Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Листки подпольной газеты "Ля ви увриер" ("Рабочая жизнь") от 28 марта, которые мы засовывали под двери или вбрасывали в форточки, сообщали о бомбардировке в ночь с третьего на четвертое марта: союзная авиация бомбила завод "Рено" в Булонь-Бианкуре. Оккупанты, расстреливавшие невинных заложников, решили сыграть на чувствительных струнках парижан, и стали клеймить в прессе и по радио "англо-саксонских плутократов". А газета эта писала: “Рабочий класс не может оставаться простым созерцателем мировой борьбы с фашистскими захватчиками. Героизм состоит не в том, чтобы рукоплескать налетам РАФ (Рой-яль эйр форс- союзной авиации) и подвергать себя опасности бить убитым, производя военное снаряжение для Гитлера. Можно делать кое-что и получше..."  Мы полностью согласны с этим призывом к действию, тем более, что это было нашим кредо и в Берлине. Нет, мы не намеревались его менять. Более четким был призыв "Юманите" за 3 апреля: “Рабочие! Ваш долг отказываться работать на бошей, саботировать всё, что предназначено для Гитлера, организовывать борьбу, устраивать стачки. Этим вы ускорите падение реакционного и антирабочего режима нацистов и приблизите день освобождения Франции. Товарищи рабочие, за дело!" 

Наши руководители - Викки и Кристиан,- с которыми мы встречались (с "Гастоном" встречался лишь Мишель), дали нам понять, что это "кое-что", как говорилось в "Ля ви увриер", уже делается. Очень богат событиями 1942 год! А он только начинается!.. 3 января взлетел на воздух книжный магазин оккупантов на Елисейских полях. В том же месяце, не ожидая призыва газеты, была проведена забастовка в Монсо-ле-Мин, в департаменте Сона-и-Луара. Это в Бургундии, где столицей Дижон, через который мы проедем.

Столкнувшись с небывалым единством шахтеров, оккупантам пришлось отступить. Гитлеровцы не решились призвать на помощь армейские части и не досчитались 100.000 тонн угля. Неплохой вклад в дело борьбы с захватчиками! И всё это рядом с тем же Дижоном, в котором разместилась резиденция "Милитер Фервальтунг Норд-Ост Франкрайх" (Военное управление Северо-восточной Франции). Администрацию гитлеровцев дублировал комиссар Марсак, убежденный вишист, ярый сторонник Лаваля и заядлый антикоммунист. Да-а, его надо опасаться! В Северной зоне в начале года было убито шесть офицеров и солдат вермахта. Группа франтиреров во главе с Дебаржем атаковала стратегически важный мост у местечка Сезарини. Уничтожили двух часовых, захватили их оружие. Две недели спустя та же группа успешно напала на резиденцию гестапо в городе Аррас. В Южной зоне 20 марта тишину города Перпиньян оборвал мощный взрыв: заряд динамита превратил в развалины вербовочный пункт "ЛВФ". В нем призывали французскую молодежь записаться добровольцами на Восточный фронт. Началась и "рельсовая война". Диверсии на железнодородном полотне в треугольнике Малоней-Аргей-Соттвиль, на линии Амьен-Шербур. Вражеские составы с техникой и живой силой летят под откос. Рост диверсий вынудил оккупантов создать постоянно действующие ремонтные бригады и поезда.

Разумеется, всё это обозлило врага. В Париже и во всей Северной зоне вновь запестрели "Ави-Беканнтмахунг" - и с сообщениями о новых экзекуциях- расстрелах заложников. Облачив себя в тогу "верховного судьи", Гитлер ввел драконовские репрессии. Викки говорила, что гонения оккупантов на евреев и коммунистов значительно упрочили позиции Гитлера в реакционной среде. А в народных массах? - Чем ожесточенней становились репрессии, тем сильней сплачивался народ, исполненный гневом к варварам. И естественно: в умах стал зарождаться вопрос: -"Не я ли на очереди попасть в списки расстрелянных?". Кристиан Зервос сказал, что мнения в народе все же разделились: одни считали, что репрессии гитлеровцев - следствие актов Сопротивления, и поэтому предавали его анафеме. Другие - наоборот, что, мол, именно жестокость оккупантов вызвала законное противодействие, хоть, правда, и приходится за него расплачиваться. Но рассуждения, - что было в начале: курица или яйцо?- не меняли положение: оккупанты хватали заложников и расстреливали их десятками и сотнями.

Не было блестящим и военное положение на фронтах, хоть зима 1941-42 года и приостановила их активность. В конце года Германия и Италия объявили войну Соединенным Штатам. Сингапур и Ява были захвачены японцами. Роммель продолжал наступление в Триполи и угрожал Египту. Второго фронта в Европе по-прежнему не было. Но была и обнадеживающая новость: на референдуме Канада вынесла решение об отправке контингента войск за пределы доминиона. Значит, антигитлеровский блок пополнится новыми резервами! Ну а самым для нас главным было то, что Гитлера отбросили от Москвы и что его похвальба справлять Новый Год в гостинице "Астория" в Ленинграде провалилась с треском...

Поезд останавливался часто. Одни пассажиры сходили, другие заходили. Сменялись и попутчики старушки. Лишь она одна осталась в том отделении, где лежал наш сверток, и была единственной свидетельницей, знавшей, кому он принадлежит. Уже около полуночи. Затих гомон в вагоне. Стало клонить ко сну, и мы Мишелем договорились подремать поочередно: нельзя упускать из виду наш груз. Первым- я. В одном из отделений, чуть потеснив пассажиров, я примостился на краюшке скамьи, у коридора. Спать сидя мы привыкли. Я почти тут же погрузился в приятную дрему... -...Знаешь, Жак, я бы никогда не подумал, что русские...- будто издали, сквозь перестук колес, донесся до меня обрывок фразы: попутчики, решив, видимо, что я крепко уснул, продолжили прерванный моим появлением разговор. И этот полушепот, слово "русские", насторожили меня и отогнали сон. - Болван!.. Не Жак, а Реймон. Сколько раз нужно повторять? Для бошей я Реймон! - послышался ответный встревоженный шепот. - Извини. Но мы же среди своих: ты же слышишь, как этот парень посапывает? Так вот, я бы никогда не подумал, что Советы договорятся с Гитлером. Оказалось, что пакт - лишь желание выиграть время. Он и действительно был противоестественным... - Сейчас это легко говорить. А тогда?.. "Выиграть время, выиграть время.". А руки Гитлеру развязали! И сколько это крови стоило? А урон престижа? Так или иначе, раз русские несут сейчас основное бремя войны, то и нам бездействовать нельзя. Впрочем, у нас не ждали этого 22 июня, чтобы начать войну с агрессором. Были, правда, дураки, - хотели с ними якшаться,- вздумали обратиться за разрешением издавать "Юманите"!.. Помнишь, мы читали обращение от 10 июля: "Никогда такой великий народ, как наш, не станет рабом!" Его подписали Торез и Дюкло... - Тс-с-с, тише ты! - зашептал третий, сидевший рядом. Я почувствовал, что он подозрительно покосился в мою сторону, и тут же постарался, чтобы мое дыхание было по-прежнему ровным. Голос продолжил: - Пара идиотов! Вы боитесь произнести ваши имена, а сами произносите известные всему миру, за которые запросто можно угодить в каталажку... А 26 августа, помнишь, было написано: "За единение французской нации против гитлеровской агрессии!"? Мы не должны повторять ошибок прошлого, когда в одну кучу ссыпали фашистов и буржуазную демократию. И все-таки на Даладье, Блюма и Рейно была возложена решающая и ответственейшая роль. А они? - Проложили Гитлеру дорогу в Европу, к нам. Будто не знали, что дорога на Украину пройдет через Париж... Они оказались командиром крепости, к которой подступал враг. Но как поступили: отдали ему без боя редуты, а их защитников посадили за решетку... - Да, теперь мы платим за всё... А тут еще "старый петэн" (он произнес это так, что послышалось "старый перд."), да и Лаваль... Нет, давно пора начать драку, чтобы смыть и этот позор! - Вам легко трепаться! - вклинился в разговор голос молчавшего до тех пор пассажира у окна: - А каково мне? У меня ушел сын. Куда? - не знаю, но догадываюсь. Теперь того и жди, нагрянет полиция. Или гестапо... Тогда прости-прощай! И меня, и дочь, всю семью, - всем будет крышка... Когда же откроют этот Второй фронт? О-ох-ох, дела наши, Господи!.. Во вздохе послышались нотки неимоверной тоски, безысходности, одновременно надежды: вдруг услышит внятный, определенный и успокаивающий ответ. Нет, такого ответа дать никто не мог. И я понял, почему так трудно начинать борьбу: страх, оправданный страх за судьбу семьи! - Ходят слухи, что советский посол в Лондоне... как бишь его?.. Бо-го-мо-лёф? (Произнес он по слогам трудную для него фамилию). Да, верно: Бого-молёф. Так вот, будто он встречался с Де Голлем, предложил союз со "Свободной Францией"... - Твои сведения устарели: в декабре прошлого года "Свободная Франция" переименована в "Национальный Французский Комитет". Советский Союз признал Де Голля руководителем эмигрантского правительства. У нас с Россией одна цель: изгнать из наших стран оккупантов. Да и генерал раздражен поведением англичан и американцев. Как те, так и другие не блещут благородством. Вот только идейные разногласия слишком сильны... - При чем тут разногласия? Впрочем... взять хотя бы того же Черчилля. Он признался, что уже двадцать пять лет является последовательным противником коммунизма... - Но тут же добавил, что, мол, несмотря на это, опасность, которая нависла над Россией, угрожает, мол, и Англии и США. И что, мол, дело русского, защищающего свой дом - дело каждого народа... - Конечно. Мы сейчас с русскими в одной упряжке, в одном окопе, и у каждого из нас свой сектор обстрела. - И всё же, как насчет Второго фронта? - не унимался тот, у окна. - Политика Черчилля одна: ждать, пока боши и русские взаимно себя не обескровят. А тогда можно будет "чужими руками каштаны из костра выгребать!". - Знать бы хоть, где тайные склады с оружием, о которых так трезвонят из Лондона!.. Собеседники умолкли. Да, если бы знать! А среди их охраняющих наверняка найдутся порядочные люди. Насколько бы эффективней стала борьба! А то, подумаешь, пара каких-то автоматов: риск огромный, а толку? - капля в море!

40
{"b":"280939","o":1}