– Женщины испытывают желание к тар-энам, это нормально, – хрипло произнес Эран.

К чему это было сказано? Видимо, чтобы что-то доказать мне, вот только:

– Да, мне показывали, – едва слышно ответила воину. – Вот только на меня это ни на Гаэре, ни здесь не подействовало. Ты оказался единственным, при взгляде на которого у меня напрочь снесло крышу. Единственным, рядом с кем я забывала обо всем.

На этот раз Эран молчал дольше, затем тяжело вздохнул и напомнил:

– Ты сказала иное, Кира. Что не только желание.

Что я могла ответить? Что меня восхитило и потрясло его благородство? Что откровенно подкупает честность? Что, помимо желания, есть что-то еще, что заставляет дико сожалеть при одной мысли, что я не смогу с ним быть. Что я все-таки влюбилась и, засыпая вчера рядом с ним, чувствовала себя самой счастливой? Вчера… А ночью заявилась тень и весь кайф испортила. Все испортила. Абсолютно все. И любые проявления чувств к Эрану у меня сейчас четко ассоциируются с обрисованным тоннелем, надписями, цветочками и поцелуйчиками тех безумно влюбленных девочек, которые скорее всего уже давно изуродованные мутацией эйтны!

Нестабильный атом!

– Я вижу, что ты уже приняла решение, – пугающе спокойно произнес Эран.

Молча кивнула в ответ.

– И я так понимаю, оно не в мою пользу. – Тон все так же убийственно спокоен, и что-то нехорошее определенно промелькнуло.

Но я все равно промолчала, мне решительно нечего было сказать в ответ – в моих планах на будущее Эрана не было, это факт. Говоря откровенно, в них и Иристана никогда не было. И теней тоже. Хотя вот тени я в ближайшее будущее уже внесла, и, пожалуй, в тот самый момент, когда увидела обезображенное лицо бабушки и уродскую усмешку тени. Не знаю, смогу ли я хоть как-то помочь бабушке, но вот с тенями разберусь определенно. А Эран… На какой-то миг представила, как я в форме капитана космофлота сбегаю по трапу и попадаю в крепкие объятия воина, как он кружит и целует меня, как, взявшись за руки, мы идем в ресторан отмечать мое назначение, как я стою в белом пышном платье, а рядом в черном строгом костюме Эран, как мы отправляемся в медовый месяц на Синху или в другой тропический рай… Как я стою у пульта управления, командуя боем, и держу ладонь на маленьком, чуть выпирающем еще пока животике… И ведь отчетливо понимаю – этого не будет. Никогда не будет. Это Иристан, здесь нет романтики, курортов и ресторанов, здесь есть традиции, тени и тайны.

– Извини, – тихо сказала я, – мне нужно идти.

И я действительно развернулась, но едва шагнула, была остановлена откровенно злым:

– У тебя все так просто, Киран, принцесса Айгора. Есть ты, твои чувства, твои желания, твои планы на будущее, твоя ярость за навязанные эйтнами ощущения и твой собственный взгляд на проблему. Но ты ни на секунду не задумалась обо мне и моих чувствах. Чувствах – в появлении которых мне даже обвинить некого.

Осторожно оглянулась на Эрана – все так же спокоен, вот только синие глаза потемнели от ярости. Но и мне совсем невесело было, наверное, поэтому ответила я достаточно резко:

– Я не принцесса Айгора, я кадет Киран МакВаррас.

Он мрачно смотрел на меня с минуту, а затем хрипло произнес:

– Ты – наложница. Без имени, статуса, принадлежности к роду и права голоса.

У меня сердце остановилось. Развернулась к Эрану, попыталась ответить, но, так и не сумев ничего сказать, лишь хватала ртом воздух, потрясенно глядя на воина. А повелитель Иристана все так же убийственно спокойно продолжил:

– Ты ни разу не задумалась о моих чувствах, женщина, так почему я должен щадить твои?

Видимо, вопрос был риторическим, потому что ответа он не ждал, холодно, зло, жестоко продолжив:

– Вопрос с кровью Аэрд будет решен в самое ближайшее время, и статус наложницы перестанет быть для тебя номинальным, женщина. Советую прекратить громить базы институтов и ознакомиться вплотную с обязанностями и ограничениями своего нового положения в моем доме, который ты больше никогда не покинешь, что бы ни заявляла твоя мать!

Молча развернувшись, я ушла. Встревоженный Икас шел рядом, обе хейры были испуганы настолько, что остались сидеть там же. Наверное, осознание всего услышанного накрыло только на входе в комнату, которую мне выделили как лабораторию, и то только потому, что отражение собственных чувств я увидела в глазах пришедших в себя эйтн – обе молча порывались встать, несмотря на обхватывающие руки, туловище и ноги эластичные ремни. Но девчонки рвались, словно не веря в то, что их связали. Вот так и я не поверила словам Эрана. Просто не поверила. И… и не хотела верить. Не хотела верить в то, что он такое сказал. В то, что выполнит сказанное. В то, что способен так поступить. Даже как-то всерьез не восприняла. Вот когда обозвал наложницей и женщиной – было обидно, а все остальное… В плохие намерения отца я поверила сразу, но в то, что Эран на такое способен… В голове не укладывается.

– Ты! – прошипела одна из эйтн.

Стою на входе, растерянно глядя прямо перед собой, и слов нет, и сил тоже нет. Щелкнул сейр. Открыла изображение, посмотрела – перевод нацарапанного над трупом слова действительно был «Не хочу», а также имелись варианты «Нет», «никогда», «через мой труп», «ненависть», но основным система выдала все же «не хочу». То есть Эран не соврал, как и всегда.

И тут я отчетливо осознаю, что Эран не солгал и в этот раз. Когда сказал мне все это!

– Эшшшарган! – прошипела вторая эйтна.

Система мгновенно перевела: «Отзовись». То, что эйтна, точнее, тень обратилась не ко мне, а к моей предполагаемой тени, я сообразила, а вообще плакать хотелось. И с мамой связаться. И с Микой. И спрятаться где-нибудь, чтобы никто не увидел, и…

– Ахара! – снова эйтна.

На сейре перевод «Говори». Мне вообще не до разговоров, но вспоминаю бабушкино лицо, набираю код переводчика, подключаю голосовой модулятор и произношу едва слышно:

– Говорю…

И тут, вместо того чтобы, сымитировав мой голос, произнести это слово на тшейском, устройство модулятором «Глас Божий» выдало:

– Агкеа тналло эдакре!

В шоке смотрю на экран, там перевод «Вещаю, блаженные, внимайте же!».

У меня шок. У девчонок тоже шок. У теней, которые огромными черными глазами поверх лиц эйтн взирают, также шок непередаваемый.

– Кипец, – только и сказала я, старательно соображая, как умудрилась включить этот модулятор вместо стандартного.

Потом сообразила – сохраненные настройки. Я сообразила, а сейр уже выдавал:

– Ашша атаргаэ сссах сарн атыо!

«Внимайте, ничтожные, конец света близок!»

И эйтна слева грохнулась в обморок. Девчонка справа оказалась постарше и повыносливее, но перепуганные глазищи вполлица.

– Да ладно, все хорошо будет, – с улыбкой сказала я.

– Шаннас эруэ гварссещ! – возопил сейр.

Эйтна грохнулась в обморок. Перевожу взгляд на экран, читаю: «Возрадуйтесь, смерть уже пришла к вам!»

Одновременно с этим обе системы жизнеобеспечения разом выдали сообщение: «Состояние глубокого шока», и я поняла, что допрос накрылся. И хоть плачь.

Открылась дверь, вошел пожилой воин в белом. Молча поклонился мне, прошел к первой эйтне, вывел экран системы жизнеобеспечения на внешний уровень, начал просматривать внутренние органы, какие-то датчики и показатели. В итоге приложил два пальца к шее, что-то кому-то сообщая. И я осторожно поинтересовалась:

– А что вы делаете?

Мужчина, не убирая пальцы от шеи, ответил:

– Они умирают, я связываюсь с эйтной-адасси, юных эйтн передадут…

– Нет! – практически закричала я.

Тар-эн из правящих прервал связь, сложил руки на груди и, не глядя на меня, он вообще старался не смотреть на меня, произнес:

– Если такова ваша воля, я, выполняя приказ повелителя, подчинюсь. Но позвольте заметить, принцесса Киран, это в высшей степени жестокая забава.

С трудом удержалась, чтобы не ответить крайне грубо. Но…

– Вы врач? – прямо спросила я.