«О чём ты?»

«О твоей сестре, вот о чём. Не прошло и пол-года с нашей последней встречи, и она уже выглядит как танк! Ты же должен был за нею следить!»

Я попросил его говорить потише. «Пожалуйста, папа, только не распыляйся при ней. Эми очень чувствительна к своей… ну ты понимаешь.»

«К своей что? Ну, давай, скажи же: к своей толстой, огромной жопе! Вот чего она стыдится, и правильно делает! На такую жопу можно сажать вертолёты.»

«Ну, папа.»

«Даже не пытайся её защищать, умник. Она одинокая женщина, и часики бегут вперёд. Кто её полюбит, ну кто на ней женится с такой жопой?»

«Ну», сказал я, «как мне говорили, многие мужики предпочитают как раз такие задницы.»

Он посмотрел на меня с жалостью, и его сердце разбилось во второй раз за сегодняшний день. «Мальчик, из того что ты не знаешь, можно составить энциклопедию.»

Он взял себя в руки когда Эми вернулась в комнату, но когда она полезла в холодильник, он повёл себя так, как будто она бросила спичку в бензобак его Порша. «Что ты к чертям делаешь? Посмотри на себя — это же самоубийство!»

Эми запустила ложку в банку с майонезом.

«Твоя проблема в том, что тебе скучно,» сказал мой отец. «Тебе скучно и одиноко, и ты жрёшь дерьмо чтобы заполнить пустоту. Я знаю как тебе нелегко, но поверь мне, ты можешь с этим бороться.»

Эми стала отрицать что ей скучно и одиноко. Моя проблема в том, сказала она, что я голодна. «Всё что я съела в самолёте — это парочка пирожных. Давайте пойдём в ресторанчик, поедим оладьев?»

Она продолжала притворяться до тех пор пока наш отец, голосом разрывающимся от боли, не предложил найти ей профессиональную помощь. Он говорил о специальных курортах и личных тренерах, предлагая одолжить, нет — дать ей деньги. «И вдобавок ко всему, я тебе заплачу за каждый фунт, который ты сбросишь.»

Когда Эми отказалась от его предложения, он попытался подать ей личный пример. Его Рождественский ужин состоял из трёх маленьких кусочков, а вместо десерта он решил пробежать три километра. «Кто-нибудь хочет пробежаться со мной? Эми?» Его утренняя зарядка стала занимать целый час вместо обычных десяти минут и также он стал приседать и наклоняться когда говорил по телефону.

Эми носила свой толстый костюм до тех пор пока её ноги не взопрели и не покрылись прыщиками. На утро перед возвращением в Нью-Йорк она наконец-то открыла свой розыгрыш и наш отец облегчённо зарыдал. «Ха-ха, ты меня действительно провела. Я должен был догадаться что ты никогда себе вреда не причинишь. И это действительно фальшивка? Ха-ха.»

Он вспоминал этот костюм ещё много месяцев. «Она меня провела поначалу, но даже с большой толстой жопой, она не могла скрыть красоту своей души, своей личности, и это самое главное.» Его эпифания не продлилась слишком долго, так как приближалось время съёмки, и он начал мне названивать с техническими вопросами. «Ты не знаешь, журнал будет нанимать профессионального косметолога? Я надеюсь что будет, потому что её волосы стали слишком тонкими. И как они намерены поступить с освещением? Можно ли доверять профессионализму их фотографа или нужно им звонить и просить чтобы нашли кого получше?»

Много чего я не говорю моему отцу, когда он звонит и спрашивает об Эми. Он не поймёт что у неё нет никакого интереса выходить замуж, и она была очень счастлива расстаться со своим другом, с которым они жили вместе, и кого она заменила на воображаемого парня по имени Рикки.

В последний раз когда её пытался снять импозантный холостяк, Эми поколебалась с ответом, «Спасибо за предложение, но в настоящее время меня не интересуют белые мужчины.»

Одно это способно было бы остановить сердцебиение моего отца. «Часики бегут,» — говорит он. «Если она будет с этим тянуть, то будет одинока до конца своих дней.»

И такой вариант похоже Эми вполне устраивает.

Каждый раз когда мне звонил отец и расспрашивал о фотосессии, я притворялся что ничего не знаю. Я ему не сказал, что в назначенное время моя сестра пришла в студию с грязными волосами и села рядом с дюжиной других Нью-Йоркских женщин, отобранных журналом. Она делала им комплименты по поводу их тщательно подобранной стильной одежды, и спокойно ждала пока им укладывали волосы, подравнивали брови и скрывали маленькие изъяны под пудрой.

И когда настал её черед в кресле стилиста, Эми сказала: «Я хочу выглядеть так, как будто кто-то меня только что жестоко избил.»

И над ней провели отличную работу. Синяки вокруг глаз и фиолетовые скулы были подчёркнуты узором царапин на лбу. Нос украшали потёки крови и соплей, а распухшие губы ограждал заборчик свежих швов.

Эми была восхищена своим новым видом и новым персонажем, которым он ей позволял стать. После фотосъёмки, она тут же посетила продуктовый магазин и прачечную. Большинство посетителей нервно отводили взгляды, и лишь несколько раз, когда её участливо спрашивали, что же случилось, она улыбалась настолько широко, насколько это было возможно и отвечала: «Я влюбилась! Представляете? Наконец-то я втюрилась по уши, и мне так хорошо!»