Характерно, что в этот же день 19 декабря 1941 г. Сталин в беседе с министром иностранных дел Англии А. Иденом частично изложил свое видение будущей судьбы поверженной Германии: Рейнскую область и Баварию превратить в отдельные государства, Восгочную Пруссию передать Польше, Судетскую область — Чехословакии, восстановить независимость Австрии. На осторожное замечание английского министра о нежелательности усиления в Европе чрезмерного влияния какой-либо одной страны Сталин обиженно произнес: такие рассуждения могут поставить под вопрос дальнейшее развитие советско-британских отношений.

...К концу июля 1941 г. застопорилось наступление группы армий «Север» на Ленинград, хотя по плану его надлежало взять на 25-й день войны. Взбешенный неудачей Гитлер, прибыв в ставку Р. фон Лееба, приказал овладеть городом к 20 августа. Печатались даже пропуска для въезда в Ленинград приглашения на офицерский банкет в ресторане «Астория».

30 августа немцы вышли к станции Мга, перерезав железную дорогу, соединявшую «северную Пальмиру» с Большой землей. На выручку оборонявшейся здесь 48-й армии была брошена 1-я дивизия НКВД, в полках которой имелось лишь по 2 орудия, а к ним — по 5 снарядов, часть винтовок были учебными. В результате ожесточенных боев в батальонах дивизии осталось по 40—50 бойцов, но 8 сентября Мга была взята нашими частями.

В этот же несчастливый день немцы овладели Шлиссельбургом, уничтожили Бадаевские склады, на которых из-за халатности городских властей, не рассредоточивших запасы, погибло 3 тыс. т муки, 2,5 тыс. т сахара и других продуктов. Перепаханную авиабомбами землю на территории складов ленинградцы собирали и варили. Видимо, продуктов там было больше.

Для десяти дивизий народного ополчения было отобрано из числа добровольцев 160 тыс. ленинградцев. Ведь многие были уверены, что Красная Армия за несколько недель победит гитлеровцев, поэтому вступление в армию зачтется как благородный и патриотический поступок. Поток добровольцев особенно усилился после речи Сталина 3 июля, не ослабевала и мысль продемонстрировать партии свою лояльность и преданность Родине.

Часть населения полагала: город не будут оборонять, ведь на Западе все крупные города капитулировали перед вермахтом. И если немцы займут Ленинград, то скорее всего расстреляют только евреев и большевиков. Те, кто пострадал от советской власти в годы коллективизации, массовых репрессий, радовались немецким победам, рисовали свастику на стенах домов, распространяли антикоммунистические листовки, требовали сдать Ленинград по примеру Парижа. В Московском районе города из 1072 кандидатов в члены ВКП(б) 966 человек отказались получать партбилеты, а в Красногвардейском — более 91 % кандидатов в члены партии совершили правонарушения; многие большевики после начала войны перестали уплачивать взносы.

7 ноября 1941 г. в Ленинграде несколько сот юношей провели демонстрацию, на которой требовали сдать город без боя. Из-за участившихся «контрреволюционных» разговоров органы Н КВД ежедневно арестовывали по 20 жителей, а иногда — и по 300—350 не мешало бы. А ведь после 16 августа из Ленинграда были депортированы все финны, немцы, «бывшие люди», кулаки, «паразиты» и прочие «вредоносные элементы» — всего не менее 130 тыс. человек.

С прибытием 10 сентября в Ленинград Г. К. Жукова, сменившего растерявшегося и бездарного К. Ворошилова, оборона стала более осмысленной и прочной. Согласно его приказу от 17 сентября 1941 г. все командиры, оставившие без письменного приказа какой-либо рубеж южнее города, подлежали немедленному расстрелу. Вдобавок к этому 23 октября в 23.35 Сталин передал приказ: если сдадите Ленинград, то во что бы то ни стало выведите войска. Помните, подчеркнул он. речь идет о спасении не столько города, сколько войск Ленинградского фронта.

Положение могло осложниться еще больше, если бы финские войска стали выполнять директиву Гитлера о наступлении на Ленинград и Псков^-. Однако маршал Маннергейм (это звание он получил в июне 1942) приказал своей армии лишь закрепиться на завоеванных рубежах и перейти к стойкой обороне.

Гитлер лично приехал в Хельсинки, чтобы уговорить Карла Густава Эмиля Маннергейма наступать на Ленинград. проявить активность на Северном фронте. Он так рассчитывал на стойкие, дисциплинированные финские дивизии, которые легко отбили у Красной Армии Карельский перешеек, но Маннергейм остался непреклонен.

Водь почти 30 лет он состоял ранее на русской службе, до своей смерти в 1951 г. не снимал в кабинете портрет Николая 11, которому присягал в верности. Маршал ненавидел большевиков, но с Россией у него были связаны самые теплые воспоминания и нести гибель ей он не желал. Видимо, учитывая эту своеобразную позицию гитлеровского союзника, президент России В. Пугин и возложил в августе 2001 г. венок к могиле К. Г. Маннергейма.

С захватом немцами 8 ноября Тихвина оказалась перерезанной и та железная дорога, что шла к Ладоге. Профессор Цигельмайер. заместитель генерал-квартирмейстера вермахта, считал, что при той норме хлеба, которая выдавалась в Ленинграде, — 125 г в сутки, население вымрет в течение зимы.

Действительный член Академии военно-исторических наук России А. В. Кутузов прав, когда утверждает: проблема снабжения любого мегаполиса — снабжение с колес. И если оно осуществляется слабо — голод неминуем. А если он наступает, то неизбежными становятся и злоупотребления при распределении продуктов, хищения, бандитизм, каннибализм. Тем более, что перевозимые по 102-й военно-автомобильной дороге мешки с продуктами не взвешивались. Значит, в принципе любой шофер мог под предлогом поломки съехать с трассы, взять из каждого мешка по 3—5 кг, потом зашить — и 120— 200 кг продовольствия пустить «налево». Нечестные работники торговли, спекулянты наживались на всеобщей беде изрядно: только за сентябрь 1941 — 1942 гт. органами НКВД по Ленинградской области у них было изъято золотых монет на 41 215 руб., золота в слитках и изделиях — 69 кг, бриллиантов — 1537 шт., золотых часов — 1295, продуктов питания — 483 т, наличных денег — 9,6 млн руб. и т. д.

Сил милиции для борьбы с бандитами, грабившими магазины, вырывавшими из рук граждан продовольственные карточки, убивавшими людей, чтоб отобрать еду, катастрофически не хватало. Ведь если в перестрелках и от артобстрелов, бомбежек погибли 109 милиционеров, то от истощения — 651. Даже урезанный до ничтожного минимума блокадный паек практически никогда не выдавался полностью. Например, при потребности в жирах на январь 1942 г. по карточкам полагалось выдать 1362 т, однако населению не выдали 889 т, из 1932 т мяса люди не дождались 1095 т и т. п.

Жестокая действительность развеяла сказки о наличии 10-летнего запаса продовольствия в Ленинграде. Получая по 375 г хлеба даже в горячих цехах, многие рабочие отказывались работать по 8 часов, возмущались, раньше времени уходили со смены (хотя до конца 1941 г. ленинградцы отправили на Западный фронт 1806 новеньких орудий). Голод буквально косил подрост-ков-ремесленников, работавших по 11 часов, получавших нищенский паек, — их за время блокады умерло 200 тысяч!

В конце января 1942 г. очереди за хлебом насчитывали по 700—800 человек (и это на морозе, достигавшем 40°!). Но как могли выжить те, кто получал в день с едой всего по 500— 1200 калорий ?!

Понеся огромные потери, войска 4-й армии 9 декабря отбили у фашистов Тихвин, обеспечив функционирование Дороги жизни, проложенной через Ладожское озеро.

Ленинград подвергался постоянным бомбардировкам и обстрелу: за время блокады на него было сброшено 107 163 бомбы, выпущено 150 тыс. снарядов. Ежедневно в городе погибало от них по 4 тыс. жителей, возникало по 20 пожаров. Но уже к 24 сентября 1941 г. только 20 танков Р. фон Лееба могли продолжать атаки!

Несколько скрашивало жизнь немецких солдат сознание того, что каждый из них сможет побывать в отпуске. Ведь поезда с отпускниками курсировали регулярно, почти без сбоев. Кроме того, на Рижском взморье функционировали дома отдыха, где германские военнослужащие с помощью местного населения и симпатичных медсестер проводили время под девизом «Больше музыки и меньше начальства».