Осуждать же поэта я вообще не мог, ибо не знал, что толкнуло его к кабаку и в некоторый период времени — к кабацким стихам, в которых он называл себя даже хулиганом, и что, наконец, заставило его наложить на себя руки…
В искренность его «хулиганства» я никогда не верил. Трезвым он был деликатнейшим из людей, каких я знал.
Было ли здесь раздвоение личности, тоже не знаю. Да мой очерк — не исследование, он — лишь воспоминание о моих встречах с поэтом.
Из моей памяти почему-то не испаряются следующие строки Есенина:
Душа грустит о небесах,
Она не здешних нив жилица.
* * *
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть.
* * *
Только гость я, гость случайный
На горах твоих, земля.
Вот и написал я об этом «госте случайном» то, что мог.
1941
