Таким он был рожден — не ведающим страха, преданным охотником и отмеченным печатью смерти. Мой адский пес приближался, и ничто не могло более остановить его. Но находился он далеко, все еще так далеко, по ту сторону ночи…

Толпа кровожадно завывала. Хасан больше не мог долго выдержать. Никто бы не смог. Уголком глаза (карего) я заметил легкий жест Эллен, словно она что-то отбросила правой рукой… Две секунды спустя это «что-то» ослепительно вспыхнуло.

Я быстро отвел глаза от распустившегося маленького солнца, жарко горевшего позади идиота. Мертвец взвыл и зажал глаза руками.

Старое, доброе, изданное лично мной правило № 237/1: «Все экскурсоводы и все члены экскурсии должны иметь при себе во время пути не меньше трех магниевых бомбочек на человека». У Эллен осталось только две, значит. Молодчина.

Идиот перестал избивать Хасана и, визжа, попытался пинком отбросить бомбочку. Все более плотно зажимая лицо руками, Мертвец стал кататься по земле.

Истекающий кровью Хасан следил за его движениями, тяжело дыша… Бомбочка горела, Мертвец визжал… Наконец Хасан зашевелился.

Подняв руку, он схватился за одну из свисающих в изобилии с дерева толстых лиан. Потянул за нее. Та не поддавалась, и Хасан дернул сильнее, с натугой ее оторвав.

Движения его потихоньку становились все более уверенными, когда он обмотал концами лианы кисти рук.

Бомбочка зашипела, но снова стала яркой… Хасан упал на колени рядом с Мертвецом и быстрым движением набросил лиану вокруг горла альбиноса. Бомбочка снова угрожающе зашипела.

Он туго затянул лиану. Мертвец попытался подняться, но Хасан лишь еще туже затянул удавку.

Идиот обхватил его за талию. Большие мускулы на плечах араба вздыбились горными хребтами. На лице его пот смешивался с кровью. Мертвецу все же удалось встать, увлекая за собой и Хасана. Но тот лишь затягивал петлю сильнее.

Альбинос, с лицом уже не белым, а крапчатым, и с вздувшимися на шее и лбу, словно шнуры, жилами, поднял его над землей. Так же как я поднял в свое время голема, так и Мертвец поднял Хасана. Лоза еще глубже врезалась ему в шею, когда он напряг всю свою нечеловеческую силу.

Толпа выла и скандировала что-то невнятное. Барабанный бой достиг бешеного темпа и сохранял ритм, не спадая. И тут я снова услышал вой пса, но по-прежнему очень далекий.

Бомбочка начала гаснуть. Мертвец закачался… А затем, когда его мышцы конвульсивно сократились, он отбросил Хасана от себя. Петля вокруг его горла ослабла, когда лиана сорвалась с рук араба.

Хасан принял позу укем и и перекатился, становясь на колени. Он так и остался в такой позе, когда Мертвец двинулся к нему. Вдруг монстр начал спотыкаться, весь затрясся, издал несколько кулдыкающих звуков и схватился за горло. Лицо его внезапно потемнело. Он, шатаясь, подошел к дереву, вцепился в него руками и привалился к нему, тяжело дыша. Вскоре он судорожно хватал воздух широко открытым ртом. Рука его разжалась, заскользив по стволу, и он упал наземь. Через некоторое время ему с трудом удалось подняться на четвереньки.

Хасан встал и поднял свой обрывок лозы с того места, где тот упал. Араб двинулся к идиоту. На этот раз его захват разорвать было невозможно. Мертвец, хрюкнув, рухнул и больше не восстал.

Это походило на то, как если бы радио, работающее на полную мощность, внезапно выключили. Щелк…

Настало великое безмолвие — все ведь произошло так быстро. А ночь была так нежна, да, очень нежна, когда я протянул руки сквозь нее и, сломав шею охраннику рядом со мной, завладел его мечом. А затем повернулся налево и раскроил им череп второму.

А затем, опять-таки — щелк! и вернулась полная громкость, но на сей раз это были лишь хаотичные помехи. Ночь разорвали прямо посредине.

Миштиго свалил своего конвоира злобным ударом в затылок и пнул другого по голени. Джордж сумел быстро нейтрализовать ближайшего к нему охранника ударом коленом в пах. Дос Сантос, не столь проворный или же просто менее везучий, получил две тяжелые раны — в грудь и в плечо.

Толпа поднялась с тех мест, где она рассеялась по земле, словно в ускоренной сцене прорастания бобов. И понеслась на нас.

Эллен набросила бурнус Хасана на голову мечника, собравшегося выпустить кишки из ее мужа. Затем поэт-лауреат, гордость Земли, обрушил на бурнус камень, несомненно набрав при этом много плохой кармы, но, похоже, не слишком обеспокоенный этим.

К этому времени Хасан опять присоединился к нашей маленькой группе, парируя рукой удар меча, отбив клинок вбок старым самурайским приемом, секрет которого, как я считал, навеки был утерян для мира. После еще одного быстрого движения Хасан тоже заполучил меч, а обращался он с ним очень искусно.

Мы убили или искалечили всех наших охранников, прежде чем толпа пробежала половину разделявшего нас расстояния, и Диана, взяв пример с Эллен, метнула через все поле в толпу три своих магниевых бомбочки.

Мы бросились бежать, Эллен и Рыжий Парик поддерживали с двух сторон несколько пошатывающегося Дос Сантоса. Но куреты отрезали нам путь, и поэтому пришлось бежать на север, резко отклоняясь от цели.

— Нам не уйти, Караги, — окликнул меня Хасан.

— Знаю.

— …Если мы с тобой не задержим их, пока остальные отрываются вперед.

— Идет. Где?

— На противоположной стороне ямы для зажаривания туш. Там, где вокруг тропы густой лес. Там узкое место. Они не смогут навалиться на нас все разом или обойти.

— Верно! — Я повернулся к остальным. — Слышали нас? Гоните к лошадям! Фил вас проводит! Мы с Хасаном постараемся задержать их как можно дольше!

Рыжий Парик повернула голову и начала было что-то возражать.

— Не спорь! Бегите! Вы ведь хотите жить, не так ли?

Они хотели. И побежали.

Мы с Хасаном повернулись там, рядом с ямой для зажаривания туш, и стали ждать. Остальные, сделав крюк, тронулись через лес обратно, направляясь к деревне и вожделенному загону. А толпа продолжала переть напролом, к нам с Хасаном.

Первая волна накатилась на нас, и мы принялись убивать. Мы стояли на пятачке, где тропа выходила из леса на равнину. Слева от нас находилась чадившая яма, а справа — густые заросли. Мы убили троих, и еще несколько истекали кровью, когда куреты отпрянули, остановились, а затем попытались обойти нас с флангов.

Тогда мы встали спина к спине и рубили их, словно капусту, когда они оказывались в пределах досягаемости наших мечей.

— Если хоть у одного из них есть пушка, мы покойники, Караги.

— Знаю.

Еще один получеловек пал от моего меча. Хасан отправил другого, вопящего, в яму. Затем они оказались повсюду вокруг нас. Чей-то меч проник сквозь мою защиту и рубанул меня по плечу. Другой чиркнул по бедру.

— Назад, дурачье! Сказано вам, отступите, уроды!

Эти слова заставили их подчиниться, и они отодвинулись назад. Произнесший их человек был примерно пяти с половиной футов ростом. Его нижняя челюсть двигалась вверх-вниз, как у марионетки, словно на ниточках; а его зубы походили на ряд костяшек домино — такие же черные и клацающие, когда он открывал и закрывал рот.

— Да, Прокруст, — услышал я чей-то ответ.

— Несите сети! Поймайте их живьем! Не приближайтесь к ним! Они и так уже стоили нам слишком многого!

Морби стоял рядом с ним и жалостливо ныл:

— …я не знал, мой повелитель…

— Молчать! Эту дурнопахнущую кашу заварил ты! Из-за тебя мы потеряли бога и многих людей!

— Бросимся вперед? — спросил Хасан.

— Нет, но будь готов рубить сети, когда они принесут их.

— Плохо, что мы нужны им живыми, — решил он.

— Мы многих отправили в ад, проторить нам путь, — отмахнулся я. — И мы еще стоим на ногах и держим в руках оружие. Чего же боле?

— Если мы бросимся на них, то сможем прихватить с собой еще двух, а может и четырех. А если будем ждать, они набросят на нас сети, и нам придется умереть без толку.

— Какое это имеет значение, коль скоро ты станешь покойником? Давай подождем. Пока мы живы, есть огромный павлиний хвост вероятностей, вырастающий из следующего мгновения.