— Ты посмотри-ка на это!

— Да это всего лишь старина Саймс. Он забирается туда и толкает речь каждый вечер, пока чересчур не разбушуется.

— Да нет, ты посмотри на трибуну!

Проповедник кричал все громче, побагровев от возмущения, а на подмостки взобрались, пялясь на него глазами-буравчиками, наслаждаясь каждым его словом, рыча на него, пятеро крупных мохнатых овупов.

— На нас обрушилось проклятье Всемогущего! — Проповедник остановился на секунду, чтобы стряхнуть подбежавшего и укусившего его за ухо овупа. — Вон отсюда, проклятый маленький… Истинно говорю я вам, мы должны молиться!

Внезапно овупы заполнили всю трибуну и облепили проповедника, разрывая ему брюки, вытаскивая шнурки из ботинок, щипая, царапая, шипя и воя, пока тот, взвыв от бессильной ярости, не спрыгнул, как безумный, с трибуны и стремглав бросился по улице, отшвыривая овупов ударами и пинками.

Барни осел в кресло.

— Ну, — печально изрек он, — вот и все с религиозным путем.

Как только они вошли в лабораторию, плененный овуп принялся визжать и вопить, злобно грызя прутья клетки.

— Что же нам делать? — простонал Барни. — Должен же существовать какой-то способ заставить их быть паиньками.

— Говорю тебе, ничего мы не можем сделать, — Хьюго Мартин хмуро поглядел на зверька в клетке. — Нам нужно всего-навсего найти какой-то способ убить их, вот и все. Мы не можем их перестрелять — они попросту увернутся от пуль. К яду они и близко не подойдут, а газ их, кажется, ничуть не беспокоит.

Массивный Шеф по Науке в ярости пнул клетку.

— Барни, нет смысла пытаться наладить с ними контакт. Они не хотят быть друзьями. Они насквозь мерзкие. Я терпел выходки этих маленьких паразитов сколько мог, но теперь я уже почти на пределе. Так же, как и все прочие люди. Они сводят людей с ума, и наша задача — найти способ избавиться от них.

Он зло понизил голос:

— Мне пришлось купить три машины — три новенькие машины! — потому что эти твари раскурочили их. В доме голод, потому что я не успеваю покупать продукты. У меня их целый выводок: живут в моем доме, кусают моих детей, издеваются надо мной, пугают мою жену и засоряют мне канализацию. Я не могу больше этого терпеть, я долго этого не вынесу, говорю тебе! А ты думаешь только о том, как вступить с ними в контакт! Ба! А я повторяю: надо найти способ убить их!

Овуп переключил внимание на Мартина. Он, прижавшись к решетке, глядел на грузного мужчину с неподдельным интересом, почти жадно, когда голос того поднялся до неистовства. Барни следил за овупом внимательно и почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.

— Хьюго, — тихо позвал он. — Этот малыш чувствителен к тебе. Посмотри на него! Готов поклясться, что он наслаждается каждым сказанным тобой словом.

— Ну, надеюсь, он поперхнется ими! — прорычал Мартин. — Потому что ему из этой клетки живым не выйти.

Он повернулся к овупу, испепеляя его взглядом, полным бессильной ненависти.

— Паразит! Почему вы не уберетесь туда, откуда взялись?

Внезапно замигал сигнал телевызова. Мартин бросил на овупа последний злой взгляд и поднял трубку.

— Лаборатория, — ответил он, затем скорчил гримасу и поманил Барни пальцем. — Минуточку, Флора.

Барни взял трубку.

— Да, Флора, — спокойно сказал он. Возникла пауза, пока трубка сердито кричала. Наконец он произнес: — Флора, я же предупредил тебя, что еду в лабораторию. Возможно, пробуду здесь всю ночь. Ах вот как? Ну, а что, по-твоему, мне полагается тут делать? Выгони их! Я здесь играю в пятнашки с другим овупом!

Он швырнул трубку на рычаг, оборвав сердитый визг жены.

— Надо что-то делать, — бормотал он, идя через комнату с затравленным выражением в глазах. — Эти овупы так накрутили Флору, что она не дает мне ни минуты покоя.

Мартин лукаво покосился на него.

— По слухам, вы с Флорой увлекались этим задолго до появления овупов.

Барни бросил на него угрюмый взгляд и опять прошаркал к клетке.

— Я не могу поладить даже с женой, — убито признался он. — Так как же я смогу подружиться с одной из этих мерзких тварей?

Он с ненавистью взглянул на овупа, а тот с такой же злобой прожег его взглядом в ответ.

— Может быть, нам следует действительно попросту избавиться от них. — Он с яростью повернулся к мохнатому пленнику. — Мы, знаешь ли, можем убить тебя. Мы можем уморить тебя голодом или принести пулемет — скорострельный пулемет — и понаделать в тебе дырок. Мы просто пытаемся вести себя любезно, но мы можем начисто стереть тебя с лица земли, в конце концов, если ты откажешься сотрудничать с нами.

Овуп сидел выпрямившись, точь-в-точь словно понял сказанное, и с великолепным презрением сплюнул на пол. А затем повернулся, забрался в угол клетки и уселся на все три ноги, моргая, как сыч.

Барни долго сидел, глядя на него.

Ужинать на следующий вечер он прибыл домой рано. Флора встретила его в дверях, являя собой потрепанную комбинацию слез, злости и страха.

— Эти подлые маленькие твари снова забрались в дом, — взвыла она с порога. — Я не смогла помешать им пробраться, а один из них укусил меня.

Она со злостью набросилась на Барни:

— Что ты за человек такой, Барни Холдер? Считается, что ты такой умный, такой толковый, а не можешь даже найти способ оградить от них свой собственный дом. Тебе наплевать, что со мной будет, когда ты уезжаешь. Я думала, что выхожу замуж на шибко башковитого парня, а он оказывается второразрядным учителишкой, не способным перехитрить даже овупа!

Она разразилась слезами и опустилась на диван, держась за укушенную лодыжку.

— Это несправедливо, дорогая, — попытался оправдаться Барни. — И ты отлично это знаешь! Я делаю все, что в моих силах.

— Ну, значит, всех твоих сил попросту недостаточно. Смотри! Они здесь, в нашей гостиной, разглядывают нас!

Так оно и было на самом деле, спору нет. Два мохнатых коричневых зверька сидели в гостиной, презрительно оттопырив верхние губы, и рычали друг на друга. Оскалив зубы, косясь злыми глазенками на Барни и Флору, они при этом колотили, дергали за мех, кусали и оплевывали друг друга. Зверек побольше нанес меньшему сокрушительный удар, от которого тот со злобным рычанием полетел кувырком через всю комнату, но сумел подняться и вернулся, визжа еще громче, чтобы врезать маленькими кулачками по морде большому. Сражение шло бурно, но, как показалось Барни, в их драке было что-то странное. Очень своеобразная драка. Они рычали, кусались, визжали, колотили друг друга, но почему-то…

— Флора! — В мозгу Барни внезапно вспыхнул свет озарения: одна мысль, невероятная и нелепая. Он с интересом посмотрел на жену, а потом опять на сцепившиеся мохнатые комки. — Флора! Они не дерутся! Они занимаются любовью!

Флора моргнула наполненными слезами глазами, с тревогой посмотрев на овупов. Меньший как раз вцепился когтями в мордочку большого.

— Чушь, — отрубила она.

— Нет, нет — посмотри на них! — глаза Барни сделались вдруг очень яркими, и он мигом пересек комнату, оказавшись рядом с женой.

— Вставай! — приказал он.

Флора дважды моргнула.

— Не встану!

Барни быстро протянул руку, схватил ее за запястье и рывком поднял на ноги. Прежде чем она успела что-либо сделать, он свирепо сгреб ее в объятия и крепко прижался губами к ее рту. Она попыталась взвизгнуть сквозь поцелуй, выкручиваясь и отталкивая его.

— Барни, немедленно прекрати это!

— Заткнись!

Твердость его голоса остановила ее, почти напугав.

— Сейчас ты сядешь, — взволнованно прошептал Барни, — а потом поцелуешь меня, прямо здесь, на кушетке. И будь любезна заткнуться, пока делаешь это!

Ошеломленная Флора села, а Барни уселся рядом с ней и снова сжал ее в объятиях.

— Барни…

На долгий миг в гостиной наступила тишина. Затем она воцарилась на еще более значительное время.