Егда же послан бысть Иона пророк въ Ниневгии, град великый, от Бога, да проповѣсть ему тридневное разорение, и выше силы своея пророку гнѣвь воздвигшу на Бога, и от лица Божиа в Тарсъ бѣжати восхотѣ,[62] то же не ехион морьскый стави шествие того корабля, в немже Иона храпяше во днѣ корабля, тревечерний он странникъ, тревечерний — яко толико въ китѣ пребысть, странникь же — бѣжаниа ради. Не бо бяше время, ни днии алкиотистии тогда, но всемогущаа сила Божиа расбиватися кораблю створи. Пророкъ бо гнѣваяся бѣжаше, кораблю же възбрани чюдодѣа Владыка. Множество бо видѣти бяше корабль пловущых сѣмо и онамо без врѣда, един же расбивашеся лютѣ Ионы ради. И дотуда не препочи, донеле же гнѣвливаго того бѣгуна, морю прѣдав спасение, получи. Море же, его приим, препусти в пучины своя, пучины же, и приимше, прѣдаша и въ чрево безсолнечному звѣрю, глубинному лву, рекше, киту. Чрево же китово, пророка приим, любо хотя, любо не хотя, Ниневгитьску граду скоро добра проповѣдника принесе; сладкоядный того во утробу приим, пакы же того на живот испусти, иже провѣда слово Господне и спасению научи, и живот тѣмь покааниа ради от Бога дарова. То кто се сотвори, не единъ ли Христос Богъ дивный въ славах, творяй чюдеса единъ!

Ибо ни время алкионитскаго ражданиа и возраста потворая, седмореченый годъ парфагеньскую утиши пучину, уноши рыданиемъ, удивльшему съ нимъ пловущему.[63] Алкионъ есть морскаа птица, гнѣздо же си творить на морьстѣмь брезѣ, на пѣсцѣ, а яйца ражаеть на пѣсцѣ средѣ зимы и егда многими бурями вѣтри земли прираждаются.[64] Но обаче престануть в той год вѣтри и утишатся волны морьскыа, и егда алкион насѣдит 7 дни, в ты бо точию дни изляжет птичища. Но понеже кормля имь требѣ другую 7 дний и на возрастание птичищем, великыдаровитый бо Богъ и малому сему животу такову тишину даровал есть во время рождениа его и възраста. Но и ходцы морьстии вѣдят се, алкионытыя зовуть дни ты. Се бо есть и намъ на поучение, иже просити что от Бога добрых дѣлъ и полезных и спасение когда улучити и снабдѣти, имже Богъ о бесловесных промышляеть и уставляеть. Нас же дѣля что не имать сътворити прѣславно, яко по образу Божию и по подобию быхом, елма же птица дѣля мала тако велико гордое море дръжиться, посрѣдѣ зимы тихо стати повелѣно.

Егда великый Григорий Богословецъ пловяше во Афины, ун сый, навыкнути хотя тѣх писаний, и ввнезаапу възвѣавшу духу бурну и возмутившуся морю, яко разбиватися корабълю, и всѣмъ живота отчаавшимъся, юноши же рыдающи и вопиющи, яко дивитися всѣмъ сущим в корабли человекомъ,[65] яко и абие суровства Посидонска свободишяся, рекше, морьскаго; и тако во кроткое земли, Димитры, обитати сотвори, рекше, въ кроткое и тихое земли.[66] Димитра бо земля ся нарицает.

Иже въ глубоку старость глубокаа извѣща. На послѣдьнюю бо и глубокою старость написал есть 16 словесъ,[67] яже чюдна и хвалы достойна, яже суть прѣдана церковьному прочитанию за величьство разума и глубину съкровенных ради и дивных словесъ.[68]

Ни саламандръ прованьскый[69] раждеженую на 49[70] всемирный ликъ составльшим[71] в Багдатѣ угаси. Саламандръ есть звѣрекь, живет же в нутрений Индии, внутреняя же индийскаа, рекше, Срѣдѣземлие, в тѣх мѣстѣх и в горах живет звѣрекь той, егоже зовуть саламанръ. Да той тако устроенъ есть от Бога естествомъ: аще въвергнуть и в пещь огнену, то пламен от его угасаеть, самъ же без врѣда прѣбывает. И мѣнит же списатель на 49 раждеженую, то убо вавилонскаа есть пещь, юже раждьже безаконный царь, лукавы паче всеа земли, егда сотвори и постави тѣло златое, емуже богоносныа дѣти не поклонишася. Тогда нечестивый тъ цесарь повелѣ ражьжещи пешь седмь седмицею. Седмь бо седмиць сочетше, обрѣтаемъ 40 и 9. И тако уноши ты в толицѣ не изваришася огни, хладному убо духу тѣх осиавшу и пламень в росу претворшу. То ти ни саламандръ угаси багдатьскую пущь, рекше, вавилонскую, но ангелъ Божий всемощный, еже есть Христос Богъ, единочадый Сынъ Отчь, посрѣдѣ пламене вѣрныа тѣ уноши спасе, прохладив смотрением Божиим. Нечестивый той цесарь акы пророчьску дару сподобися, в пещи того видѣвъ, вѣща бо предстоащимъ: «Не 3 ли бяхом мужа въвергли в пещь?»; вси же яко единѣми усты рѣша: «Цесарю, въ вѣкы живи, яко трие суть». «То како, — рече,— азъ вижю четыри, четвертаго же образ бяше подобенъ Сыну Божию?»[72] Но о великое твое смотрение, человѣколюбче Христе, не токмо отрокы спасе и чюдо сотвори, халдѣа ты опали, но и дѣвичьскую ту показа тайну хотящую быти своего родства. Прежде бо своему боговидцю Моисиови в купинѣ явил еси девичьскую тайну,[73] в пещи же прообразовал еси неопалиму твоея матере девичьскую утробу, на земен образ преложитися хотящу манием ти, человеколюбче.

Ни гулнаа словеса устыдѣтися сътвориша асурийскым звѣремъ оного каженика, иже боговидѣниа сподобися. Гулнаа словеса, рекше, волшебнаа, многажды бо нѣцыи чародеи псы лютыя и звѣри могут укротити кознию чародѣаниа. Данилу сущу въ рвѣ, со звѣри единаче сущу въвержену,[74] то же не волшебная хитрость, ни чародѣаниа затъкоша уста асурийскымъ звѣремъ, не бо бяше тако пророкъ, но вседержащиа и всемогущаа сила Божиа акы овцѣ тѣх пророку показа. Ни гриппъ Александрова въздухохождениа[75] от египетьскыа жатвы в халдѣйскую яму скоростию принесе пророка питать; а гриппъ зовется ног, иже Александрова въздухохождениа елиньскаа писаниа сказають.[76] Аввакуму же от Египта къ жателемъ грядущу, брашно тѣмъ несшу, то же не гриппъ восхити его, рекше, ног, но свыше посланая сила Божия. Ангелъ бо скоростью принесе пророка того, да и пророчю бѣду и мѣсто видит и душу его тщу и алчющу брашна насытит, послав ему до обилия съ тезоименитцемъ.[77]

И аще по единому писана будуть, то постигнет мя, повѣсти дѣюща, лѣто.

Что мнѣ Пентефриемъ скопцемъ иже купи Иосифа![78] Аще скопець сы како жену имѣ, или того ищу? Дневными имащи ю пещися вещьми домовными, тѣм же тщеты ради мужня оному похотѣ. Что ли въ исходѣ от Египта о крастелѣх согнивающих до утриа,[79] но да тако ми речеши, почто но да не славлюся! Понеже закона преступление бѣ; уча бо их Богъ свободномъ житиемъ жити, повелѣ: на всякъ денъ да потребную пищу приемлют; они же не вѣровавше, боле собравше дневныя их пища; того ради и въсмѣрдѣша. И еже, «не свариши агняте въ молоцѣ матере его»,[80] ни ли того навыкнути велиши славы ради? Нрав нѣкакъ назнаменуеть, иже варит агнець въ молоцѣ матере его, и матерь сварят. Отмещет же то закон, вкупѣ приносити Богу с рождьшимся матерь.

Повелику, брате, дивлюся, аще тако улучиль тя Григоръ, аще бо о всемъ томъ не дал ти выникнути. От дивлюся!

[1] ...всуе приводиши на мя учителя своего Григоря. — Кто таков был Григорий, учитель пресвитера Фомы, неизвестно.

[2] ...«Аще утвердиши κ нему око свое, никакоже сравнить ти ся». — Притч. 23, 5.

[3] …«Премудростъ созда себѣ храм и утверди семдь столпов». — Притч. 9, 1.

[4] ...премудрость есть Божество, а храм — человечьство... «утвердивъ 7 столпов» — сирѣч 7 соборов святых и богоносных наших отецъ.— Такое толкование текста Книги притч Соломоних было чрезвычайно распространено в Древней Руси, оно известно по различным литературным и иконографическим памятникам вплоть до ХѴІІ в., а также и в более поздние времена. Семь соборов, ο которых здесь идет речь,— это семь Вселенских соборов христианской церкви, на которых были выработаны и утверждены основы православного вероучения.

[5] ...«яко благоволиша раби твои камение и персть его ущедрят». — Пс. 101, 15.

[6] ...«Се бысть Адам яко и мы... возмет от дрѣва жизни». — Быт. 3, 22.

[7] Глаголет бо κ ней: «Аще снѣста от дрѣва, будета, яко Богъ, разумѣюща злу и добру». — См. Быт. 3, 5.

[8] Жена же ...вкуси скоро и мужеви дасть. — См. Быт. 3,6.

[9] ...и нага быста! — См. Быт. 3, 7.