Ни слова не говорилось о помощи союзников, поставивших по ленд-лизу 16 млн 651 тыс. т различных грузов, в том числе около 7,5 млн т. осенью 1941-го — в декабре 1943 г. Ведь поражению немцев способствовали и 1,5 млн км полевого телефонного кабеля, и 250 тыс. т тушенки, и 700 тыс. т сахара, и удовлетворение потребностей СССР более чем наполовину поставками жиров и растительных масел, и 75 % использованной советской военной индустрией меди.

Но Сталин был прав: никакой другой народ, кроме советского, не снес бы безропотно жуткого итога войны: в Красную Армию было призвано 31 млн человек, а на 5 июля 1945 г. ее списочный состав достиг 11,4 млн солдат и офицеров: 2 миллионам инвалидов не обеспечили даже необходимых протезов.

Мир торжествовал победу, а деловитые техники из НКГБ трудились над монтажом уникального подслушивающего устройства, которое затем спрятали в барельефе, подаренном советским правительством послу США в Москве А. Гарриману. Оно исправно выполняло свои разведывательные функции в течение 10 лет, так что четыре американских посланника, сами того не ведая, служили надежным источником сведений для высшего государственного руководства СССР. Подозрение же в разглашении секретных сведений пало на сотрудника ЦРУ П. Карлоу.

Холодок прошел за несколько дней до кончины Ф. Д. Рузвельта, когда смертельно больной президент направил Сталину телеграмму протеста против нарушения Советским Союзом Ялтинских соглашений о Польше.

Интересно, что вице-президент США Г. Уоллес, который до апреля 1941 г. писал о сходстве фашизма и коммунизма, стал сторонником народного капитализма, после войны рьяно защищал общественную собственность в угледобыче. После смерти Рузвельта он предлагал передать Советскому Союзу атомные секреты в качестве страхового полиса в политику мирного сосуществования, защищал внутреннюю и внешнюю политику Сталина.

Но для самого Сталина Соединенные Штаты Америки всегда оставались империей зла, ибо их экономическое и социальное возрождение после кризиса 1929—1933 гг. сводило на нет всю теорию и практику коммунистического строительства. Именно этим объяснялись многочисленные довоенные попытки Сталина превращения американских негров в «авангард революции», завоевания профсоюзов и университетских интеллектуалов на сторону прокоммунистических сил Среди академической профессуры этим чрезвычайно активно занимался личный советник кремлевского вождя Л. Тодд— корреспондент «Правды» в США.

Сталин не мог поверить, что находившаяся с ноября 1942 г. в Швейцарии миссия А. Даллеса прибыла вовсе не для подготовки частного сговора с немцами. Между тем бывший адвокат за 20 месяцев пребывания в Берне установил широкие связи с движением Сопротивления в Германии. Результатом этой работы стали не только дельные советы правительству США, но и написанная к концу войны книга «Немецкое подполье», содержащая весьма ценные для историков сведения. Проведение же переговоров с генералом СС К. Вольфом, о которых было сообщено Сталину в феврале 1945-го, касалось не проблем сепаратного мира, а условий сдачи германских войск на территории Италии. Впрочем, беспокойство Сталина по их поводу во многом являлось наигранным.

Уже летом 1945 г. посол США в Москве Д. Ф. Кеннан пришел к выводу: управление Германией совместно с русскими — безумие. Задача Великобритании и США. полагал он, состоит в обязательном создании независимого германского государства в своих зонах, а вопрос о перспективах его слияния с советской зоной оккупации пока не является актуальным.

Еще 24 сентября 1943 г. в Британии обсуждался вопрос о границах оккупационных зон в Германии. В январе 1944 г. на совещании союзников в Лондоне карта с обозначением районов оккупации была впервые предана гласности, хотя английские дипломаты сомневались, будет ли Сталин доволен тем, что СССР должен был занять своими войсками лишь треть Германии. Удивительно, но советские представители не возражали, поэтому 12 сентября был подписан первый протокол о зонах оккупации, а после решения о передаче северо-западной части страны французской армии (это произошло на Ялтинской конференции) он был окончательно утвержден.

Предложение выделить из своих зон часть территории для войск Ш. де Голля выполнили США и Англия, а Сталин не дал ни одного километра.

Весной 1945-го экономическое положение поверженного рейха стало поистине катастрофическим. Известный экономист Д. К. Гелбрайт с полным основанием утверждал: падение индустриального потенциала в Германии с лета 1944 г. происходило из-за паралича транспортной сети и ее структур: уничтожено или приведено в негод-ность 10 тыс. паровозов, 112 тыс. вагонов, 13 тыс. стрелочных переводов и транспортных развязок. С конца 1944 г. 2 млн иностранных рабочих и германских железнодорожников исправляли повреждения на транспорте. Ведь если на Кове!ггри в 1940 г. было сброшено 200 т бомб, то на Берлин — в 36,3 раза больше, на Гамбург — в 200 раз, на Бремен — в 137 и т. д. Передача американцами 25 тыс. вагонов, а также продажа в кредит 12,5 тыс. армейских грузовиков лишь частично улучшили ситуацию.

В британской зоне оккупации уровень промышленного производства составил не более 15 % в сравнении с 1936 г., в зоне США— 13 %. В результате англо-американских бомбардировок 25 % домов оказались разрушенными, а в крупных городах — половина. Исключением являлись, пожалуй, только Висбаден и Гейдельберг. К миллионам бездомных присоединились те 12 млн немцев, которые уезжали, а чаще — изгонялись из Восточной Пруссии, Чехословакии, Польши. Венгрии, Украины. Прибалтики.

Планомерное разрушение промышленности Германии привело к тому, что к 1947 г. вывоз различных видов сырья составил 64 % от ее экспорта, а товаров — лишь 11 %. Между тем в 1938 г. это соотношение являлось противоположным — 10 и 77 % соответственно. В американской зоне оккупации 81 % жилого фонда оказалось непригодным для проживания, в советской зоне более 25 млн

немцев были бездомными. Из 985 мостов в англо-американской зоне разрушенными являлись 740. Нищенским оставалось продовольственное снабжение населения, которое и ранее не превышало 2 тыс. килокалорий в сутки. Житель Гамбурга ежемесячно получал 10,1 кг хлеба.

1.5 л обрата, 500 г сахара, 450 г мяса, 125 г творога,

62.5 г сыра, 300 г рыбы. 200 г масла и ряд других продуктов, что составляло в день 1375 килокалорий. В американской оккупационной зоне суточный рацион был равен 1500 ккал, во французской — от 750 до 1200. Конечно, такое положение представляло резкий диссонанс с 1936 г., когда калорийность превышала 3100 ккал.

По распоряжению Сталина берлинцам уже в мае— июне было поставлено 96 гыс. т зерна, 60 тыс. т картофеля, 50 тыс. голов скота, сахар, жиры, кофе и другие продукты. 31 мая вышло постановление Военного Совета 1-го Белорусского фронта № 080 о снабжении молоком детей Берлина. Однако все эти продукты были германскими.

Остро недоставало топлива: хотя на складах находилось 5 млн т угля, его ежедневное использование упало с 400 тыс. т до 25 тыс. т. Недельная зарплата рабочего-шахтера, составлявшая 60 марок, оказалась втрое меньше, нежели стоимость 5 яиц на черном рынке.

К чести Британии надо сказать: летом 1945-го — в начале 1946 г. она ввезла в свою зону оккупации продовольствие для 22 млн человек. Этот шаг привел к тому, что в июне 1946 г. английское правительство ввело карточки на хлеб для своих граждан сроком на 2 года.

Пострадали от войны, естественно, и другие страны и континенты. Во Франции урожай хлебов 1945 г. составил половину от довоенного уровня, страна лишилась 65 % паровозов и торговых судов. Не работал мощный порт в Тулоне, парализованы транспортные артерии Кале, Булони, Бордо, Дюнкерка. Полгода не функцио-

нировала система датско-бельгийских каналов, на севере Голландии были разрушены все мосты, затоплено 40 тыс. га датских пахотных земель. Галопирующая инфляция разваливала валютно-финансовые структуры Венгрии, Гфсции, Бельгии, Германии, Норвегии.

Две трети крупного рогатого скота, 25 % виноградников, большинства главных железных и шоссейных дорог лишилась Югославия. Даже Британия потеряла 25 % национального богатства. Но самое ужасное в том, что такие потери материальных средств имели место, несмотря на невозмутимое, смиренное и лишь изредка враждебное отношение большинства западноевропейцев к германской армии. Более того, дурное наследие войны часто вынуждало население выдавать немцам саботажников и борцов Сопротивления.