И скорбны и непостижимы явленія нынѣшней войны! Россія, столь могущественная силой матерьяльной, еще сильнѣйшая своимъ духомъ – любовью къ Царю и Отечеству, Россія, столько лѣтъ крѣпчавшая подъ мудрою, мирною державою,9 не только не можетъ изгонять дерзкой толпы враговъ, ступившей на ея землю, но при всѣхъ столкновеніяхъ съ10 ними – скажу правду – покрываетъ срамомъ свое великое имя. – Нравственное растлѣніе войска: вотъ причина сихъ печальныхъ явленій. —
Изъ какихъ началъ состоитъ наше войско? – солдаты, офицеры, генералы, Главнокомандующіе.
Солдатъ – бранное поносное слово – въ устахъ нашего народа, солдатъ существо, движимое одними тѣлѣсными страданіями, солдатъ существо грубое, грубѣющее еще болѣе въ сферѣ лишеній, трудовъ и отсутствія основаній образованія, знанія образа правленія, причинъ войны и всѣхъ чувствъ человѣка. Солдатъ имѣетъ по закону только строго необходимое, а въ дѣйствительности менѣе того, чтобы не умереть человѣку сильнаго сложенія – отъ голода и холода слабые умираютъ. Наказаніе солдата за малѣйшій проступокъ есть мучит[ел]ьная смерть, высшая награда – отличіе, дающее ему право, присущее человѣку, – быть не битымъ по произволу каждаго. Вотъ кто защитники нашего отечества.
У насъ есть солдаты 3-хъ родовъ – я говорю про армейскихъ, которыхъ знаю. Есть угнетенные, угнетающіе и отчаянные.
Угнетенные – люди сроднившіеся съ мыслью, что они рождены для страданія, что одно качество возможное и полезное для него есть терпѣніе, что въ общественномъ быту нѣтъ существа ниже и несчастнѣе его. Угнетенный солдатъ морщится и ожидаетъ удара, когда при немъ кто-нибудь поднимаетъ руку; онъ боится каждаго своего слова и поступка: – каждый солдатъ – годомъ старше его, имѣетъ право и истязаетъ его, и онъ, угнетенный солдатъ, убѣжденъ, что все дурно, что только знаютъ другіе, хорошо же то, что можно дѣлать скрытно и безнаказанно. Офицеръ велѣлъ дать 100 розогъ солдату за то, что онъ курилъ изъ длинной трубки, другой наказалъ его за то, что онъ хотѣлъ жениться; его бьютъ за то, что онъ смѣлъ замѣтить, какъ офицеръ крадетъ у него, за то, что на немъ вши – и за то, что онъ чешется, и за то, что онъ не чешется, и за то, что у него есть лишніе штаны; его бьютъ и гнетутъ всегда и за все, потому что онъ, – угнѣтенный и потому что власть имѣютъ надъ нимъ бывшіе угнѣтенные – самые жестокіе угнѣтающіе. Угнѣтенный не получаетъ 1/3 того, что ему даетъ правительство, знаетъ это и молчитъ, включая всѣхъ начальниковъ въ одно безъисключительное чувство подавленнаго презрѣнія и нелюбви – «господъ много, всѣмъ надо жить», вотъ его мнѣніе. Зародышъ чувства мщенія есть въ душѣ каждаго, но оно слишкомъ глубоко подавлено угнѣтеніемъ и мыслью о невозможности осуществить его, чтобы обнаруживаться. Но, Боже! какіе ужасы готовитъ оно отечеству, когда какимъ-нибудь случаемъ уничтожится эта невозможность. Теперь же чувство это являетъ себя въ тѣ минуты, когда мысль о близкой смерти уравниваетъ состоянія и уничтожаетъ боязнь. Въ бою, когда сильнѣе всего должно бы было дѣйствовать вліяніе начальника, солдатъ столько же, иногда болѣе, ненавидитъ его, чѣмъ врага; ибо видитъ возможность вредить ему. Посмотрите, сколько Русскихъ офицеровъ, убитыхъ русскими пулями, сколько легко раненныхъ, нарочно отданныхъ въ руки непріятелю, посмотрите, какъ смотрютъ и какъ говорятъ солдаты съ офицерами передъ каждымъ сраженіемъ: въ каждомъ движеніи, каждомъ словѣ его видна мысль: «не боюсь тебя и ненавижу». Угнетенный солдатъ не боится ни физическихъ, ни моральныхъ страданій и оскорбленій: первыя дошли до такой степени, что хуже ничего не можетъ быть, – смерть же для него есть благо, – послѣднія, не существуютъ для него. Единственное наслажденіе его есть забвеніе – вино, и три раза въ годъ, получая жалованье 70 к. – эту горькую насмѣшку надъ его нищетой, – онъ приходить въ это состояніе, несмотря ни на какія угрозы, – проздравляетъ, т. е. пропиваетъ жалованье. Солдатъ нашъ особенно храбръ, когда ведутъ его, – самъ идти онъ не можетъ, потому что не мыслить и не чувствуетъ, – храбръ потому, что мысль – авось все кончится, не оставляетъ его. —
Угнѣтающіе солдаты – люди перенесшіе испытанія и не упавшіе, но ожесточившіеся духомъ. Ихъ чувство справедливости – заставлять страдать каждаго столько же, сколько они страдали. Угнѣтающій солдатъ сжился съ мыслью, что онъ солдатъ, и даже гордится симъ званіемъ. Онъ старается и надѣется улучшить свое положеніе – угнетеніемъ и кражей. Онъ открыто презираетъ угнетеннаго солдата и рѣшается выказывать иногда чувство ненависти и ропотъ начальнику. Въ немъ есть чувство сознанія своего достоинства, но нѣтъ чувства чести; онъ не убьетъ въ сраженіи своего начальника, но осрамитъ его. Онъ не украдетъ тулупа у товарища, но украдетъ порцію водки. Онъ также, какъ угнетенный, невѣжественъ, но твердо убѣжденъ въ своихъ понятіяхъ. Его оскорбитъ не тѣлесное наказаніе, а оскорбитъ сравненіе съ простымъ солдатомъ.
Отчаянные солдаты – люди, убѣжденные несчастьемъ, что для нихъ нѣтъ ничего незаконнаго, и ничего не можетъ быть худшаго. О будущей жизни они не могутъ думать, потому что не думаютъ. Для отчаяннаго солдата нѣтъ ничего невозможнаго, ничего святаго; онъ украдетъ у товарища, ограбитъ церковь, убѣжитъ съ поля, перебѣжитъ къ врагу, убьетъ начальника и никогда не раскаится. —
Угнетѣнный cтрадаетъ, терпитъ и ждетъ конца. Угнѣтающій улучшаетъ свой бытъ въ солдатской сферѣ, въ которой онъ освоился. Отчаянный презираетъ все и наслаждается. – Скажу еще сравнительно: ни въ одномъ европейскомъ войскѣ нѣтъ солдату содержанія скуднѣе русскаго, нѣтъ злоупотребленій лихоимства, лишающихъ солдата 1/2 того, что ему положены; ни въ одномъ войскѣ нѣтъ тѣлѣснаго наказанія, – а главное, тѣхъ злоупотреблений тѣлеснаго наказанія, превышающих не только въ 10 кратъ мѣру наказанія положеннаго правительствомъ, но даже возможную; ни въ одномъ государствѣ нѣтъ такого невѣжественнаго войска, какъ въ Русскомъ.
Офицеры, за малыми исключеніями, или, наемники, служащіе изъ однѣхъ денегъ, средствъ къ существованію, безъ всякаго чувства патріотизма и мысли о долгѣ – Поляки, Иностранцы и многіе русскіе, грабители, – служащіе съ одной цѣлью украсть у правительства состояніе и выдти въ отставку, и безнравственные невѣжды, служащіе потому, что надобно что нибудь [делать], мундиръ носить хорошо, а больше по направленію образованія они ни на что не чувствуютъ себя способными.
Генералы – наемники, честолюбцы и Генералы, потому что надо быть когда-нибудь генераломъ. —
Главнокомандующіе – придворные. Главнокомандующіе не потому, что они способны, а потому что они Царю пріятны.
Вотъ положеніе, до котораго съ увеличеніемъ его дошло н[аше] в[ойско] и изъ котораго можетъ вывести его только толчокъ, данный свыше.
Главные пороки нашего войска:
1) Скудность содержанія. —
2) Необразованность.
3) Преграды къ повышенію людямъ способнымъ.
4) Духъ угнетѣнія.
5) 11Старшинство.
6) 12Лихоимство —
Разберу вредъ, который приносить каждый изъ этих недостатк[овъ], и средства против нихъ. —
Армейскій солдатъ имѣетъ отъ правительства только строго необходимое для того, чтобы не умереть отъ холода и голода. По неправильному же организованію нашего войска, дающему,13 возможность всѣм тѣмъ лицамъ (а ихъ ужасно много), черезъ руки кот[орыхъ] проходить его содержаніе, отклонять оно[е] въ свою пользу, солдатъ получаетъ на дѣлѣ меньше необходимаго и часто умираетъ отъ лишеній. – Я буду говорить про военное время. Солдатъ получаетъ у насъ отъ правительства (de jure)14 пищу хорошую и достаточную, одежду плохую, жалованье ничтожное. На дѣлѣ же онъ получаетъ плохую пищу, – пища нечиста и неразнообразна (капуста), – одежду плохую и недостаточную, – сукно плоха[го] дост[оинства], шубы нѣтъ, – и никакого жалованья, – жалованья мало на табакъ, к[ому] есть потребность. Какимъ образомъ это происходитъ, было бы слишкомъ длинно разсказывать. Причина же общая есть злоупотребленное довѣріе правительства къ начальникамъ частей въ отношеніи продовольствія. Солдатъ, не получая необходимаго, или чахнетъ и уничтожает[ся] отъ лишеній, или считаетъ себя принужденнымъ и правымъ дѣлать беззаконія. Солдатъ крадетъ, грабитъ, обманываетъ безъ малѣйшаго укора совѣсти; духъ молодечества Русскаго солдата состоитъ въ порокѣ. Солдатъ презираетъ, не вѣритъ и не любитъ начальника вообще, видитъ въ немъ своего угнетателя, и трудно разъубѣдить его. Солдатъ презираетъ и не любитъ свое званіе. Солдатъ ниже духомъ, чѣмъ бы онъ могъ быть. Человѣкъ, у к[отораго] ноги мокр[ы] и вши ходятъ по тѣлу, не сдѣлаетъ блестящаго подвига. Дайте лучшую пищу, лучшей доброты одежду, лучшую и болѣе достаточную обувь, шубы, табакъ и жалованье въ 5 разъ больше, главное устраните частных нач[альниковъ] пользоваться доход[ами] съ продовольствія, – солдатъ будетъ счастливѣе, нравственнѣе и храбрѣе. Содержаніе же офицера нашего было бы недостаточно для офицеровъ такихъ, какіе должны быть, но для такихъ, какіе есть, оно слишкомъ велико. Ежели въ половину убавить жалованье офицера и въ половину прибавить онымъ жалова[ніе] солдата, войско наше было бы вдвое лучше.
