Библиографическая страсть Птолемея передалась его потомкам. В конце концов библиотека разрослась до десяти залов, каждый из которых был посвящен отдельной сфере знаний. Подобно маяку на острове Фарос, Александрийская библиотека считалась одним из семи чудес света Древнего мира. В дни наивысшего расцвета в «Мусейоне» хранилось около 500 тысяч свитков, а в меньшей библиотеке при храме Сераписа насчитывалось 40 тысяч рукописей. Все это богатство было доступно не только элите общества, но и широкой публике – всякому, кто хотел учиться.

Большинство трудов в библиотеках города были написаны на греческом языке. После установления власти Рима они, разумеется, были дополнены латинскими текстами. Однако в библиотеке хранились и книги на других языках, привезенные издалека. Так, например, здесь имелись комментарии к священным текстам зороастрийцев, а также копии древних египетских папирусов.

Александрийская библиотека, как и все такого рода учреждения, была трагически беззащитна перед бедствиями войны и всплесками религиозного фанатизма. В 48 году до нашей эры город осадил Юлий Цезарь. Пламя от уничтоженного египетского флота перекинулось на береговые постройки, и в «Мусейоне» сгорело около 70 тысяч рукописей. Многие потери удалось возместить, но с конца третьего века нашей эры Александрия стала жертвой непрерывных набегов – новая волна персидских завоевателей, римский император Диоклетиан, догматики-христиане. По всей видимости, к четвертому веку библиотека «Мусеиона» была уничтожена – или потеряла большую часть своего собрания – и больше не упоминалась в исторических документах.

Огромность потери можно проиллюстрировать именами выдающихся личностей, которые ассоциируются с Александрией и ее библиотеками. Среди ее, если можно так выразиться, «питомцев» был математик Евклид, чью геометрию мы изучаем и сегодня. Это и Эратосфен, сделавший вывод, что Земля имеет сферическую форму, и вычисливший ее окружность. Это астроном и астролог Птолемей. Это врач Гален, чье учение стало определяющим для развития медицины на протяжении последующих полутора тысяч лет. Это египетский жрец и историк Мането, чей список египетских правителей и правящих династий во многих отношениях считается достоверным даже в наши дни. Это отцы церкви и теологи, такие как Ориген и епископ Климент Александрийский. Это выдающиеся основатели учения гностиков Валентин и Василид. Это многочисленные философы, чьи труды оказывают влияние и на современных мыслителей, например Плотин, Прокл и эллинизировавшийся иудей Филон.

Несхожесть этих личностей указывает на то, что на заре христианской эры Александрия была настоящим «плавильным котлом». Население города состояло из людей со всех концов Земли, всех рас, национальностей, культур и всех известных религий, и это делало Александрию космополитическим метрополисом, аналогом которого можно считать современный Нью-Йорк или Лондон. Разумеется, в городе жили и коренные египтяне. В нем можно было также встретить представителей любого эллинизированного уголка Средиземноморья – не только из материковой и островной Греции, но также из Сицилии, Сирии, Турции и Малой Азии. В городе жили вавилоняне, арабы, персы, карфагеняне, итальянцы, испанцы и галлы. В Александрии также существовала крупнейшая за пределами Иудеи иудейская община.

Подобно другим этническим сообществам города, иудеи занимали отдельный квартал. Несмотря на то что они считали своим духовным лидером Иерусалим и платили ежегодный налог тамошнему храму, их привычки и образ жизни в значительной степени эллинизировались. У многих были жены гречанки. Многие забыли иврит, и службы в одной большой и многочисленных мелких синагогах велись на греческом языке. Существовали и греческие переводы Торы. Часть «свитков Мертвого моря», найденных в Кумране, представляет собой папирусы с текстами на греческом языке – это делает вполне вероятным предположение, что они могли происходить из Александрии[10].

Среди всех народностей Александрии иудеи обладали наивысшим после греков статусом и пользовались широкой автономией. Так, например, у них были свои суды и свои руководители общины. Некоторые достигали очень высокого положения. Говорят, что один из царей династии Птолемеев доверил управление всем своим царством и армией двум иудеям. Два военачальника в армии Клеопатры тоже были иудеями.

Падение династии Птолемеев неминуемо привело к возникновению трений между иудейской общиной и римскими властями, что стало причиной беспрецедентного всплеска антисемитизма. В то время в Палестине не прекращались восстания против римской оккупации, и отголоски мятежа через пустыню добрались и до Александрии. В 66 году нашей эры в Иудее вспыхнуло полномасштабное восстание, которое продолжалось целых восемь лет. По мере того, как армия римлян постепенно восстанавливала контроль над страной, многие мессианские иудейские секты – зилоты, или так называемые сиккарии, – искали убежища в Александрии, где они занимались подстрекательством к новым мятежам[11]. Последующие бунты спровоцировали вполне предсказуемый ответный удар. Восстания в Иудее привели к усилению антисемитизма. К середине второго века нашей эры прежде многочисленная иудейская община Александрии была практически уничтожена.

К этому моменту безмятежная жизнь самой Александрии подошла к концу. Тем не менее еще в четвертом веке нашей эры римский историк Аммиан Марцеллин писал о Египте: «Здесь впервые, гораздо раньше, чем в любой другой стране, люди припали к истокам (если можно так выразиться) различных религий. Они до сих пор бережно сохраняют элементы священных обрядов, записанных в их тайных книгах»[12]. Он подчеркивал, что и Пифагор, и Платон значительную часть своих знаний почерпнули у египтян. И даже в четвертом веке, добавляет он, источники такой мудрости все еще сохранились в Александрии:

Аммиан Марцеллин делает вывод: «Если кто-то со всей серьезностью желает посвятить себя различным областям божественного знания или изучению метафизики, то он обнаружит, что весь мир обязан этими науками Египту»[14].

Если Александрия в пору своего расцвета была центром товарообмена, то не в меньшей степени она была центром обмена идеями. Это был «плавильный котел» не только для людей, но и для культов, религий, убеждений и философских систем. В сущности, город представлял собой некое связующее звено, центр анализа и синтеза информации для знаний со всех концов мира. Он давал пристанище практически любой религии, любому мировоззрению.

На нижних уровнях существовали культы, уходящие корнями в религию древних египтян времен фараонов – а возможно, и раньше – и ассоциировавшиеся с ней. На эту основу накладывались, а иногда и смешивались с ней, культы различных греческих богов, а также Александра Великого и династии Птолемеев, члены которой не стеснялись обожествлять самих себя. Одним из результатов этого процесса стал культ бога Сераписа. Сераписа можно охарактеризовать как намеренно выдуманное божество, вычисленное и синтезированное для того, чтобы привлекать как греков, так и египтян. По словам одного из комментаторов, Серапис «фактически был результатом работы группы философов и священников, которые собрали из различных источников и сплавили вместе идеи и атрибуты, показавшиеся им полезными»[15]. Культ Сераписа пользовался особым покровительством династии Птолемеев, поскольку он сглаживал религиозные противоречия и мог использоваться для поддержания общественного порядка. Этот культ многое взял от древнего обряда поклонения священному быку Апису, центром которого считалась древняя столица Египта Мемфис. Этот культ, в свою очередь, включал в себя элементы еще более древнего культа Осириса. Таким образом, Серапис часто изображался как супруг древней египетской богини Исиды. Поэтому надписи на греческом языке, касающиеся Сераписа, переведенные в демотическое письмо, адресовались Осирису. Однако для греков Серапис отождествлялся с Зевсом, и в те времена часто использовалось составное имя Зевс-Серапис. Кроме того, Серапис имел отношение к другим египетским божествам, например Амону, и к греческим богам, таким, как Посейдон. В каждом районе Египта был храм Сераписа. Посвященный этому богу храм в Александрии считался архитектурной достопримечательностью того времени.