— Я тут не при чем! — выпалил он. — Ты здесь за дело оказался и не хуже меня это знаешь!
— За дело?
Куксон с размаху нахлобучил колпак на голову.
— Да, да! И нечего на меня так смотреть! Я к тебе по крайней необходимости пришел! Кабы не это, ноги моей тут бы не было!
— И какая же у тебя необходимость? — с издевкой поинтересовался арестант.
Гоблин оглянулся по сторонам: надзирателей поблизости не видно.
— Посоветоваться хочу, — сквозь зубы пробормотал он. — А кроме тебя не с кем.
— Посоветоваться? Никак решил еще кого-то за решетку отправить?
Гоблин стиснул зубы.
— Да ты дослушай, — процедил он, сердитыми глазами уставившись на арестанта. — Дело-то серьезное, как раз по твоей части!
Синджей смерил гоблина холодным взглядом.
— Я, Куксон, серьезных дел больше не веду. Спасибо тебе за это.
Гоблин сделал глубокий вздох, пытаясь успокоиться.
Так и подмывало ответить, как следует, но вспомнил он про неумирающих Лангедака, про друзей, про Грогера, про угрозу Хронофела сжечь «Омелу» — и сдержался.
Начал рассказывать: быстро, вполголоса, то и дело оглядываясь, чтобы никто не услышал.
— В Лангедаке кто-то убивает неумирающих. Мы думали, что это тульпа: уж очень похоже. Но потом сомнения у нас возникли: а вдруг не тульпа это? Вдруг скраг пожаловал, а то и багбур объявился? А вдруг это… — Куксон впился взглядом в человека напротив. — Беглый призрак? Но как узнать?
Он сделал многозначительную паузу и продолжил.
— Расспросить бы кого-нибудь знающего, да вот незадача какая: магов-охотников сейчас в Лангедаке нет…
Синджей чуть прищурил глаза, Куксон запнулся и поправился:
— Кроме тебя, конечно, но ты же… — гоблин покосился на знак змеи, что красовался над дверью камеры. — Вроде, как э-э-э… немного занят… отошел от дел…
— Благодаря тебе, Куксон, — снова напомнил арестант.
— Я послал письмо Бриссу, но он далеко, пока доберется, много неумирающих погибнет. Вот я и надумал: расскажу тебе подробно, а ты и определишь, кто это. А главное…
Он потоптался возле решетки.
— Главное, подскажешь, как неумирающим защититься, пока Брисс не приедет. Что сделать можно? От городских-то магов толку нет, сам знаешь. Только ты и можешь дельный совет дать…
Синджей отошел вглубь камеры.
— Ну, что молчишь? — с досадой воскликнул гоблин, не дождавшись ответа. — Это же по твоей части!
Куксон с досадой потеребил кисточку колпака: вот ведь чувствовал, что никакого толку от разговора не будет!
— Что ты за человек такой, — сердито буркнул гоблин. — Даже и слушать не желаешь!
Куксон и глазом моргнуть не успел, как Синджей оказался возле решетки. Взялся обеими руками за ржавые прутья и сказал так спокойно, что у гоблина мурашки по спине поползли: столько ярости было в этом тихом голосе:
— Куксон.
— Ну что, что?
— Это ведь по твоей милости я оказался за решеткой. На совете Судейской Гильдии твой голос был решающим, я это хорошо помню. Ты подписал приказ о моем пожизненном заключении, а потом…
Куксон задохнулся от возмущения.
— Молчать я не собирался, высказал то, что думал! А о твоем пожизненном заключении мне ничего известно не было, я и приказ-то совсем другой подписывал! А потом его милость маг Хронофел лично распорядился приказ переписать и срок другой проставить! И этот новый документ я и в глаза не видел!
Чистую правду сказал, между прочим, да только Синджей ему не поверил, это по глазам видно было.
— Может, ты и на заседании Судейской Гильдии не выступал? Не расписывал судейским, какие злодеяния я совершил?
Терпение Куксона лопнуло.
Он топнул ногой, подскочил к решетке и выпалил:
— Ты убил семь человек, Синджей! У нас тут, знаешь ли, не Пустынные земли, где можно мирных людей убивать безнаказанно!
— Они все уже были хогленами! — зашипел в ответ Синджей. — Ты это не хуже меня знал!
— Это не доказано! Даже если так, тебе следовало вызвать дознавателей, они с этим разбираться должны! Не было у тебя полномочий самосуд устраивать!
— За то время, пока дознаватели добрались бы до деревни, хоглены обратили бы всех остальных жителей!
— Глупости, это были простые крестьяне! — сверкая желтыми глазами, кипятился Куксон. — А женщина? Ты пытался убить ни в чем не повинную женщину! Мало ей было того, что на нее напали хоглены и она чудом уцелела, так еще и ты!
— Она уже была заражена, — рявкнул Синджей. — Она перерождалась в людоеда! Пойми же, Куксон, она вас обманула! Ее рассказы о том, как она сбежала из логова хогленов — это все ложь!
— С чего ты взял?!
— С того, что никто, никто не может вырваться из лап хогленов! Уцелеть может только тот, кого они отпустят сами! И если хоглены отпустили ее, то лишь потому, что она уже была их крови!
— Чушь! — во весь голос воскликнул гоблин. — Я ее видел своими собственными глазами! Я разговаривал с ней! Она не хоглен, а обычный человек! И она правильно сделала, что подала на тебя жалобу его милости магу Хронофелу! А он эту жалобу рассмотрел и вынес тебе приговор! А ты чего ждал?! Да за такие дела…
— Из-за тебя и твоего болвана Хронофела хоглен до сих пор разгуливает на свободе!
— Не смей так выражаться о главе Гильдии! — позеленев от злости, выкрикнул Куксон.
Расшумелись оба не на шутку, на всю галерею слышно было.
Ну, кое-кто и услышал.
Синджей вдруг осекся, глядя за спину Куксона, умолк и стиснул решетку так, что костяшки пальцев побелели.
Куксон обернулся: так и есть!
Один из колдунов бурубуру, прохаживающийся по двору, остановился, взглянул в сторону галереи Южного крыла и направился к входу. Приближался неторопливо, пристально глядя на человека за решеткой, на ходу стягивая перчатку с руки.
Куксон, хоть и знал, что не к нему идет одноглазый колдун, но все равно похолодел.
— Нет, — остановил он бурубуру, когда тот подошел. — Этот человек больше шуметь не будет, и впредь беседовать со мной станет только шепотом. Ступай прочь!
Бурубуру остановился, не сводя единственного глаза с арестанта, и в какой-то момент мелькнула у Куксона паническая мысль, что колдун ослушается приказа и все-таки коснется человека. Но бурубуру, помедлив, надел перчатку, поклонился Куксону и отошел, не проронив ни слова.
Синджей выдохнул сквозь зубы и разжал пальцы, стискивающие решетку.
Куксон стянул колпак и вытер вспотевший лоб.
Умеют проклятые колдуны нагнать страху!
— Ладно, забудем о прошлом, — примирительно начал гоблин. — Что было, то было! А сегодня я к тебе пришел, чтобы ты мне помог. И ты должен…
Синджей перебил его.
— Проваливай отсюда, Куксон, — бросил он шепотом. — Я тебе ничего не должен. Убирайся, чтобы духу твоего не было! Мозгов у тебя, видно, как у лягушки, если ты решил, что я тебе помогать буду!
Куксон сравнение с лягушкой мимо ушей пропустил, а ведь оно для гоблинов самое обидное. Попытался снова разговор повернуть в нужное русло.
— Да не мне помогать, а другим! Выслушай меня и посоветуй, как неумирающим защититься? Фирр Даррик, Граганьяра… ты же их знаешь! Как им до приезда Брисса протянуть?! Хоть два слова скажи! Неужели это действительно беглый призрак? Ты о призраках-то все знаешь, они ведь с тобой разговаривают!
Он с досадой фыркнул.
— Хотя о чем ты с ними говорить-то? Призраки, они и есть призраки…
Синджей прошелся из угла в угол: два шага туда, два шага обратно.
— Есть о чем. Спрашиваю, почему они не могут уйти, — бросил он, размышляя о чем-то. — Почти всегда их держит на земле какое-то незаконченное дело, что-то очень важное…какая-то большая несправедливость или обида. И пока справедливость не восстановлена, беглый призрак не может обрести покой.
— Да тебе-то какое дело до их покоя? — раздраженно буркнул Куксон. — Ты же все равно их убиваешь!
— Нельзя без этого: сами они остановиться не в силах, будут и дальше убивать. Но я всегда даю им обещание закончить их дела на земле.
