УИЛФ. Нет. Не в тюрьму, в Караччи.
РЭДЖ. Караччи? О чем ты?
УИЛФ. Она съехала окончательно, причем, довольно быстро.
Входит ДЖИН, она в пеньюаре, в руках держит пакетик. Небольшая напряженная пауза.
ДЖИН. Я должна извиниться перед Сисси.
РЭДЖ. Она уснула.
Пауза.
ДЖИН. Я хочу извиниться и перед тобой и перед Уилфредом за мое вчерашнее поведение.
УИЛФ. Не припомню, чтоб ты в меня что-нибудь бросала.
ДЖИН. Не стоит смеяться надо мной. Рэджи, это подарок для тебя. (Она протягивает ему пакет) Ну, открой.
Он открывает. Это баночка с мармеладом.
РЭДЖ. О, Джин, мармелад. Это то, что мне нужно. (Он отворачивается, пытаясь бороться со слезами)
ДЖИН. Мне, также, нужно объяснить кое-что.
РЭДЖ. Ты изменила свое решение относительно праздничного концерта?
ДЖИН. Нет.
УИЛФ. (Рэджи). Ну, как я и говорил.
ДЖИН. Но, у меня такое чувство, что я должна объяснить Вам, почему я против. К вам это не относиться. Вы вправе делать, что считаете нужным. Но что касается меня… У меня было время подумать…
Сисси просыпается, но не видит Джин.
СИССИ. Просто позор. Седрик сказал, мы можем надеть кое-что из старых костюмов Карл Розы. Он сказал, у кого они хранятся, но я не могу теперь вспомнить. 1961 год куда-то подевался в моей памяти. Там есть даже горб для Уилфа. Я очень надеюсь, что Джин изменит свое решение.
ДЖИН. Нет, не изменю.
СИССИ. О, Джин! Ты вернулась из Банглодеша? Тебе не понравилось в Брахмапутре?
ДЖИН. О, Боже!
Уилф смеется…
РЭДЖ. (Пришел в себя) Это лимонный мармелад. Мой любимый. Ты помнишь. Ты меня глубоко тронула. Такой замечательный подарок.
Небольшая пауза.
ДЖИН. Прости меня, Сисси, за то, что я сорвалась. За эти два дня я выплакала больше, чем за всю свою жизнь.
УИЛФ. Ну, теперь можно и остановиться. Мы поем трио из «Цирюльника».
ДЖИН. Постарайся взглянуть на это моими глазами. Надеюсь, что я не забуду то, что хотела сказать. (Она собирается с духом). Когда-то я была кем-то…
УИЛФ. Все мы кем-то были когда-то…
СИССИ. Я думаю, что я и сейчас кое-кто.
ДЖИН. Но я была самой яркой на небосклоне…
РЭДЖ. Да, да, ты была настоящей звездой, великой… мы знаем…
ДЖИН. Я была. Не мешайте мне. Мне так трудно сейчас быть искренней.
РЭДЖ. Тебе это трудно было всегда.
Джин собирается уходить.
Не уходи. Пожалуйста. Прости меня. Я не буду больше острить. Пришел мой черед постараться прояснить тебе кое-что. Я, тоже много думал об этом.
Джин останавливается.
Ты переехала сюда, мне кажется, я правильно тебя цитирую, потому что у тебя не было выбора. Это не сумасшедший дом, Джин. Во всяком случае, не больше, чем любой другой. Мы — сообщество людей одной профессии и схожего опыта в работе. Мы страшные индивидуалисты и часто ведем себя эксцентрично…
ДЖИН. Эксцентрично? Мы? Что ты имеешь в виду?
РЭДЖ. И все мы, без исключения, старики. Я всегда верил, что в чужом монастыре следует жить по его уставу.
УИЛФ. Реджи прав. Это общежитие. Почести нас ждут теперь только в крематории.
Мне здесь нравиться. Не на что жаловаться, кроме сплетен. Я думаю, нам очень повезло, на самом деле, очень.
ДЖИН. Я так не считаю. Мне казалось, что остаток своих дней я проведу совсем иначе…
УИЛФ. И никто не думал. Но, раз уж так случилось, то будет лучше принять это.
РЭДЖ. Прими, пожалуйста, и нашу традицию — праздновать день рождения Джузеппе Верди 10 октября. Мы отмечаем это маленьким концертом.
ДЖИН. Это смешно и неприлично…
РЭДЖ. (взрываясь) Не будь такой агрессивной. Господи, ты не изменилась. Ты не раздумываешь, не слушаешь — просто прешь как бульдозер по чувствам людей, ты никогда…
ДЖИН. Да, я такая. И меняться не собираюсь. Зачем?
РЭДЖ. Да, в общем, незачем. Только, разве, тебе самой от этого могло бы стать полегче.
СИССИ. Я-то надеялась, что ее звездное сияние поугасло…
РЭДЖ. (старается сохранять спокойствие) Мое мнение, что вновь играть, хотя бы раз в год, перед аудиторией, состоящей из наших товарищей, обслуживающего персонала, гостей — это способ заявить, что мы существуем.
ДЖИН. Глупость…
РЭДЖ. (все еще сохраняет спокойствие, но уже с трудом) Это не глупость. Мы, все те, кто живет в этом доме, родились с музыкальным талантом. Наша задача состояла лишь в том, чтобы развить наши голоса. Теперь, много лет спустя, старость собрала нас здесь, и наши голоса не более чем воспоминание о прошлом. Мы сами лишь воспоминание. Но кому будет от того хуже, если мы попытаемся, конечно, не в полную меру, вернуть прошлое в день рождения величайшего композитора на земле. Ответ — никому хуже не будет. Ни нам, ни зрителям, ни Джузеппе Верди, наконец. Я уверен, что это вдохновит нас, если не сказать возродит. Снова надеть костюмы, забыть о себе, почувствовать нерв сцены, окунуться в жар прожекторов, вспомнить с трудом, на что мы были способны когда-то, это будет благотворно, это стоит того. И наши голоса, которые так несовершенно звучат сейчас, послышаться нам такими же, какими они были тогда, в те давние времена. Я просто знаю, Джин, что все так и будет. Это поможет нам, особенно тебе, примириться с настоящим, и, что еще важнее, с будущим.
ДЖИН. С каким будущим?
Небольшая пауза.
УИЛФ. И кое-что еще. Это займет нас. Ты это оценишь. В этом есть смысл. Это поможет скоротать время, потому что время здесь, уверяю тебя, ковыляет, опираясь на палку.
Он что-то мурлычет про себя.
ДЖИН. Ты никак не хочешь понять, что я стала совсем другая…
УИЛФ. Нет, не другая. И мы те же. Мы состарились. Только и всего. Но это произошло так быстро, что мы не успели измениться. В душе, я тот же лихой парень, каким был всегда. Между прочим, я и в тюрьме сидел…
ДЖИН. А я нет. Я другая сейчас, но я уважаю память о той, которой я была…
УИЛФ. Это ужасно изматывает и совершенно бессмысленно, я бы на твоем месте забыл.
ДЖИН. Ты — не я. Когда я говорю о той, какой когда-то была,
я говорю о другом человеке, в чьем теле и душе я жила. Та, другая, которой я была, когда-то сияла на небосклоне…
РЭДЖ. Ты повторяешься.
ДЖИН. О, заткнись, Рэджи… (Она садится, старается не заплакать.)
Со временем сияние тускнело, а теперь и вовсе угасло…
СИССИ. О ком мы говорим сейчас?
РЭДЖ. О Джин Хортон. Вот о ком.
ДЖИН. Да, Джин Хортон была такой. Я чту память о ней и не стану делать ничего такого, что ее опорочит. Поэтому, даже сама мысль о том, что я должна сейчас стараться… не могу представить. (Она борется со слезами. Рэджи протягивает ей носовой платок.)
РЭДЖ. Будет, Джин, будет. Не зацикливайся на этом. Посмотри, хоть раз в жизни, правде в глаза. Мы еще живы, но нам осталось не слишком много. Так живи на полную катушку. Каждый день, каждый час, каждое мгновение. К дьяволу ту Джин, которая была тогда. Живи сейчас, ради бога. Мы живы. Давайте отпразднуем это. Мы ведь артисты и живем для того, чтобы праздновать жизнь. Что мы еще умеем? Это наше призвание. Пой с нами…
