Планируя свою дерзкую акцию, парень рассчитывал на то, что его крик души пронзит сердца пирующих до самого нутра и заставит их понять всю мелочность и жестокость внешне прекрасного небожителя. Но, вопреки ожиданиям, он не увидел ничего подобного. Все окружавшие его жаждали лишь зрелищ. И лучше кровавых. Никаких чувств не отражалось на лицах этих полуживотных, которых язык не повернулся бы назвать людьми. Лишь ленивое предвкушение казни святотатцев.

Да, жесток был мир Силоры. Жесток и безжалостен по отношению к слабым. И лишь сильные духом и телом могли выжить в нём. Только сильные. ...

* * *

Такой жуткой резни Мерон не знал с самого момента своего основания. Отправившись с четырьмя тысячами воинов Света преследовать бунтовщиков, которым всё-таки удалось вырваться, Горгон оставил в городе оставшуюся тысячу, а вместе с ней всех оставшихся в живых ополченцев, которые и предали город огню и насилию.

О воинах Света страшные сказки ходили по всей территории бывшей империи Мэртис. Уступая легионерам Хаоса в выучке, они намного превосходили последних жестокостью. В эти войска брали особо ярых приверженцев религии Света, проще говоря, фанатиков. После их карательных рейдов в живых не оставалось никого. Даже грудных детей. Вот и сейчас они ни на йоту не собирались отступать от традиций, убивая всех, вплоть до домашних животных.

Что же касается ополченцев, то они оказались для жителей Мерона едва ли не большим злом, чем даже одержимые фанатичной верой воины Света. Если последние просто хладнокровно зачищали от скверны "сию юдоль ереси и святотатства", то бывшие смерды, озверевшие от безнаказанности вовсю насиловали женщин, причём часто, в извращённой форме, не щадя при этом даже совсем маленьких девочек.

Детей же и стариков мужского пола подвергали жестоким пыткам, подвешивая их к деревянному щиту и на спор расстреливая из луков, как живые мишени, сдирали заживо кожу, делая ставки на то в какой стадии будет находиться процесс, когда жертва перестанет дышать и творили ещё много вещей, описывать которые просто не повернётся язык.

Некоторые из них находились и вовсе за гранью добра и зла. Картиус, вышагивая по гибнущим улицам города, наткнулся на совершенно потерявшего человеческий облик пьяного бородатого ополченца, который, распяв на воротах какую-то молодую девушку и раздев её до гола, ритмично тыкал ей в промежность своим коротким мечом, по которому стекала кровь несчастной, сладострастно мыча при этом.

Командир воинов Света, конечно же, видал всякое, но подобное зрелище покоробило даже его. Подойдя вплотную к солдату, он рывком развернул его к себе, и, глядя в совершенно ничего не соображающие от выпитого глаза мерзкого скота, назвать человеком которого просто не повернулся бы язык, и брезгливо процедил.

-Тебе не кажется, что это уже слишком, боец?

-Так ить...Ваше Превосходительство... - Заплетающимся языком прохрипел ополченец - ...того... у меня с бабами по-другому не получается...

С отвращением, отпихнув от себя смерда, который, нисколько не стесняясь, тут же продолжил своё гнусное издевательство, Картиус пошёл дальше. В конце концов, девка всё равно должна умереть, а этот воин.... Что ж, всё-таки он проливал кровь за богоугодное дело, и заслужил награду.

Город Мерон, как таковой прекратил своё существование. Ни один человек не захотел бы селиться здесь после того, что в нём произошло. Казалось, вся земля вокруг была пропитана людским страхом и болью. Войско грабило город по традиции в течение трёх дней. Затем, Картиус, оставшийся здесь за главного, приказал предать город огню - "в назидание остальным".

* * *

Забавы продолжались и тогда, когда тела бунтарей давно уже рассыпались пеплом, разделив судьбу несчастного факира. Бои гладиаторов во дворце небожителя продолжались до поздней ночи. Пирующие делали ставки на понравившихся воинов, порой проигрывая целые состояния. Среди бойцов были почти все представители рас Силоры. Моханнцы и джеррийцы, сархалионцы (братцу Сахмету привет) и мэртиссцы, орки и даже свирепые нордиссцы. Не было только сартов. К большому сожалению любителей подобных зрелищ, воины этого гордого народа никогда не сдавались в плен, всегда предпочитая смерть, бесстрашно бросаясь даже на десятикратно сильнейшего противника.

Особенно гостей привлёк своеобразный турнир, устроенный Имморталисом среди восьми сильнейших гладиаторов. Бог Света отобрал из каждой народа по одному бойцу, поэтому получилось, что в турнире участвовали: три человека: мэртиссец, сархалионец и джерриец, орк, нордиссец, гном, онглон (доброго здоровья, братец Дерван) и даже эльф, хотя последние были, как правило, не слишком сильны в рукопашной.

Настоящей мечтой Имморталиса было заполучить в гладиаторы хотя бы одного герона. Ему было интересно посмотреть, на что способны в поединке чудовищные оборотни, но тут как говорится, мечты пусть остаются мечтами. Героны пользовались особым покровительством самого Владыки Хаоса, который и сам происходил из этой расы. Так что за такой фортель Бог Света и сам мог попасть на гладиаторскую арену, причём полностью лишённый всех божественных сил, а это никак не входило в его планы.

Тут размышления небожителя прервал толстый напыщенный церемониймейстер:

- Итак, первый бой. Фальк из благословенного Мэртиса против Абу-Али из Сархалиона!

На арену вышел невысокий худощавый мэртиссец вооружённый подобно Горгону двумя парными мечами. Одет он был в плотно облегающую его тело чёрную кожаную куртку и такие же чёрные штаны. Его противник представлял собой типичного сархалионского воина в белой просторной накидке и повязанной чалмой на голове, вооружён он был кривым ятаганом, что тоже было обыденным для бойцов султаната.

После удара в большой медный гонг толстым здоровенным детиной, соперники начали сходиться. Но поединок не продлился долго, поскольку Фальк был истинным чемпионом, убившим в таких боях уже около двадцати противников, а Абу-Али же был лучшим лишь из пятерых сархалионцев, томившихся до недавнего времени в мрачных подвалах дворца Бога Света. Большего количества воинов султаната у Имморталиса просто не было.

Первый же выпад южанина оказался для него фатальным, одним молниеносным ударом мэртиссец отсёк противнику кисть правой руки сжимающей ятаган, а вторым хладнокровно, как барану на бойне, перерезал горло.

Когда арену привели в порядок, церемониймейстер выкрикнул вторую пару участников.

Грок из Харбрада против Октариэля из..., хм, - толстяк на секунду замешкался - из дивного народа!

Эта пара выглядела ещё экзотичнее. Здоровенный орк Грок был облачен в меховую безрукавку сделанную их шкуры варга, в то время как его противник - в популярный в его народе облегающий наряд зелёного цвета. Вооружён эльфийский воитель был знаменитым лунным клинком, его же соперник довольствовался громадным однолезвийным топором с воронёным лезвием, бывшем в ходу у воинов его расы.

На этот раз бой продолжался подольше. Сперва эльфу удалось провести удачный выпад и неглубоко рассечь кожу на татуированном бицепсе правой руки противника. Но, затем удача отвернулась от прекрасного воителя, и ему пришлось уйти в глухую оборону, отражая яростные атаки рассвирепевшего орка. Долго так продолжаться не могло, и, вскоре, чудовищный топор жителя Харбрада глубоко в рубился в тонкую талию Дивного, почти разрубив её напополам.

-Я же говорил, эти гордецы совершенно не умеют сражаться! - Разочарованно проговорил Бог Света - Можно сказать, этот эльф доблестно разделил судьбу своего народа!

Пирующие угодливо захохотали. Всё дело было в том, что Самхейн, приводя к покорности этот удивительный народ ещё в самом начале Тёмной эпохи, практически полностью его уничтожил, а оставшихся в живых его представителей вывез из родного для них Дивного леса и превратил жалкие остатки некогда могучей и гордой расы в своих рабов. То существование, которое влачили перворождённые на сегодняшний день, вряд ли можно было назвать жизнью.