Все не разделят, видно. О, Господи!
Никита.
Достань наливку-то. С чаем выпьем.
ЯВЛЕНИЕ XIV.
Те же и Анютка.
Анютка (входит; к Акулине).
Нянька, самовар уходить хочет.
Никита.
А мать где?
Анютка.
Она в сенцах стоит, плачет.
Никита.
То-то. Зови ее, вели самовар несть. Да давай, Акулина, посуду-то.
Акулина.
Посуду-то? Ну что ж. (Собирает посуду.)
Никита (достает наливку, баранки, селедки).
Это, значит, себе, это бабе пряжа, карасин там в сенях. А вот и деньги. Постой. (Берет счеты.) Сейчас смекну. (Кидает.) Мука пшеничная восемь гривен, масло постное… Батюшке 10 рублев. Батюшка! Иди чай пить. (Молчание. Аким сидит на печи и перевивает оборы.)
ЯВЛЕНИЕ XV.
Те же и Анисья.
Анисья (вносит самовар).
Куда ставить-то?
Никита.
Ставь на стол. Что, али сходила к старосте? То-то, говори да и откусывай. Ну, будет серчать-то. Садись, пей. (Наливает ей рюмку.) А вот и гостинчик тебе. (Подает сверток, на котором сидел. Анисья берет молча, качая головой.)
Аким (слезает и надевает шубу; подходит к столу, кладет на него бумажку).
На деньги твои. Прибери.
Никита (не видит бумажку).
Куда собрался одемши-то?
Аким.
А пойду, пойду я, значит, простите Христа ради. (Берет шапку и кушак.)
Никита.
Вот-те на! Куда пойдешь-то ночным делом?
Аким.
Не могу я, значит, тае, в вашем доме, тае, не могу, значит, быть, быть не могу, простите.
Никита.
Да куда ж ты от чаю-то?
Аким (подпоясывается).
Уйду, потому, значит, нехорошо, у тебя, значит, тае, нехорошо, Микишка, в доме, тае, нехорошо. Значит, плохо ты живешь, Микишка, плохо. Уйду я.
Никита.
Ну, буде толковать. Садись чай пить.
Анисья.
Что ж это, батюшка, перед людьми стыдно будет. На что ж ты обижаешься?
Аким.
Обиды мне, тае, никакой нет, обиды нет, значит, а только что, тае, вижу я, значит, что к погибели, значит, сын мой, к погибели сын, значит.
Никита.
Да какая погибель? Ты докажь.
Аким.
Погибель-то, погибель, весь ты в погибели. Я тебе летось что говорил?
Никита.
Да мало ты что говорил.
Аким.
Говорил я тебе, тае, про сироту, что обидел ты сироту, Марину, значит, обидел.
Никита.
Эк помянул. Про старые дрожжи не поминать двожды, то дело прошло…
Аким (разгорячась).
Прошло? Не, брат, это не прошло. Грех, значит, за грех цепляет, за собою тянет, и завяз ты, Микишка, в грехе. Завяз ты, смотрю, в грехе. Завяз ты, погруз ты, значит.
Никита.
Садись чай пить, вот и разговор весь.
Аким.
Не могу я, значит, тае, чай пить. Потому от скверны от твоей, значит, тае, гнусно мне, дюже гнусно. Не могу я, тае, с тобой чай пить.
Никита.
И, канителит. Иди к столу-то.
Аким.
Ты в богатстве, тае, как в сетях. В сетях ты, значит. Ах, Микишка, душа надобна!
Никита.
Какую ты имеешь полную праву в моем доме меня упрекать? Да что ж ты в самом деле пристал? Что я тебе мальчик дался, за виски драть! Нынче уж это оставили.
Аким.
Это точно, слыхал я нынче, что и тае, что и отцов за бороды трясут, значит, да на погибель это, на погибель, значит.
Никита (сердито).
Живем, у тебя не просим, а ты ж к нам пришел с нуждой.
Аким.
Деньги? Деньги твои вон они. Побираться, значит, пойду, а не тае, не возьму, значит.
Никита.
Да буде. И что серчаешь, кампанию расстраиваешь. (Удерживает за руку.)
Аким (взвизгивает).
Пусти, не останусь. Лучше под забором переночую, чем в пакости в твоей. Тьфу, прости Господи! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XVI.
Никита, Акулина, Анисья и Митрич.
Никита.
Вот на!
ЯВЛЕНИЕ XVII.
Те же и Аким.
Аким (отворяет дверь).
Опамятуйся, Микита. Душа надобна. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XVIII.
Никита, Акулина, Анисья и Митрич.
Акулина (берет чашки).
Что ж, наливать, что ль?
(Все молчат.)
Митрич (рычит).
О, Господи, помилуй мя грешного!
(Все вздрагивают.)
Никита (ложится на лавку).
Ох, скучно, скучно, Акулька! Где ж гармошка-то?
Акулина.
Гармошка-то? Ишь, хватился. Да ты ее чинить отдал. Я налила, пей.
Никита.
Не хочу я. Тушите свет… Ох, скучно мне, как скучно! (Плачет.)
Занавес.
–
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
ЛИЦА ЧЕТВЕРТОГО ДЕЙСТВИЯ.
Никита.
Матрена.
Анисья.
Анютка.
Митрич.
Соседка.
Кума.
Сват – угрюмый мужик.
Осень. Вечер. Месяц светит. Внутренность двора. В середине сенцы, направо теплая изба и ворота, налево холодная изба и погреб. В избе слышны говор и пьяные крики. Соседка выходит из сеней, манит к себе Анисьину куму.
ЯВЛЕНИЕ I.
Кума и соседка.
Соседка.
Чего ж Акулина-то не вышла?
Кума.
Чего не вышла? И рада бы вышла, да недосуг, слышь. Приехали сваты невесту смотреть, а она, матушка моя, в холодной лежит и глаз не кажет, сердечная.
Соседка.
Да что ж так?
Кума.
С глазу, говорит, живот схватило.
Соседка.
Да неужто?!
Кума.
А то что ж. (Шепчет на ухо.)
Соседка.
Ну? Вот грех-то. А ведь дознаются сваты.
Кума.
Где ж им дознаться. Пьяные все. Да больше за приданым гонятся. Легко ли, дают за девкой-то две шубы, матушка моя, расстегаев шесть, шаль французскую, холстов тоже много что-то да денег, сказывали, две сотни.
Соседка.
Ну, уж это и деньгам не рад будешь. Срамота такая.
Кума.
Шш… Сват никак.
(Замолкают и входят в сени.)
ЯВЛЕНИЕ II.
Сват (один выходит из сеней, икает).
Сват.
Упарился. Жарко страсть. Простудиться маленько. (Стоит, отдувается.) И Бог е знает как… что-то не того, не радует… Ну, да как старуха…
ЯВЛЕНИЕ III.
