Когда все содержимое желудка оказывается на асфальте, утираю рот рукавом и осматриваюсь, орущая сигнализация напоминает мне, что у меня нет ключей. Вижу как в доме напротив зажигается свет и понимаю, что нужно убираться отсюда, пока кто-нибудь не вызвал полицию. На всякий случай обыскиваю машину в поисках ключей, надеясь, что они могли таинственным образом появиться.

Сейчас я не слишком далеко от дома, но срываюсь с места и тороплюсь по направлению к своему кварталу так быстро, насколько позволяет мой сегодняшний наряд. Если бы я бежала с обычной для меня скоростью, то оказалась бы дома через пятнадцать минут, но сейчас на это расстояние у меня уходит полчаса, спасибо узкой юбке Эммы и высоким каблукам. Это еще и потому, что я постоянно останавливаюсь, надеюсь, что меня догонит джип Беннетта. Крохотная часть меня все еще надеется на то, что он может появиться в любой момент, и мы будем стоять в темноте и ругаться по поводу письма, и я, скорее всего, прощу его, просто потому, что рада, что он вернулся. Но джип все не появляется.

Наконец-то добираюсь до дома, с трудом поднимаюсь по ступенькам и вхожу. Стараюсь очень тихо прокрасться мимо кухни, но не получается – папа замечает меня.

— Как кино? — Он выглядывает в окно в поисках машины. — А где Беннетт? Разве он не довез тебя домой?

Даже боюсь представить, как я сейчас выгляжу. Зареванная, опухшая, вспотевшая со всклоченными волосами.

— Мы были в кофейне, — солгала я.

Отец оглядывает мою мини юбку, растрепанные волосы, и смотрит на меня таким жестким и сердитым взглядом, которого я у него никогда еще не видела.

— Ты ужасно выглядишь. Что случилось, Анна? Лучше расскажи мне всю правду.

Правду. Сначала мы были в кино. А потом в Сан-Франциско. Я перебирала корешки от билетов, и какое-то мгновение была счастлива, а потом злилась. Вдруг меня вернуло снова на парковку, и теперь я дома. Но говорю я первое, что приходит мне в голову.

— Мы поссорились. Беннетт не знает, где я. Извини. — Чувствую, как слезы снова бегут у меня по щекам. — Это был просто ужасный вечер.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он, и его взгляд смягчается, хочу сказать «нет», но пока не могу произнести ни слова. Папа прижимает меня к себе и держит, пока я соплю ему в плечо. Наконец, слезы закончились.

— В следующий раз лучше иди в книжный магазин и звони мне, чтобы я забрал тебя. Хорошо?

— Хорошо. Прости.

— Ничего. Все в порядке. Держу пари, что утром тебе станет лучше. — И он поглаживает меня по спине. Иду к лестнице.

— Анни. — Поворачиваюсь к нему. — Если лучше не станет, приходи ко мне. Ладно?

Улыбаюсь и бреду по ступенькам наверх. В моей комнате за это время ничего не изменилось. Прежде, чем отправиться по магазинам, я собиралась постирать одежду. Учебники и тетради небрежными стопками лежат на столе. Кровать не заправлена.

Этого просто не может быть.

Подхожу к окну и выглядываю, надеясь увидеть машину Беннетта на подъездной дорожке. Перед глазами возникает картина – вот Беннетт сидит на кровати, держа в руках письмо, и беспомощно наблюдает, как впервые за все это время, кто-то исчезает у него на глазах.

Письмо

.

В тот день, когда я назвала ему свое имя в столовой, он уже знал, кто я. Он знал, что мы были вместе, и что он должен будет уйти и не вернется. Он знал все, а я не знала ничего.

И вдруг все, что он делал в первый месяц своего пребывания в Эванстоне, становится для меня понятным. Он не хотел ни с кем встречаться потому, что не планировал оставаться, и поэтому он не хотел сближаться со мной, потому что знал – нам придется расстаться. Он дал мне возможность выбора. Я хорошо помню, что он сказал тогда, на вершине скалы. «Ты, как и я, существуешь в 2012 году, но в твоем будущем нет меня. И то, что ты узнала меня здесь…изменит всю твою жизнь». Он не только позволил мне выбрать быть с ним, пока он еще здесь. Он позволил мне выбирать, хочу ли я быть

той

Анной. Девушкой с разбитым в 16 лет сердцем, которая выросла, но так и не забыла о нем.

Вспоминаю ее слова. Мои слова.

Я оказалась не на той дороге.

Расстанемся навсегда.

Просто мне нужно принять другое решение.

Думаю, что смогу все исправить.

Понятия не имею, что все эти слова значат. Какое другое решение я должна принять? И как я могу все исправить?

На улице тихо и темно, светит полная луна, а на безоблачном небе раскинулись мириады звезд. Мечусь по комнате, пока не останавливаюсь перед своей картой, дотрагиваюсь пальцем до точки с обозначением «Эванстон, штат Иллинойс». Провожу по карте линию, которая заканчивается в Сан-Франциско, штат Калифорния. Если бы нас разделяло только это расстояние. Но нет. Нас разделяет еще семнадцать лет.

Вытаскиваю из коробки кнопку и верчу ее в пальцах. Может быть и я, если просто представлю и очень-очень сильно захочу, тоже смогу перенестись куда-нибудь. Подношу кнопку к губам и закрываю глаза, словно у меня есть дар, как у Беннетта, и я могу исчезнуть из этой комнаты и появиться в его. Представляю вид из его окна, чашу, полную корешков от билетов, стол и кровать, еще крепче закрываю глаза и повторяю «27 мая 2012 года. 27 мая 2012 года» вслух, шепотом, снова и снова.

Открываю глаза. Нет. Я все еще здесь, стою напротив своей карты с кнопкой в руках, а по щекам бегут слезы.

Еще раз бросаю взгляд на точку с надписью «Сан-Франциско». Кнопка издает тихий звук, вонзаясь в поверхность карты.

Резко сажусь на кровати и хватаю будильник с тумбочки. 10:22. Утра? Когда же я легла спать? И как вообще смогла уснуть? Все произошедшее вчера всплывает в памяти: меня выбросило обратно, а Беннетт так и не появился.

Одеваю одежду для бега, спускаюсь вниз по лестнице и захлопываю дверь, предварительно проигнорировав ворчание моей мамы по поводу того, что я полдня проспала, попытки заставить меня поесть и ее вопросы, почему это я в воскресенье первым делом тренируюсь. Я не тренируюсь, я бегаю.

Когда, спустя четыре квартала, оказываюсь у дома Мэгги, замечаю, что машины Беннетта тут нет, мой желудок так резко сжимается, что боюсь, как бы меня не стошнило прямо здесь. Взбегаю на крыльцо и звоню.

Никто не открывает.

Снова нажимаю на звонок и жду.

Пытаюсь подглядеть через тюль, что происходит в гостиной, вдруг там увижу какое-то движение, но ничего. Никакого движения. Ни единого звука. Где он? Где Мэгги? Опираюсь спиной на окно и закрываю лицо руками. И что теперь?

Поскольку ни одной хорошей идеи в голову не приходит, решаю довериться своим ногам, которые так и несут меня на парковку – последнее место, где я видела Беннетта и где он мог бы оказаться. Или, вернее, не мог оказаться, но чего бы мне очень хотелось. Чтобы он был здесь. В

моем

городе.

Ноги кажутся мне неуклюжими и деревянными, они словно прилипают к асфальту, пейзаж вокруг сливается в одно большое пятно, все вокруг кажется мне фальшивым. Солнце одаривает ярким теплом каждый дом, мимо которого я пробегаю, освещая кусты роз и только появившихся тюльпанов, которые растут между дорожек из красного кирпича и зеленых лужаек. Воздух вокруг теплый и влажный, а вот легкие изнутри пощипывает холод, от чего у меня возникает ощущение, словно я дышу через подушку и почти задыхаюсь.

Через две мили я добираюсь до того офисного здания и останавливаюсь, как вкопанная. Машины Беннетта здесь нет, на какую-то долю секунды появляется мысль – не приснилось ли мне все? Но потом замечаю бесформенное пятно рвоты на парковке, и этого мне хватает, чтобы снова поверить, что все происходящее реально.