Литмир - Электронная Библиотека

– Кашка на воде, молока у нас нет, но будет вкусно, вот увидишь!

Выскребла из банки засохшее малиновое варенье, положила в кашу и размешала. Каша стала малинового цвета.

Ванечка от нетерпения и голода сучил ножками и что-то лепетал.

– Сейчас, дорогой, сейчас! – Надя достала из морозильника тарелку. – Ой, холодная!

И стала остужать кашу – переливать из кастрюльки в холодную тарелку и обратно.

Ванечка от нетерпения и голода расплакался.

– Все! Все! Даю! Даю, дорогой! Даю, мой родненький! – Чайной ложкой Надя зачерпнула кашу, подула на ложку, попробовала, снова подула и стала кормить Ванечку. – Вот так, дорогой!.. Вот так!.. Вкусно?.. О-о-очень вкусно!..

Оголодавший Ванечка жадно ел, улыбался ртом, раскрашенным в малиновый цвет так широко, как у циркового клоуна, кряхтел от удовольствия и ручонкой даже тянул тарелку с кашей к себе. А Надя кормила его, открывая рот вместе с ним:

– Во-от так! Умница! У нас еще четыре дня, но мы их ждать не будем, мы с тобой завтра в Уярск уедем. Сейчас отнесем вещи в ломбард, купим билет и – тю-тю, Москва! Ну ее! Ишь чего придумали – детдом! Нет, в Сибири ты станешь сильным мальчиком! Настоящим мужчиной! Во-о-от так! Вкусно? А Зинка плохая – дала тебе сливовый сок! Вот подлая! А ведь мы с ней по жизни подруги, с детского сада! Но теперь мы с ней больше не будем дружить! Конечно, там такой конкурс! Девять человек на место! Они же не могут из одного Уярска двух актрис принять! Вот она и… Все съел?! – Надя собрала ложкой кашу у Ванечки вокруг рта и скормила ему. – Вот молодец! Ничего мне не оставил! – Выскребла с тарелки остатки каши и съела сама. – Да, вкусная была… Ой, смотри!

В открытое окно один за другим влетали мыльные пузыри, радужные от утреннего солнца.

Надя, подхватившись, выглянула на улицу.

Там, на балконе над Ваниной квартирой, стояли два восьмилетних близнеца и выдували мыльные пузыри. Пузыри, переливаясь и лопаясь на солнце, летели вниз, иные залетали в Надино окно.

Ванечка потянул руки к летящим пузырям.

– Ой, ребята, еще! – попросила Надя пацанов.

Близнецы выдули еще.

Надя прибавила звук в «Акаи», подхватила Ванечку и под «Вальс цветов» стала танцевать с ним среди радужных мыльных пузырей. Ваня смеялся и тянул руки к пузырям, но тут зазвенел дверной звонок. Надя, вальсируя с Ваней на руках, подошла к двери:

– Кто там?

– Откройте! – сказал женский голос. – Служба опеки!

– Как? Еще четыре дня! – испугалась Надя и заметалась с Ваней по квартире.

А дверной звонок не умолкал.

Надя глянула в кухонное окно – внизу стояла пустая милицейская машина, а наверху, на балконе два пацана продолжали выдувать мыльные пузыри.

– Ребята! Мальчики! – позвала Надя. – Веревку!..

Подставив стул к окну, она влезла с Ваней на подоконник.

Взломанная, распахнулась входная дверь, в квартиру ворвались майор Никуленко, инспектор «Русланова» и ее практикантка.

Майор, забежав на кухню, увидел на подоконнике Надю, опасно высунувшуюся с ребенком в окно к висящей сверху веревке. Выхватил из кобуры пистолет и закричал:

– Стоять! На месте! – И, направив на Надю пистолет, стал медленно приближаться к ней, приказывая негромко: – Отдай ребенка!.. Отдай по-хорошему!.. Убью на х…! Отдай!.. Медленно!.. Медленно отдавай!..

Под дулом пистолета Надя заторможенно протянула ему Ваню.

Не опуская пистолет, майор второй рукой выхватил ребенка и передал инспекторше, стоявшей у него за спиной. Опустил пистолет, утер пот со лба и с пренебрежительным жестом руки сказал Наде:

– Теперь прыгай! Хочешь прыгать? Прыгай! – И вдруг заорал в истерике, выталкивая Надю в окно: – Ну, прыгай! Прыгай, дура ёманая!..

Инспектор, передав Ваню практикантке, оттащила майора от Нади. Но его продолжало трясти, он рвался к Наде.

– Блин! Достала она меня, сука такая! У меня и так гипертония… Я ее щас вообще арестую!..

– Ну, все, все, успокойтесь… – говорила ему инспектор. – Слезай, альпинистка…

Надя покорно слезла с подоконника на пол.

Майор шумно пил воду из кухонного крана, смачивал шею.

Ваня стал хныкать на руках у практикантки.

Инспектор «Русланова» ходила по квартире, собирала в наволочку Ванины вещи – одежду, игрушки. Надя брела за ней и просила слезливо:

– Не забирайте его!.. Ну пожалуйста!..

В гостиной, продолжая собирать Ванины распашонки, инспектор ворчливо и как бы втихую от майора сказала:

– Дурында, у тебя восемь дней было! За восемь дней могла выйти замуж и – все, оформить опеку. И квартира бы ребенку осталась. А теперь…

Тут в гостиную вошел умытый, но еще злой майор.

– Все, вали отсюда! – приказал он Наде. – Я опечатываю квартиру! Где твои вещи? – И стал швырять к двери не то Надины, не то покойной Зои юбки и блузки. – Чтоб я тут твоего духу не видел!..

Через десять минут инспектор с наволочкой-баулом и практикантка с Ваней на руках сели в милицейскую машину.

Надя, глядя на них, стояла у подъезда со своим рюкзачком-сумочкой за плечами, глотала слезы.

Во дворе, возле детской песочницы, гуляла кошка с котятами и сидели соседские старушки, издали смотрели на Надю и милицейскую машину.

А наверху майор Никуленко крест-накрест заклеивал дверь Ваниной квартиры желтыми милицейскими лентами с жирной надписью «ОПЕЧАТАНО МВД». Дышал на резиновую печать и шлепал ею, как молотком, по всем лентам. Затем с чувством выполненного служебного долга вышел из подъезда, сел, не глядя на Надю, в свою милицейскую машину, но тут же и высунулся из нее, погрозил Наде пальцем:

– И не вздумай печати трогать! Срок получишь!

Хлопнула дверь, заворчал мотор, машина тронулась и, увозя Ванечку, выехала со двора на улицу.

Надя смотрела ей вслед.

Возле нее опускались и лопались радужные мыльные пузыри, оставляя на асфальте мокрые пятна.

Проливной июльский дождь накрыл город. На Горбатом мосту мокли шахтеры, и с ними, молясь, мок юный священник с Библией в руках. Возле Думы мокли пикетчики с красными знаменами и лозунгами: «ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!», «ЕЛЬЦИНА И КИРИЕНКО – ПОД СУД!» В Шереметьево-2 Чубайс и Кириенко, стоя под зонтиками у трапа прибывшего «боинга», встречали первого заместителя директора МВФ Стенли Фишера, прибывшего для переговоров о выделении России 10 миллиардов долларов стабилизационного кредита. И мокла под дождем Надя, стоя на улице у входа во ВГИК.

Мимо нее, показывая вахтеру экзаменационные книжки, гордо проходили в институт абитуриенты, допущенные к экзаменам. Вот и Зина прошла, делая вид, что не видит Надю. А Надя все мокла под дождем. Изредка у вгиковского входа останавливались машины, из них выходили и спешили во ВГИК киношные знаменитости: профессор Сергей Соловьев, профессор Вадим Абдрашитов. А Надя все мокла под дождем.

Наконец из подъехавшей машины вышел профессор Джигарханян. Под зонтиком направился в институт, увидел на своем пути Надю и остановился.

– А ты тут что стоишь?

– Я… Я в-вас ж-жду…

– Зачем?

– Я… Я хоч-чу экзамены сдавать.

– Ну и сдавай. Мы тебя допустили ко второму туру.

– Ой! Правда? – изумилась Надя. – Так я могу зайти?

– Конечно. Идем…

Они прошли мимо вахтера в вестибюль.

– Вот спасибо! – говорила на ходу Надя. – А я…

– Это не мне спасибо. Ларисе Ивановне. А где твой ребенок?

– Нету. Отняли…

Профессор даже остановился:

– Как отняли? Кто?

– Это не мой ребенок, – объяснила Надя. – Это… В общем, у него родители погибли, мои знакомые. Они в аварии погибли, а Ванечка на мне остался. А теперь его забрали…

– Кто забрал? Куда? – Профессор сдавал в гардероб свой плащ и зонтик.

– Служба опеки. А куда – не сказали. В детдом… – Надя заплакала.

– Убрать слезы! – приказал, нахмурясь, профессор. – Не пережимай! Ты что, навещать его хочешь?

Надя разом перестала плакать.

– Конечно. Если б они сказали, в какой детдом, я б ему передачи… А они…

7
{"b":"281744","o":1}