных ею уток.

Вскоре Гуртен и близнецы притащили целую кучу дров: не обломки покрытой плесенью мебели, а настоящее топливо — хворост, валежник, ветки, сломанные бурей. Разумеется, эти дрова сперва нужно было просушить, и они взялись за дело так споро, что Лета только кивала, страшно довольная. Эти дети уже по-своему связаны между собой достаточно крепко. Тем легче будет ей выполнить свою задачу.

Но, поздравляя себя с этим, она не могла подавить странных опасений. Алана вдруг бросилась к только что вошедшему Тиффину:

— Робар… Где Робар, Тиффин? Он, наверное, снова за тобой увязался? Где он?

— Да я его вообще не видел! — Голос Тиффина звучал как-то странно. — И почему это он «снова увязался за мной»?

Тиффин явно злился, словно Алана обвиняла его в чем-то дурном.

Лета напряглась. Сейчас… Она чувствовала, как пробуждается нечто враждебное, грозящее разрушить царившее здесь согласие. Собственно, это согласие и убаюкало ее бдительность! Вот и Орффа уже начинает сердиться:

— Вот маленький вредина! Вечно лезет, куда не нужно!

Алана продолжала ругаться с Тиффином, и в словах, которые она бросала ему в лицо, страх за брата мешался с изрядной долей гнева.

— Когда ты проходил мимо нас, то сказал, что идешь на пруд. Ты же знаешь, как он любит туда ходить!

— Говорю же тебе, его со мной не было! — возмутился Тиффин.

Алана повернулась к Орффе:

— Ты ведь на холме охотился, да? Ты наверняка его видел!

— Да не видел я этого вредителя! Вечно с ним всякие неприятности случаются. Взяла бы и привязала его к себе, и никаких тебе забот с этой дрянью!

— Попридержи язык! — рявкнула на брата Марсила. — Если Робар действительно пошел к пруду…

Алана пронзительно вскрикнула и бросилась к дверям; Марсила за ней, отставая всего на пару шагов. Со стороны стола послышался грохот — это Ласта уронила одну из металлических плошек. Гуртен схватил Орффу за плечо и резким движением повернул к себе лицом.

— А ведь пруд очень глубокий, Орффа! И «дряни» здесь никакой нет, так что впредь не порти воздух подобными выражениями!

Орффа, побагровев, тщетно пытался вырваться из рук Гуртена.

— Да не видел я это чертово отродье! — орал он.

Лета поежилась. Она ведь все утро была на страже — конечно же, она должна была почувствовать, если бы зло пробралось в долину и залегло где-нибудь, выжидая! Удивительные мир и покой, царившие здесь всего несколько минут назад, разлетелись вдребезги, словно ее, Леты, здесь и не было!

Неужели все-таки Ласта? Но ее дар был Лете вполне понятен… Робар? В первое время Лета не ощущала в нем никакой магической силы, но он так юн, совсем младенец, и у него пока так мало возможностей защитить себя! Значит, Робар…

Нет, на пруд он, конечно, не пошел, нет! То, что требовалось от Робара, ни в коем случае не должно было грозить опасностью ему самому — это он должен был стать опасным для других, грозным оружием в чьих-то безжалостных руках! И главная цель этого врага, безусловно, внутри замковых стен…

— Дурак! — зарычал Гуртен на Орффу, который тут же схватился за меч. Уже и близнецы подошли к ним, и Тиффин огибал стол, направляясь туда же… Ласта так и застыла, прижав ладони к побелевшим щекам.

— Сам попридержи язык и воздух не порти! — орал Орффа. — И не пытайся тут изображать великого лорда, я тебе не вассал! Да я знать не знаю, куда этот паршивец подевался!

— Он приходил сюда, — сказал Труза. — Я его на мосту видел.

Орффа оскалился:

— Так что ж ты молчишь, тупица? Может, у тебя рот грязной шерстью забит, а? Что ж ты раньше-то молчал? Слово вымолвить трудно было?

— Ну все, хватит! — вмешался, защищая брата, Тристи. В руках он держал окровавленный нож, которым разделывал бычка, убитого Гуртеном. — Какая муха тебя укусила, Орффа?

— Какой я тебе Орффа? — Орффа умудрился даже собственное имя выкрикнуть как ругательство или угрозу. — Да кто ты такой, чтобы меня просто по имени называть? Скотник паршивый! В моих жилах течет кровь лорда Рурана, командующего…