Обе волчицы в походных костюмах, узких брюках и кожаных жилетках. Клан волков, наверное, и в свои лучшие времена не имел в распоряжении достаточно ресурсов. Во всяком случае, материала для жилеток определенно пожалели.

У Марьи волосы затянуты в высокий хвост, длинная шея и руки полностью открыты. Белая кожа сверкает на солнце перламутром, а губы, по контрасту, притягательно яркие. Таинственный взгляд из под густых ресниц, этот взгляд ловили все. Таинственность и сила заключались еще и в том, что каждому оборотню казалось, что смотрят исключительно на него. И только на него. Даже Аде и сестрам, замершим рядом с фургоном, показалось, что волчица именно им посылает свой темный взгляд. Правда, расшифровать загадочный посыл проблематично. Уметь так смотреть, — настоящее искусство.

Нелет уступала подруге самую малость. Также одета в брюки, заправленные в высокие сапоги, и жилетку, которая обтягивала и подчеркивала красивые формы. Волосы крупными каштановыми кудрями ниспадали до лопаток. Глаза, правда, не имели той загадочности и блеска, что у Марьи, но красивой формы, обрамленные длинными ресницами, глубокого карего оттенка, и они могли покорить сердца многих.

Подруги уверенной походкой от бедра подошли к рыси и двум лисичкам. Ханна с Адой подобрались, не представляя, чего ожидать от волчиц.

Соблазнительные алые губы Марьи медленно растянулись в улыбке, недоброй и хищной.

— Хм…, это даже не смешно, — протянула волчица, окидывая девушек взглядом с ног до головы. Она сморщила свой идеальной формы нос. Бледненькие, серенькие, затюканные, маленькие, не очень свежо пахнущие, одеты в поношенные мешковатые одежды, жмуться друг к дружке, — и это ее конкурентки? — Нет, ну это даже не интересно!

Из дома вышел и Мартен, попрощаться с дочерью и еще раз переговорить с Генрисом. Для транспортировки своей платы, клану волков пришлось предоставить небольшую повозку. Туда загрузили весь многочисленный скарб, который волчицы увозили с собой. К превеликому облегчению Ады, им не придется делить тесное пространство в одном фургоне.

Отец подошел к дочери, отвлекая от разглядывания слабеньких конкуренток. Увиденное ее безусловно порадовало, но в какой‑то мере и насторожило. Уж слишком несчастны и измождены эти юные создания.

— Марья. Будь достойной дочерью клана Волков, — строго гляда на девушку, произнес Мартен.

— Да, отец, — Марья повернулась к мужчине.

— Помни, о чем мы говорили.

— Да, отец, — из под опущенных ресниц стрельнула взглядом на стоящего неподалеку воина волка. Он поглаживал морду крупного вороного коня и не сводил с волчицы глаз.

— Эрик поедет с нами? — спросила, так и не посмотрев в лицо родителю.

— Да, путь опасный.

— Он будет мне мешать.

Глава волков окинул взглядом двор, задержался на упомянутом Эрике, поразглядывал крепких воинов рысей и лис.

— Ты справишься, — он положил крупную мозолистую ладонь на затылок дочери и скупо погладил. — Не подведи меня.

— Да, отец, — Марья еще ниже опустила голову. Если бы кто‑то видел ее глаза в этот момент, ужаснулся бы силе пылавшей в них ненависти.

После короткого разговора с главой Волков, подавленный Генрис приказал выдвигаться в путь. Обоз увеличился на одного мрачного воина, двух девиц и повозку, заполненную тюками с провиантом и сундуками. Впереди ехали рыси во главе с предводителем, вторым двигался фургон с волчицами, за ним старый фургон, в котором сидели Ада и сестры лисички. Замыкали группу лисы и воин волк по имени Эрик.

По узким улицам двигались не спеша. Оборотни позади повозок даже спешились и шли, ведя коней под уздцы. Жители города провожали обоз равнодушными взглядами.

Мартен не наговаривал на своих подчиненных, когда говорил, что они устали за время войны и ничего не хотели делать. Это верно в том смысле, что местные оборотни не хотели пахать на благо главы. Они хотели восстанавливать собственные дома, заботиться о нуждах своих близких, а не о благополучии правящей семьи и сытых животах воинов.

На выезде из поселения обоз догнала плачущая женщина в длинном простом платье. Она подбежала прямиком к Эрику и обняла его. Статная, красивая, с посеребренными сединой волосами, в этот момент она выглядела слабой и несчастной. Готовой упасть на колени и умолять.

— Не оставляй нас, Эрик, ты нам нужен, — зашептала. — Ты ЕЙ не нужен! Ты едешь на смерть… — она тихо и обреченно заплакала, вцепившись дрожащими пальцами в рубашку сына.

— Мама, иди домой. Это мое решение, — Эрик не оглядывался на глазевших и прислушивающихся к словам женщины, воинов. Он остановился и дал матери себя обнять. Обнял и сам в ответ.

— Отец отречется от тебя, если сейчас уедешь, — женщина подняла лицо и посмотрела в глаза сыну. — Ты старший из братьев, знаешь, что он прочил тебя на место главы.

— Было бы все — равно поздно. Ее отсылают сейчас, я не могу иначе… — коротко ответил и в последний раз крепко прижал к себе седую женщину. Через пару мгновений он отстранился и ни разу не обернувшись, отошел на несколько шагов, запрыгнул на лошадь и пустил ее галопом догонять обоз.

Прощание было коротким, но болезненным. Как последнее объятие сына с матерью, так и скупое наставление от отца своей дочери. Недосказанность, разочарование и беспочвенные надежды остались позади. Город больше не держал уезжающих оборотней, ворота как валялись в стороне покореженные и подпаленные, так и продолжали валяться. Дорога свободна, а впереди еще много суток пути.

До первого привала путь прошел спокойно, воины негромко переговаривались между собой, из фургонов не доносилось ни звука. Местность постепенно становилась более холмистой, воздух холоднее, а ветер порывистее. Отряд незаметно для глаза, но с каждым пройденным метром поднимался все выше и выше.

Беры жили в предгорье. Их поселения находились в тянущихся вдоль всего горного хребта густых и богатых лесах. С другого конца территорий подступало море, холодное, соленое, серо — зеленое северное море. На землях берсерков имелось все, — горы, леса, горные реки, фьорды и большая вода. Суровый, но очень богатый край.

После короткого перерыва на еду, отряд быстро собрался и продолжил путь. Оборотни собраны и внимательны, до темноты оставалось не так и много времени. К ночи следовало найти наиболее защищенное место для ночевки.

Марья во время остановки изящно вылезла из фургона и медленной походкой прошлась ко второй повозке. Поближе познакомиться с остальными трофеями, расспросить про воинов из отряда, спросить, что им известно о берах. Слова, слова… такие дешевые, зато с их помощью можно добиться очень многого. Надо только уметь с ними обращаться.

Без церемоний и стука в несуществующую дверь, волчица отодвинула ткань со входа и, как и утром, стала пристально разглядывать трех девушек.

Ада с Нессой вытянулись на матрасах и заинтересованно что‑то обсуждали. Они пытались гадать на старых игровых картах, все‑таки вытащенных из Нессиных закромов. Перебирали картонные квадраты с обтрепанными краями и пятнами чего‑то розового и липкого на картинках. Многие из них слиплись по две — три штуки и отклеить их друг от друга, не повредив при этом, было не так и просто. Последняя выпавшая карта была как раз дама пик.

Ханна сидела ближе всех ко входу и вырезала маленьким складным ножиком фигурку из дерева. Девушки разом замолчали, даже птицы на деревьях, казалось, притихли. Охранники активно работая челюстями, краем глаза наблюдали за развитием событий.

— Вы что, так и сидите безвылазно в этой развалюхе? — пренебрежительно спросила Марья.

Ханна в ответ приподняла брови. Остальные две девушки просто молча смотрели, никак не реагируя.

— Девочки, едем дальше, вечером все познакомимся! — невообразимо вежливо поторопил подошедший к ним Матис. Рыжие волосы сверкали в лучах вечернего солнца, грудь колесом, улыбка во все зубы.

У Ады дернулся уголок губ в сдерживаемой усмешке. — Кто‑то распушил свой рыжий хвост, даа… — довольно подумала, переглядываясь с лисичками.