— Чем он его кормит?

— Об этом не волнуйся, — сказала она. — Тебе лучше не знать.

Он упомянул кролика, которого тот поймал в первую ночь.

— Это был какой-то особенно тупой кролик, — сказала она. — Или больной, или поранившийся.

— Я не думаю, чтобы он его ел; просто разрывал его на куски.

Она кивнула. — У него в меню нет кролика, он — большой гурман.

Они приехали в какое-то богом забытое место и остановились. Стив открыл заднюю дверь фургона и отошел в сторону, пока существо повернулось задом и начало спускаться по ступенькам. Не в первый раз он подумал, что бы с ним сделала обезьяна, если бы он дал этому созданию пинка под зад. Наверняка что-то очень болезненное, он был убежден.

Он до сих пор называл существо «оно». Он отказался от идеи дать ему имя. Безымянность казалась кстати.

Так дела шли в течение нескольких месяцев.

Стук сказал Стиву научиться водить и оплатил курсы.

Количество заработанных денег было удивительным, он смог отказаться от большинства остальных работ. Уровень его жизни стремительно вырос. Он начал покупать одежду, чтобы придать блеска своему образу.

У него всегда были проблемы с девушками. Казалось, что они его не видят. Стив во всю глазел на девушек, он ничего не мог с этим поделать, но почему-то, по неизвестной причине, они никогда его не замечали. Словно он был невидимым. Они смотрели сквозь него.

Он много времени проводил у зеркала, пытаясь понять почему. Он считал себя вполне симпатичным. Да, у него было слегка пухлое лицо. Но черты лица, каждое в отдельности, были приятными. Он выглядел… сносно. Множество гораздо более уродливых мужчин его возраста прогуливались с прелестными девушками за ручку, спали с ними. Сексуальная жизнь Стива почти не существовала, состояла лишь из нескольких девушек, которым он приглянулся. По какой-то причине среди них не было ни одной, которая бы нравилась ему. Что-то было не так, он чувствовал это. Ему не удавалось задеть нужных женщин.

Поэтому он начал покупать позерские шмотки и делать дорогие прически. Он ожидал, что девушки так быстрее его заметят. Он будет более ярким.

Но его новый имидж не давал эффекта.

По крайней мере, точно он не действовал на Аманду.

Его очень тянуло к ней. Но она была загадкой, с которой трудно поладить и еще сложнее понять. Она себя никак не проявляла.

Ему снилась Аманда.

Были дурацкие сны, где он был в образе белого рыцаря, спасавшего ее от злого Стука.

Проблема в том, что в реальности она не понимала, что ее нужно спасать. Она терпела то, что Стив находил унизительным, рабским существованием.

И она всегда была начеку. У нее было уставшее, циничное отношение ко всему и манера говорить, которые удаляли ее от него на большое расстояние, делали ее недоступной. Стив чувствовал, что она где-то вдали от него, он не мог приблизиться, хотя иногда ему казалось, что она немного оттаивает в отношении к нему.

Он не был уверен, как она проводит свои дни, но подозревал, что она прислуживает Стуку и существу, так как домик всегда был стерильно чистым, словно отдраенный и отмытый фанатиком с микробофобией. В доме всегда воняло дезинфектантом, пыль никогда не оседала на поверхностях пристройки, где была «конура» животного и можно было разглядеть свое отражение в отполированной плитке на стенах. Внутри дома, несмотря на старую, иногда износившуюся и ветхую мебель, была также скрупулезная чистота, и Стив был уверен, что Стук бы сам никогда не стал этим заниматься.

Поэтому это должна была быть Аманда.

Стив начал думать о ней, как об обреченной Золушке. Золушке с обезьяной на спине.

Его собственная обезьяна его сильно не тревожила. Целыми днями он не помнил о ней. Затем он мог сделать что-то не так во время прогулки с животным, и оно щипало его, глоток боли, сбивающий с ног. Тогда он вспоминал.

И часто он чувствовал в себе странную усталость. В последние недели вялость овладевала им, как будто его энергия выходила через ступни ног. Вещи, которые раньше он мог делать легко, теперь давались ему с трудом. Он был культуристом почти два года и за это время неплохо накачался. Но теперь вдруг ему было тяжело поднимать вес. Он избегал зала, так как замечал, что ему все сложнее держаться на уровне его друзей, и его форма стала обвисать на нем. Люди замечали и говорили об этом.

Также он стал спать как убитый в последнее время, вставал все позже и позже, но все равно чувствовал себя уставшим.

И он начал есть, как свинья. Его аппетит вышел из под контроля. Его мать сказала, что у него наверняка черви.

Стив подозревал, что это было нечто хуже, чем черви. Пару раз в зеркале он замечал выражение своего лица, которое он раньше видел у Аманды. Взгляд, который он теперь начал понимать.

Часто Аманда, казалось, пытается его о чем-то предупредить; ее замечания, короткие и повторяющиеся, были полны намеков и аллюзий, не только в словах, которые она подбирала, но и в тоне ее голоса. Временами, когда он думал, что она пытается пробиться к нему на уровне подсознания, ее обычно пустое, ничего не выражающее лицо почти оживало. Чувства горечи, страха, отчаяния и жуткого одиночества мимолетно проступали в ее глазах и уголках рта, тут же смываемые гримасой боли.

Читая между строк то, что она говорила, Стив пришел к выводу, что ее обезьяна могла как-то читать ее мысли, даже до определенного уровня контролировать ее сознание. Только крайне редко, видимо, когда оно отдыхало или отвлекалось, она могла косвенно передавать информацию, которую Стив так хотел знать. У него сложилось впечатление, что она уже давно была жертвой обезьяны, и что оно получило над ней почти полную власть, как вскоре случится и с ним. Его собственная обезьяна врастала в него. Оно постепенно узнавало, понимало его. Оно владело его телом, однажды оно овладеет и разумом. Так, казалось, говорит Аманда. Из всей полученной информации он сделал вывод, что пока еще он может действовать и думать со свободой, уже недоступной для нее. Возможно, есть способ снять обезьяну с его спины и затем помочь с этим Аманде. Возможно.

Но был еще Стук, с которым приходилось считаться. Стиву хотелось бы знать больше о своем начальнике. Он стал одержим желанием увидеть, что за глаза скрываются за непроницаемыми темно-оранжевыми линзами очков, которые всегда закрывали размытое лицо. Он почти никогда не виделся со Стуком, за исключением конца недели, когда получал оплату. Это само по себе беспокоило Стива. И он вспомнил, что никогда не видел мужчину и его питомца (если то, что он выводил на прогулки, было таковым) вместе, ни одного раза. Также Стук не спрашивал о его состоянии и не проявлял никакого интереса, что было странно. Стив привык, что хозяева допрашивают его о своих питомцах, как будто он гуляет с их детьми.

В голове Стива возникла мысль, что собакообразное существо, которое он тренировал, было как раз таковым, ребенком Стука!

— Что делает мистер Стук целыми днями? — спросил он Аманду одним вечером, когда они ехали в какое-то удаленное, холодное место. Это было незадолго до Рождества, и за день несколько сантиметров снега выпали на тонкую корку замерзшей воды. Девушка вела машину с особой осторожностью.

— Он уезжает, — сказала она, держа сигарету у краешка рта. — Каждый день. На фургоне.

— Ты уверена? А куда именно?

— В поисках пищи, чтобы кормить — его. — Большим пальцем она указала на задний отсек фургона.

— И это занимает весь день?

— Бывает.

— Ты мне так и не сказала, чем же оно питается.

Она помотала головой и повернулась к нему. Несколько мгновений промолчав, затем она заговорила, как будто между прочим:

— Знаешь, каждый день пропадают люди. Особенно дети. Такие времена.

— Так и есть, — согласился Стив, не понимая, куда ведет разговор. — Об этом пишут в газетах.

— Постоянно. Удивительно, скольких из них никогда не находят.

— Возможно, потому что их никто нормально не ищет?