– Спорить не могу, – захихикала Элма, – ты считаешь ее более хорошенькой, чем Джейси Питерс.

Мэри Лу насупилась:

– А я вовсе не нахожу, что Джейси Питерс хорошенькая.

– Еще бы, – хмыкнула Элма, – раз Стейси не упускает случая заговорить с ней. Вот опять они идут вместе.

Стейси и Джейси, отделившись от группы старшеклассников в дальнем конце лужайки, шли вдвоем через школьный двор. Говорил Стейси, Джейси только кивала, не сводя с него глаз, словно он сообщал ей что-то очень интересное.

– А Стейси я считаю умным, – сказала Мэри Лу. – Только понять не могу, что он нашел в этой Джейси?

– Кое-что да нашел в ней, а ты хотела б, чтоб в тебе, да? – поддразнила ее Элма.

– Заткнись, ты! – вскричала Мэри Лу.

Я поднялась.

– Кэсси, ты куда идешь? – спросила Мэри Лу.

Я уставилась на нее. С чего это вдруг она так мной занялась? Я посмотрела в сторону Стейси: он еще не успел дойти до нас.

– Не к Стейси, если это тебя интересует.

– Вовсе нет, но я…

Я поспешила уйти, мне надоела их болтовня. Проходя двором, я заметила Джейка Уиллиса, он стоял возле корпуса для младших классов один и пристально рассматривал группу молодых женщин, собравшихся возле церкви. Еще не успев окинуть взглядом эту группу, я уже знала, что Сузелла среди них. Пусть я недолюбливала ее, но мне не понравилось, что она привлекла его внимание. Ему было столько же лет, сколько папе, а может, и больше, но с тех пор, как она появилась, он следил за ней так же неотступно, как мальчики и молодые люди. Правда, иными глазами. Было в них что-то противное.

Наконец я увидела Джо и спросила, где Уордел. Он ответил, что до занятий в воскресной школе не видел его. Потеряв всякую надежду, я присоединилась к Сынку и Мейнарду, которые стояли вместе с Крошкой Уилли, Мо, Кларенсом и еще двумя девятиклассниками, Роном и Доном Шортерами.

– Ребя, она мне улыбнулась! – сообщил Дон, когда я проходила мимо. – Раскрыла свои хорошенькие губки, показала жемчужные зубки и улыбнулась.

– Брось, парень, она посмотрела на всех нас одинаково, – возразил Крошка Уилли. – А слышал ты, что она сказала мне? Она назвала меня по имени. Значит, она знает, кто я.

– Не смеши, она знает и еще кое-что! – громогласно заявил Рон, близнец Дона. – Если б я со Стейси был так же не разлей вода, как вы с ним, я бы уже смекнул, как завоевать его сестренку.

Я переводила взгляд с одного на другого, чувствуя себя Довольно погано. Против своей воли я в последнее время стала как-то иначе относиться к Рону Шортеру, и его увлечение Сузеллой задевало меня, хотя я прекрасно понимала, что на меня он все равно внимания обращать не будет. Я была еще слишком маленькая.

– А что у тебя, Мо? – спросил Рон. – Как дела?

– Какие?

– Ну, у тебя с Сузеллой, – повторил, смеясь, Рон. – Какие у тебя отношения с Сузеллой?

Мо даже смутился.

– А-а… прекрасные.

– Ну да, как же иначе, – с насмешкой заключил Рон.

– Не будьте дураками, – сказал Кларенс. – Ни о ком из нас Сузелла и думать не думает. Наверно, у нее в Нью-Йорке уже есть какой-нибудь светлокожий дружок.

– Ну и что? Есть дружок или нет, а мы с Сузеллой все равно кое о чем договорились, – прихвастнул Крошка Уилли.

Близнецы Шортеры так и прыснули от смеха:

– Да ну?

– Правда, я…

Но в это время зазвонил колокол, и, когда отзвонил, Крошка Уилли уже передумал делиться с остальными своим сообщением и ушел вместе с Кларенсом, а Дон и Рон последовали за ним, добродушно его поддразнивая. Опустив голову, засунув в карманы руки, рядом с ними шагал Мо. Я тронула его за руку:

– Что-нибудь случилось, Мо?

Он мотнул головой.

– Ты такой тихий.

– Вообще-то знаешь… прошлой ночью померла наша корова. Папу это просто сразило. Одна беда за другой.

– Ох, Мо, я вам очень сочувствую.

Он пожал плечами:

– Будет хороший урожай, может, мы другую корову купим.

Но я-то знала, что это пустые мечты, хотя, конечно, ничего не сказала.

– А до того как будете?

Он криво усмехнулся.

– До того будем пить водичку, – сказал он и дальше уже пошел один.

– Что это с ним? – спросил Сынок, подошедший вместе с Мейнардом. – Вздыхает по Сузелле, как все остальные?

Я на него как напустилась:

– А что, кроме Сузеллы, ни у кого других забот нет?

– А может, и нет, – расплылся в улыбке Мейнард. – Почему бы не вздыхать, она как раз такая, по ней приятно и вздохнуть.

– Вот я и вздыхаю, потому что до смерти устала с утра до вечера только и делать, что слушать о ней.

Сынок рассмеялся:

– Ой, Кэсси, ты просто завидуешь, потому что она хорошенькая. Ого, а вон и дьякон Бэкуотер со своей фальшивой косичкой. Давайте лучше войдем в церковь.

Вернувшись из церкви, еще не сняв выходного платья, я придирчиво разглядывала себя в зеркале. Ноги длинные, все расту и расту, просто дылда. Платье, подаренное дядей Хэммером на рождество, стало коротко. Только рост, остальное ничто не изменилось. Я повернулась боком и выпятила грудь. Нет, плоская, как доска. Даже никакого намека на женскую фигуру. Я вздохнула и попробовала отыскать в себе достоинства. Мое лицо, например, папе нравится; правда, кожа коричневая в желтизну, как у мамы, зато я худая. Хоть с этим все в порядке. На голове моя любимая прическа: длинная коса с одной стороны, другая коса сзади посередине, и каждая скручена и пришпилена. Из-за того что волосы очень густые и длинные, эти скрученные косы всегда торчали, я ничего не могла с ними поделать. Справиться с ними умели только мама и Ба, иначе было ужас что такое.

Я простояла перед зеркалом несколько минут, прикидывая, сколько еще времени пройдет, прежде чем кто-нибудь решит, что я хорошенькая, вроде Сузеллы. И подумает ли так хоть когда-нибудь Рон Шортер? И вообще, будут ли мальчики заглядываться на меня, как сейчас на Сузеллу? Но тут сама на себя удивилась: разве меня это так уж трогает? И, не успев подумать, что делаю, я вытащила из моей роскошной прически все шпильки, расплела косы и провела по ним гребнем. Разделив их на две половины, я попробовала заставить их лежать, как у Сузеллы, но они топорщились и торчали в разные стороны, словно огромная черная грива.

– Позволь, я тебе их причешу.

Я поспешила обернуться. Мне было не слышно, как пошла Сузелла.

– Я и сама могу их причесать, – ответила я сердито и снова повернулась к зеркалу.

С помощью гребенки я попыталась восстановить прическу. Сузелла прошла в комнату и села на стул.

– Знаешь, Кэсси, у тебя красивые волосы. Но если ты хочешь, чтобы они лежали, как мои, их надо сначала выпрямить…

Я посмотрела на нее через плечо.

– Откуда ты взяла, что я хочу, чтобы они лежали, как твои?

– Ну, я…

– Думаешь, ты такая цаца, что все прямо умирают, чтобы быть похожей на тебя, да?

– Нет, я не хотела сказать…

– Мне мои волосы нравятся, как они есть. Я и не собираюсь менять прическу… делать вроде твоей или еще как-нибудь.

– Я не думала этого, Кэсси.

– А мама говорит, что скоро, когда я вырасту, можно будет делать самые разные прически. Она сама научилась их делать, когда ходила в школу в Джексоне, и обещала мне показать.

Сузелла ничего не сказала, и я снова занялась своей головой. Мне удалось заплести одну косу впереди и одну сзади, но волосы вокруг них все взбились, а та часть, что разделяла косы, круто завилась. Не было б Сузеллы в комнате, я бы так не злилась на нее, что мешается не в свое дело, и на себя за то, что распустила косы, – ох, как бы я посмеялась над собой. А так просто скрутила косы кольцом и приколола их. Лучше у меня все равно бы не получилось. Переодевшись в школьное платье, я собралась уйти.

– Кэсси, почему ты меня не любишь?

Я остановилась и посмотрела на нее. Вот уж чего я никак не ожидала, так это ее прямого вопроса.

– Почему? Люблю.

– Нет… мне кажется, не любишь. С самого первого дня, как я приехала, тебе что-то во мне не понравилось. Я тебе сделала что-нибудь плохое?