Она сделала паузу.

— Он еще сказал, что не хочет секса.

Я ошеломленно посмотрела на нее.

— Что? — спросила я.

— Я сказала, что он не заинтересован в сексе с тобой.

Мои брови поползли вверх от удивления.

— Прошу прощения, если я не ошибаюсь, то, как раз, в этом - то и весь смысл? Я обслуживаю клиентов, в конце концов. Вот, чем я занимаюсь.

Она пожала плечами.

— Я жду от него данных по его анализам, и он также должен еще подписать все отказы. Потому что, как только он увидит тебя, он изменит свое мнение.

Я улыбнулась ей.

— Посмотрим, — сказала я.

Буду надеяться, что не изменит. Две недели без секса с незнакомцем – это будет настоящим отдыхом для меня.

— Итак, вернемся к Джеймсу Престону. Он невероятно богат. Также он — номер один из списка богатейших людей страны. Как я уже говорила, Джеймс занимается недвижимостью. Но не волнуйся об этом, и не говори с ним о бизнесе, если он сам не заведет об этом разговор. Если он это сделает, то ты должна будешь просто задавать ему вопросы, быть вежливой и быть хорошим слушателем. У мужчин, подобных Джеймсу, всегда под рукой имеются женщины. С тобой у него имеются определенные договоренности. Ты должна будешь его расслабить, помочь сделать перерыв от того, что представляет собой его реальная жизнь.

Елена повернулась ко мне.

— Я хочу, чтобы ты поработала так, чтобы эти две недели стали лучшими в его жизни. Такие клиенты, как Джеймс Престон попадаются только раз в жизни. Если ему понравится, как мы работаем, то он будет и дальше пользоваться нашими услугами, а также порекомендует нас своим дружкам из элиты, что позволило бы мне отправить моих девочек в колледж. А ты смогла бы обеспечить своему брату отдельную квартиру на всю оставшуюся жизнь. Не облажайся. Сделай это для всех нас.

Глава 3

Джеймс

То, что ты являешься миллиардером, имеет для тебя ряд преимуществ. Одним из этих преимуществ было то, что мне никогда не приходилось самому укладывать свои вещи, другим – отсутствие необходимости ходить за покупками самому. Нита, мой персональный ассистент, купила мне новый смокинг и уйму костюмов для поездки. Моя экономка погладила всю мою одежду и замечательно ее упаковала.

Эти вещи меня не раздражали.

Что злило, так это то, что у меня скопилось около ста писем, на которые мне еще предстояло ответить, пока я буду лететь в Бостон. Также сердило то, что я не смог бы воспользоваться своим телефоном на борту самолета, чтобы давать указания своим подчиненным. Я впервые за много лет летел на коммерческом рейсе. Я думал, что это будет не плохая практика для меня, чтобы вспомнить, каково это чувствовать, когда тебя окружают люди, абсолютно не интересующие тебя, а, заодно, проверить, смогу ли я держать себя при этом в руках.

То, что сейчас происходило в мой жизни, можно назвать одним словом – полный отстой. Я направлялся домой, и это означало, что мне предстоит иметь дело с людьми, которые сводили меня с ума. Я же должен буду вести себя с ними надлежащим образом, так как это была моя семья, и потому, что мой глупый брат собирался жениться, а еще и потому, что этого требовали правила приличия.

Я ненавидел добропорядочность.

По крайней мере, моя сопровождающая из эскорта будет находиться вместе с моей семейкой, и это будет моя собственная маленькая шутка. Это будет мое «пошли вы все на...» для моей, ох, какой правильной семейки. Я очень надеялся, что девица окажется милой и с чувством юмора.

Оно ей понадобится.

Я все закончил, убедившись, что все мои вещи уже собраны и направился к сейфу, чтобы забрать из него наличные. Я достал купюры, расправив загнувшиеся края, и мой взгляд упал на что-то до боли знакомое, к чему я прикасался тысячу раз. Это была старая фотография.

Я вытащил ее, несмотря на то, что где-то на подсознании хотел остановить себя. На снимке я стоял вместе с Даниэль. Фотография был сделана, когда мы были на последнем годе обучения в средней школе. Она была одета в черное платье, ее темно-каштановые волосы были стянуты в конский хвост, и она смеялась. На снимке я тоже смотрел на нее и смеялся.

Это была единственная фотография с ней. Нас. И каждый раз, глядя на снимок, я хотел вырезать себя с него, потому что я не смог смириться.

Я положил фотографию обратно в нижнюю часть сейфа. И тогда я проклял тот день, когда она покинула меня, а я остался в этом мире.

Мой водитель умело маневрировал в пробках на моем «БМВ» по пути в аэропорт Лос-Анджелеса. Я подумал об этих Чертовых пробках, но если честно, я был не против. Мне нравилось жить в Лос-Анджелесе, и я привык к пробкам, как и ко всему остальному. Это было частью окружающей действительности, так же как и смог, холмы, и застройка по линии горизонта.

Я ненавидел уезжать отсюда. Я ненавидел Бостон за исключением, конечно же, моих любимых спортивных команд. Неважно, как долго я жил в Калифорнии, но я всегда поддерживал «Рэд Сокс» (прим. бейсбольная команда), «Патриотов» (прим.американский футбол), «Селтикс» (прим. баскетбольный клуб) и болел за «Брюинз» (прим.хоккейный клуб). Я с детства был фанатом этих команд. Я не страдал, из-за того, что уехал из Новой Англии и от семьи, но я скучал по моим любимым командам.

Я уехал из Бостона, как только поступил в магистратуру, и с того времени я старался возвращаться домой как можно реже. На это раз я никак не смог отвертеться. Возможно, Тод собрался жениться просто на зло мне. Чтобы окончательно натянуть меня, он еще и попросил стать его шафером. Он меня уговорил. Моя мать настаивала на том, чтобы шафер для исполнения своих обязанностей должен присутствовать на каждом мероприятии, включая поездку на Эльютеру (прим. остров в составе Багамских островов).

— Кто вообще тащит с собой всю свою семью на медовый месяц? – выплюнул я матери, когда она сказала мне, что ничего уже не поделаешь.

— Тот, кто любит свою семью, — ответила она мне ледяным тоном. — Но я думаю, что ты не слишком много знаешь об этом.

Мой перелет был похож на прогулку по аду. Я занял место у окна, заказав кофе и читая «Wall Street Journal» на своем планшете. Другие пассажиры еще размещались, занимая свои места. Я не обращал на них никакого внимания до тех пор, пока кудрявенькая дамочка в возрасте немного за сорок не посадила своего ребенка рядом со мной.

— Веди себя хорошо, — сказала она мальчику. — Я буду в ряду прямо сзади тебя с близнецами.

Она посмотрела на меня и указала на мальчика. Я заметил, что под одним глазом у нее немного смазалась тушь, и на ее кремовой блузке виднелось пятно, напоминающее желе.

— Это, Лиам, — сказала она.

Я непонимающе смотрел не нее. Она вздохнула и повернулась обратно к сыну.

— Не обращайся к этому расфуфыренному красавчику бизнесмену за чем либо. Он бесполезен. Прямо как твой папочка. Но я сижу прямо за тобой. Просто скажи мне, если понадоблюсь.

Она поцеловала его в нос и послала мне свирепый до неприличия взгляд.

— Могу я поиглать с этим? – спросил меня Лиам, протянув свои грязные ручонки к моему планшету.

— Нет, малыш, — сказал я и вложил наушники в уши.

Близнецы орали в течение всего полета. Даже наушники не помогали заглушить их вопли.

— Это из-за ушей, — услышал я голос мамаши, когда она объясняла про крики своих детей стюардессе.

Их гребанные уши болели все шесть часов полета. Если бы я был на ее месте, то я бы дал им обоим снотворное, чтобы они вырубились.

Но я не она, я подумал о том, что я хотя бы попытался.

— Бедненькие, — сказала стюардесса, пока все в первом классе наблюдали за разыгрывающимся действием.

Лиам снова с тоской посмотрел на мой планшет.

— Ладно, держи, — сказал я, и, открыв игру «Flappy Birds», практически швырнул планшет ребенку.

— Мисс, — сказал я стюардессе. — Я бы хотел двойной бурбон.