Сбоку от них, судя по перьям, листам плотной желтоватой бумаги и чернильнице, сидел нотариус трибунала, а рядом с ним – человек, который, по идее, никак не мог присутствовать на заседании трибунала. Это был боцман «Ла Маделены», которого звали Педро Гонсалес. Дело свое он знал хорошо, но был чересчур льстив и угодлив, поэтому отношения между ним и капитаном всегда были официальными – потомственный идальго Альфонсо Диас де Альтамарино инстинктивно сторонился таких людей, тем более, что боцман был выходцем из района Трианы, расположенного неподалеку от замка, где в основном проживало одно отребье.

Судя по тому, что Педро Гонсалес весьма вольготно расположился на своем табурете и на его плоской обветренной физиономии нельзя было заметить ни тени страха, вполне понятного и оправданного в этих стенах, он был доносчиком; а скорее всего – шпионом инквизиции.

Инквизиторы молча смотрели на Альфонсо Диаса, приближающегося к столу. Священник и помощник прокурора были в капюшонах, и их лица скрывались в тени, зато худое аскетическое лицо престарелого дона Вальдеса капитан мог рассмотреть во всех подробностях – Великий инквизитор был простоволос. Он милостиво кивнул головой, и стражник заставил капитана сесть на табурет перед столом. Сделать это было непросто – ноги Диаса стали деревянными и не сгибались в коленях.

Сначала последовали вопросы, обязательные для любого следствия, которое проводилось святой инквизицией: имя, фамилия, родители, место жительства, общественное и финансовое положение. Спрашивал помощник прокурора, а ответы на них, поскрипывая гусиным пером, записал секретарь-нотариус трибунала. Затем начался допрос; вел его дон Фернандо Вальдес.

– В каких отношениях вы были с Жуаном Родригешом Алмейдой?

– Он штурман моего судна…

– Это нам известно, – мягко перебил капитана Великий инквизитор. – Отвечайте свободно, вы ПОКА ни в чем не обвиняетесь. Но нам нужна правда, только правда, и ничего, кроме правды.

Дон Вальдес говорил низким ровным голосом, мягким и вкрадчивым тоном, внушая непредвзятому человеку доверие и даже симпатию. Его голос был на редкость благозвучным. Не доверять человеку с такими интонациями, бояться его было просто невозможно; голос его высокопреосвященства был тверд, но порой в нем звучала почти женская нежность. А круглые очки на узком и длинном лице с небольшой остроконечной бородкой, уже изрядно тронутой сединою, и вовсе навевали умиротворяющие мысли. И голосом, и манерами дон Фернандо Вальдес напоминал патриархального дядюшку, читающего любимому племяннику нравоучительные нотации, которые у того обычно пролетают мимо ушей.

Тем не менее именно с подачи этого «добряка» в очках святая инквизиция усовершенствовала технику уничтожения еретиков и прочих инакомыслящих. В поле, за городом, где происходили казни, был построен специальный помост – таблада, давший название тому месту, с которого произносились приговоры. А поблизости для костра было воздвигнуто из камня лобное место. Этот эшафот назывался кемадеро – жаровня. На кемадеро возвышались четыре большие каменные статуи библейских пророков, к которым привязывали еретиков, приговоренных инквизицией к сожжению. Статуи были сооружены на пожертвования ревностных католиков. Весь этот антураж для отправки еретиков на небеса был задумкой изощренного ума дона Фернандо Вальдеса.

– Я не замечал за Жуаном Алмейдой никаких еретических проявлений! – Капитан «Ла Маделены» наконец вернул себе смелость и здравость мысли. – Он верный сын католической церкви!

– Вы это утверждаете категорически? – Во вкрадчивом голосе главного инквизитора Диасу послышалось змеиное шипение.

Это отрезвило приободрившегося капитана, и он осторожно ответил:

– Полностью ручаться я могу только за себя.

– Наконец мы услышали верный ответ… – Дон Вальдес мягко улыбнулся; священник и помощник прокурора согласно закивали капюшонами. – Скажите, а вы не замечали за штурманом каких-либо странностей?

Альфонсо Диас метнул быстрый взгляд на боцмана. Капитану показалось, что тот подмигнул ему (чего ради?!); мысли понеслись вскачь, и он ответил полуправду – все равно Педро Гонсалес не даст соврать:

– Замечал. Он подвержен быстрой смене настроения. Особенно плохо на него действует штормовая погода. Тогда Алмейда просто места себе не находит, становится раздражительным и злым.

– И это все?

Капитан «Ла Маделены» пожал плечами и подтвердил:

– Все.

– Немного. Жаль, что вы не хотите сотрудничать с трибуналом. Очень жаль… – Тон Великого инквизитора был настолько зловещим, что у Диаса внутри все опустилось. – Что ж, придется освежить вашу память.

Он кивнул секретарю, тот взял из кипы бумажный листок и начал читать:

«Верный Святому престолу человек докладывает:

1. Штурман Жуан Алмейду настоял, чтобы “Ла Маделена” зашла на остров Готланд якобы для пополнения запасов провианта. Однако в этом не были острой необходимости. Продуктов при разумной экономии нам должно было хватить до самой Севильи.

2. На острове, когда мы стояли в порту города Висби, он перепоручил закупку продовольствия корабельному повару, а сам тайком отправился на встречу с неким господином. Встреча состоялась в развалинах церкви Святого Олафа, которую в свое время разрушили и сожгли любекские купцы.

3. О чем шел разговор, верному человеку подслушать не удалось. Но он узнал имя человека, с которым встречался штурман Алмейду. Его звали Адемар Монтегю. Он был не местным и проживал на постоялом дворе “Голова мавра”.

4. Всю обратную дорогу сеньор Алмейда был в отвратительном настроении – кричал на матросов и ругался нехорошими словами. Видимо, он получил какую-то плохую весть».

– Достаточно, – остановил секретаря Великий инквизитор. – Что вы на это скажете?

Альфонсо Диас растерянно молчал. Все было верно – именно так, как изложил «человек, верный Святому престолу», скорее всего, шпион инквизиции боцман Педро Гонсалес. Продовольствия и впрямь вполне хватало, но капитан согласился с мнением португальца, которого уважал, потому, что надеялся остатки продуктов выгодно продать в Севилье (что, впрочем, может и не получиться, особенно с солониной, которая, как оказалось, немного испортилась).

Знал Диас и о проступке штурмана, – с точки зрения порядка на корабле – поручившего вести денежные дела не очень грамотному коку. Правда, тот был человеком честным и с делом справился неплохо – наверное, выучил все наказы Жуана Алмейду наизусть. Вот только с солониной ему не подфартило. Больно уж купчишки ушлые на Готланде, все, что угодно, могут всучить за чистую монету.

Но капитану ничего не было известно о встрече штурмана с Адемаром Монтегю. Кто этот чловек? Может, просто знакомый? Мало ли кого можно встретить в портовых тавернах, когда долго плаваешь по морям. Однако, судя по доносу шпиона, они встречались тайно. Тайно! А это уже наводило на определенные мысли…

– Ничего, – честно ответил капитан «Ла Маделены». – На Готланде за штурманом я не следил и вообще никогда не следил, про его встречу с неизвестным мужчиной не знаю, а что касается остальных фактов, изложенных в донесении, то я с ними согласен, почти все правильно.

– Значит, вы подтверждаете, что продуктов на каравелле вполне хватало до Севильи? – Голос Великого инквизитора снова стал мягким и вкрадчивым.

«Ну нет уж! На мякине меня не проведешь!» – подумал воспрянувший духом Альфонсо Диас. Если он ответит утвердительно, значит, ему припишут соучастие в тайных делах штурмана. Что могло означать только одно: допрос с пристрастием и (в лучшем случае) тюрьма. А в худшем – прямая дорожка на кемадеро, где его зажарят, как свинью.

– Только если на нашем пути не встретились бы никакие препоны, из-за которых рейс мог затянуться, – ответил капитан.

– А они были?

– Несомненно. Нас трепали шторма, и «Ла Маделена» пришла в Севилью с опозданием на три дня. Не запасись мы продуктами, нам пришлось бы голодать. И потом – все моряки это знают – на Готланде продовольствие значительно дешевле, чем в Нидерландах. А значит, покупать его там выгодно.