В. Г. Черткову в письме от начала сентября: «Я всё с своей работой о Жизни»… 15 сентября ему же: «Статья набрана больше половины; я всё переделываю и, кажется, запутался – хочу сделать лучше, а сделаю хуже»… 7 октября в письме к Н. Н. Ге: «Я всё время работал над своей книгой о жизни и дошел уже кажется до того предела, даже перешел, что всякая работа над ней портит. Она печатается. Буду стараться меньше копаться. Тем более, что затеял другое – художественное». В октябре же (1—20) П. И. Бирюкову: «Посылаю один лист корректуры и прошу типографию пересылать вперед один лист мне сюда, а один в Москву для пересылки Черткову…» (т. 64). И С. А. Толстая в письме к Т. А. Кузминской от 27 октября 1887 года сообщает: «Левочка всё в Ясной.... Пишет он.... всё статью»....

8 ноября 1887 г. Толстой П. И. Бирюкову: «…поправляю и довольно много и с увлечением последние главы о жизни. Должно быть на следующей неделе всё будет отпечатано» (т. 64).

10 ноября H. H. Страхову: «О жизни печатается. Грот с удивительным усердием держит корректуры; на будущей неделе должно быть всё будет набрано, и к концу месяца, вероятно, наступит решение вопроса для цензуры – сжечь пли нет. Жалко будет, – я имею смелость думать, что многим эта книга будет утешением и опорой. Разумеется употреблю все старания, чтобы в случае непропуска оставить вам экземпляр» (ТТ, 2, стр. 53—55). 18 ноября С. А. Толстая пишет Т. А. Кузминской: «Левочка всё занят корректурами своей статьи, которая на-днях должна выйти из печати и поступить в нашу кровожадную цензуру».

19 ноября 1887 сам Толстой из Москвы В. Г. Черткову: «… Мои же занятия: корректуры и дополнения и исправления статьи....» 20 ноября П. И. Бирюкову: «Занят преимущественно исправлениями и добавлениями «О жизни», которая вся набрана и более ³/₄ напечатана»… (т. 64).

1 декабря В. Г. Черткову: …«Хочется очень мне побывать у вас, да всё не могу кончить последнюю главу своей книги, а не кончив, не следует уезжать…»

1 декабря H. Н. Ге: «Я всё переделываю и кончаю почти уж отпечатанную книгу о жизни, но чувствую себя слабым для этой работы и потому идет дело медленно…»

6 декабря 1887 г. В. Г. Черткову: «Я всё время вожусь над последними главами «О жизни», paз 30 переделывал, и, кажется, уясняется. И я задержал печатание». 15 декабря ему же: «Я всё время занят окончанием своей статьи и не свободен. Теперь зарекся больше не переделывать…» П. И. Бирюкову 19 декабря: «Я свою статью совсем кончил, до праздника будет отпечатана» (т. 64). С. А. Толстая в письме от 16 декабря сообщает Т. А. Кузминской: «Левочка всё не кончил печатать своей статьи и теперь дело подходит к концу. Это печатание его очень занимало, он никуда не стремился, поправлял корректуры, изменял, бегал по типографиям и был весел».

С другой стороны, Толстой руководит корректурной работой Н. Я. Грота. В середине сентября он пишет Н. Я. Гроту: «Je vous prend au mot, дорогой Николай Яковлевич, и прошу вас держать мои корректуры. Воздержусь от выражения моей благодарности и пишу прямо о деле. 1) Корректуры подписывайте к печати, если не найдете ничего такого неладного, о котором бы надо списаться со мной. О цензурности совсем не думайте и не принимайте в соображение. 2) Если милость ваша будет делать синтаксические изменения и исключения (поправки), делайте, чем больше, тем лучше. 3) По существу не делайте мне возражений. Я уж слишком много переработал эту работу, и всякие замечания, особенно одобрительные, очень путают меня. Остальное и подробности передаст П. И. У нас Фет, и я заработался, и потому с трудом собираю мысли и больше не пишу». («Н. Я. Грот в очерках, воспоминаниях и письмах», стр. 212—213.) Грот ответил 30 сентября согласием: «Только что был у меня Павел Иванович с Вашим письмом и поручением. От души рад, что могу быть Вам полезен, и приложу всё старание, чтобы сделать дело как можно лучше. В случае серьезных сомнений позвольте всё-таки прибегать к Вам....» (т. 64). В октябре 11—12 Толстой пишет П. И. Бирюкову: «Гроту пожалуйста, скажите, что «вступление» я отнес к примечаниям, но потом думаю, что надо оставить его «вступлением» и колеблюсь. Не будет ли он так добр решить это за меня. А еще то, что я желал бы просмотреть то, что идет после тех глав, которые мы с вами переправили. Пожалуйста, скажите то же и в типографии. Они теперь мне ничего не посылают. Представьте себе, что у Канта всё то же самое сказано, и чудесно во многих местах» (Б, III, стр. 68). Самому Н. Я. Гроту Толстой пишет 13 октября: «Я писал П. И. Бирюкову, прося его передать вам мои некоторые просьбы о печатании, но так как он может не скоро быть в Москве, то повторю их. Есть «вступление», напечатанное мелким шрифтом: я надписал на нем, чтобы его печатать, как прибавление к концу книги, но потом усомнился, не лучше ли оставить его вступлением. Будьте добры, прочтите это вступление и решите – оставить ли его вступлением или отнести к прибавлениям. В пользу его говорит то, что оно наводит читателя на главный смысл книги, против него говорит дурной тон его. У меня весы стоят совсем ровно, так что ваше мнение пускай перевесит в ту или другую – т. е. решите вы. Еще я просил о том, чтобы следующие после 20-й главы или около того (после тех корректур, которые я последние вернул) мне бы присылали корректуры сюда. Это последнее, вероятно, сделает П. И. Бирюков, когда приедет, а до его приезда до этой главы не дойдет дело, и вам не надо будет беспокоиться. Очень, очень благодарю» («Н. Грот в очерках, воспоминаниях и письмах», стр. 219—221). Н. Я. Грот ответил 25 октября: «Прочел Ваше вступление (прибавление) и нахожу, что его надо напечатать, как вступление, в начале. Это прекраснейшая вещь, которая не только полезна, но и необходима, как подготовка ума читателя к чтению остальной» (т. 64).

Наконец, и Н. Я. Грот сообщает родным о своей доле работы над книгой «О жизни» Толстого в письме от 4 сентября К. Я. Гроту: «Я веду усердно лекции и занятия со студентами. А тут еще работа подвернулась: Л. Н. Толстой попросил читать корректуры его сочинения «О жизни» (ок. 15 печ. лл.), дав самые широкие полномочия – подписывать к печати, вычеркивать и поправлять стиль и проч. Эта работа доставляет мне большое удовольствие по интересу моему к статье, которую я вызвал (к жизни), но тяжеленько возиться с его иной раз невозможным слогом». Через месяц 4 октября матери: «Сегодня утро просидел за стилистическими поправками в корректурах Толстого. У него есть невозможные обороты, которые приходится переделывать. Но он сам мне дал на это право, написав: «Если милость Ваша будет делать синтаксические изменения и исключения (помарки), делайте – чем больше, тем лучше». Я пользуюсь этим правом осторожно, но не могу не пользоваться. Сочинение «О жизни» будет иметь 35 глав, около 15 листов печатных. Очень рад этому поручению, ибо работа его о жизни мною отчасти вызвана к жизни, и я чувствую за нее некоторую ответственность». 14 октября в письмах к брату и матери Н. Я. Грот пишет, что очень занят, но, впрочем, корректуры Толстого отнимают не так много времени (не более 6 часов в неделю), и добавляет в письме к матери: «Сегодня подписал к печати 1-й лист (после 4-й корректуры), а в наборе всего 4 листа. Но эту вещь не пропустят, конечно, так как он и тут нападает немного резко на фарисеев, т. е. духовенство наше»… 28 октября (к матери): «…на днях пошлю тебе несколько листов (в корректурах уже ненужных) сочинения Толстого. Третьего дня Л[ев] Н[иколаевич] был у меня – он заезжал в Москву проездом к Черткову, а сегодня вернется совсем. Он ужасно доволен моей работой и не знает, как благодарить. Хочет мне помогать переводить Макса Мюллера. Мы с ним даже поцеловались от прилива чувств». 8 ноября – брату: «Занятия идут сносно, хотя я ничего не пишу… главное – добросовестно правлю корректуры Толстовские: осталось уже немного: с Толстым вижусь почти ежедневно, ибо нас соединяет общее дело. Иногда вместе гуляем до типографии. Я его очень люблю, и он меня, кажется тоже. У нас в характере, стремлениях, идеях столько общего, что συγουσία [сосуществование] необходима и всегда радостна»… 9 ноября матери: «С корректурой Толстого дело идет к концу, и потому я это время особенно занят – разом держишь листов 5—6 в наборе, и приходится ежедневно получать новые оттиски… Сейчас он зайдет ко мне, и мы вместе понесем корректуры в типографию». 21 ноября К. Я. Гроту: «корректуру Толстого кончаю на следующей неделе. Вижусь с ним ежедневно. Он часто заходит в 3 часа дня, и мы идем пешком в типографию (в Леонтьевский переулок) – взад и вперед. Его книжку я так полюбил, что мне будет недоставать ее, когда корректура кончится». Наконец, упоминания о Толстом и работах над корректурами его книги у Н. Я. Грота оканчиваются кратким упоминанием в письме к матери от 24 ноября, писанном на обеде у Фета: «Лев Николаевич простужен и сидит дома. Я только что у него был».