– Ваша Честь, – вмешался прокурор, – я протестую, это голословный оговор полицейского и следователя.

– Ваша Честь, это не голословный оговор, факты фальсификации на лицо и я собираюсь продемонстрировать их суду.

– Протест прокурора отклоняется, продолжайте подсудимый, предоставьте суду факты, если таковые имеются.

– В материалах дела есть протокол моего задержания и личного обыска, когда я вышел на улицу. В ходе моего задержания и личного обыска проводилась видеосъемка, она приобщена к материалам уголовного дела, и экспертиза ее подлинности проведена. Я прошу суд ознакомить с этой записью присутствующие стороны.

Судья попросил секретаря включить видеозапись.

– Как вы видели, Ваша Честь, в ходе задержания и обыска на улице у меня запрещенных предметов обнаружено не было. Сейчас в зале находится полицейский Воротников, который руководил процессом, только что просмотренным на мониторе. Прошу задать ему несколько вопросов.

Прокурор не стал возражать и после процедуры установления личности Воротников был готов дать ответы на поставленные вопросы.

– Скажите, Воротников, эта та самая запись, когда меня задержали и провели личный обыск, в ходе которого ничего не нашли?

– Да, – ухмыльнулся Воротников, – зато у вас в квартире нашли достаточно героина.

– То есть вы подтверждаете, что эта та именно запись. А на протоколе задержания и обыска стоят ваши подписи, но нет моей?

– Бред какой-то, – ухмыльнулся Воротников, – да, это та самая видеозапись, а на протоколах стоят мои подписи. Подсудимый отказался их подписать, о чем есть соответствующая отметка с подписями понятых.

– Отлично! – воскликнул Иллюзионист, – поясните, пожалуйста, суду – как, когда и где, с какой целью вы фальсифицировали протоколы обыска и задержания?

– Ваша Честь, – побледнел Воротников и покрылся потом, – это бред, я ничего не фальсифицировал и для полной убедительности даже произвел видеосъемку происходящего. Прошу оградить меня от подобных нападок подсудимого.

Заиграло очко… усмехнулся Иллюзионист, заиграло, боишься, сволочь.

– Подсудимый, у вас есть веские основания считать названные протоколы фальсифицированными? – задал вопрос судья. – Если есть – представьте их суду, пожалуйста. Если нет, то я попрошу вас голословно не задавать подобных вопросов.

– Ваша Честь, конечно, есть доказательства. Обратите внимание на даты составления протоколов – они датированы пятнадцатым апреля. Я никак не мог выйти из подъезда собственного дома пятнадцатого апреля. Меня не могли задержать пятнадцатого апреля и провести обыск, так как я уже сутки находился в обезьяннике, то есть в камере того же отдела полиции, где и служит полицейский Воротников.

– Ваша Честь, – встал адвокат, – защита просить приобщить к материалам дела справку, выданную начальником полиции и выписку из журнала регистрации задержанных, из которых следует, что мой подзащитный к указанному времени, то есть пятнадцатое апреля, уже сутки, как находился в качестве задержанного в отделе полиции и не мог быть вторично задержан через сутки.

– Я возражаю, Ваша Честь, – встал прокурор, – подлинность справки вызывает сомнения, так как есть видеозапись и показания понятых.

– Разрешите пояснить, Ваша Честь, – ответил Иллюзионист, – действительно есть видеозапись, и она настоящая, на записи в уголке имеется дата и время и это не пятнадцатое апреля.

Судья глянул на монитор.

– Суд, посовещавшись на месте, решил приобщить справки к материалам дела.

– Ваша Честь, – взял слово Воротников, – это не фальсификация, а обыкновенная описка. Действительно, задержание и обыск подсудимого происходили четырнадцатого апреля, а не пятнадцатого. Ошибся в датах, признаю эту ошибку, но не более того – обыск действительно был и героин действительно изъят на квартире подсудимого.

– Ваша Честь, разрешите мне продолжить вопросы свидетелю.

– Пожалуйста, подсудимый, задавайте.

– Свидетель Воротников, защита располагает доказательствами, что вы не описались, а намеренно изменили даты. Суд предупредил вас об ответственности за дачу ложных показаний, ничего не хотите рассказать?

– Ваша Честь, я уже ответил на этот вопрос – описался, это не намеренная ошибка, – ответил Воротников.

– Жаль, что вы не хотите признаться сами, придется сделать это за вас.

– Ваша Честь, я протестую, – вмешался прокурор, – это давление на свидетеля.

– Какой же это давление, когда подсудимый пытается представить доказательство своей невиновности, а прокурор ему в этом мешает? – произнес Иллюзионист, – естественно они понимают, что моя невиновность непременно обернется виной свидетеля и следователя.

– Протест отклоняется, – ответил судья, – продолжайте, подсудимый.

– Я утверждаю, что полицейский Воротников, намеренно, а не случайно поменял даты на протоколах. Задержали меня четырнадцатого апреля, а не пятнадцатого. Вся фишка здесь заключается в следующем – четырнадцатого апреля меня задержали – снова повторил Иллюзионист, – обыскали на улице, ничего не нашли и увезли в отдел полиции. Никаких понятых и в помине не было, как и обыска в моей квартире. Дальше уже я сидел в обезьяннике, а Воротников шил дело белыми нитками. Он не мог оставить на протоколах дату четырнадцатого числа – в этот день липовые или подставные понятые, не знаю, как лучше их назвать, находили в другом городе России, что легко можно было потом доказать. Обыск в моей квартире вообще не проводился – ни подставной, никакой, соответственно и героин у меня не изымался.

– Ваша Честь, я протестую, имеется протокол обыска, – возразил прокурор.

– Ваша Честь, я тоже протестую, прокурор мешает давать показания подсудимому, – вмешался адвокат.

– Протест прокурора отклонен, протест адвоката принимается…

– Ваша Честь, разрешите продолжить просмотр видеозаписи? – попросил подсудимый.

Он комментировал ее по ходу:

– Хорошо видно, как полицейские поднимаются наверх, но Воротников торопится и не доходит один этаж до моей квартиры. Я живу в двадцать восьмой, а он останавливается этажом ниже. Двери у нас похожи, вот, виден номер квартиры – двадцать четыре. Изъятыми у меня ключами он пытается открыть дверь, не получается – квартира-то не та. Они ее взламывают, входят внутрь, быстро находят героин, который сами же и подложили, подписывают протокол. Прошу обратить внимание, что меня и понятых нет ни в одном кадре. Я в это время сижу в обезьяннике, а понятые находятся в другом городе. Хозяин двадцать четвертой квартиры вечером приходит домой, видит следы взлома и вызывает полицию. Уголовное дело не возбуждают, так как ничего в квартире фактически не пропало. Ваша Честь, прошу разрешить мне задать вопросы липовым понятым, которые в этом зале присутствуют.

– Ваша Честь, – вмешался прокурор.

– Ну что еще? – зло глянул на него судья.

– Прокуратура отказывается от предъявления обвинения.

Судья за всю свою немалую трудовую деятельность провел массу судебных процессов, но такого не видел. Никто такого не видел, когда подсудимый буквально "избивал" предварительное следствие на судебном процессе. Иллюзиониста оправдали, а Воротникова служба собственной безопасности задержала на выходе из зала суда.

Благодаря СМИ Иллюзионист стал, чуть ли не национальным героем области. Полетели головы должностных лиц – начальника МВД, отдела полиции и всех, кто ранее возбуждал уголовные дела в отношении Иллюзиониста. Чистка прошла серьезная, но население отнеслось к ней обыденно – очередной виток постфактум. Сколько еще подставных дел прошло в суде, сколько по зонам сидят невиновных? Сколько неоправданно отпущенных судом на свободу? Мнений много, а фактов нет. Хотя по последнему варианту у той же полиции особое мнение. Но здесь прослеживается четкая градация – неоправданно отпущенные люди богатые, а незаконно осужденные бедные. Здесь, почему-то, факты и мнения сходятся.

После камеры душный и жаркий воздух улицы казался эликсиром свежести и бодрости. Виктор решил прогуляться немного пешком. В подъезде все та же соседка – караулит она меня что ли, подумал он.