- Двух сыновей, Кир. - Перебила его Анна-Лиза - Ты забыл о нашей малышке Эльзе.
Стоило Анне-Лизе напомнить Киру о его непризнанной сестренке, он смутился и покраснел помня о том, что колдуны обладают невероятно острым слухом. Решив отложить разговор на более подходящее время, он взял её руку в свою и замолчал. Почти тотчас к нему в голову полезли мысли, связанные с ростовщиком Баррасом и его внезапным возвращением в Барилон. Пожалуй, с ним он хотел встретиться даже больше, чем с Эльзой и уж ему-то он не станет признаваться в любви, а постарается так запрессовать этого выродка, что тот обязательно проявит себя и всю свою дьявольскую сущность.
Уже на следующий день после трагедии в Пьяном лесу мастер Телемак доказал всем свою оперативность, распорядительность и недюжинный ум. В полдень он явился в его кабинет с большим листом бумаги, на котором была нарисована подробная схема передвижения всех экипажей, выехавших в тот злополучный день из города с указанием времени. Он же первым и назвал имя главного подозреваемого, на которого указывало множество прямых и косвенных улик. О том, что ростовщик мог быть тем самым магом-дегенератом, говорило многое. В первую очередь то, что будучи практически соседом Робера Пико, сад старого обувщика примыкал к парку ростовщика и именно в саду тот обсуждал со своим старым другом поездку в Бермор и то, что теперь можно платить золотом, он вполне мог подслушать. Именно об этом Робер и Жорес поведали Телемаку после своего пробуждения.
Второй косвенной уликой против ростовщика было то, что он, отправляясь в свой очередной налогово-грабительский набег на жителей Майерлиндена, области к югу от Барилона, поехал как раз по южной дороге и, по всем расчетам, должен был въехать в Пьяный лес со своими бандитами минут за пятнадцать до того, как в него въехал Робер Пико, получивший подряд на пошив огромной партии обуви для армии. Но это было только самым началом длинной цепочки улик, ведущих к ростовщику Баррасу и банде его прихлебателей.
В ту же ночь самые опытные колдуны-оборотни, поднявшись на борт летающих лодок, обнюхали и обследовали каждый квадратный сантиметр Южной дороги и прилегающей к ней лес. В четырех километрах от опушки они нашли то место, где с дороги съехала большая, дорогая карета. Колеса этого экипажа были "обуты", для мягкости хода, в гудировые покрышки с оригинальным рисунком. Со следа тотчас сделали гипсовый слепок и быстро нашли изготовителя покрышек и он показал под присягой, что их заказал у него не кто-нибудь, а именно ростовщик Баррас.
Из кареты, остановившейся на обочине в Пьяном лесу, вышел какой-то высокий и очень грузный мужчина, оставивший на влажной земле отчетливые следы босых ног. Их слепки тоже были приобщены к материалам дела. Но самым главным было то, что короткая дорожка следов оканчивалась четким отпечатком четырехпалой, словно у огромной птицы, когтистой лапы, длиной около полуметра. Следы вели в сторону леса, до которого в этом месте было метров семьдесят. Никаких следов, ведущих от леса к обочине дороги и карете, колдунам-следопытам найти не удалось.
В качестве улик были также приняты показания, данные под присягой двадцатью пятью колдунами-оборотнями, которые обернувшись волками и пантерами, барсами и даже одним медведем, обнюхали сначала следы черного оборотня, затем сук со следами садки и после этого обломки фургонов. Все они, а их по приказу Телемака привезли ночью, подняв с постели, из других городов, сказали что запахи идентичные и принадлежат одному и тому же существу. Тюрингерские и вентрийские колдуны и слыхом не слышали о трагедии в Пьяном лесу, а потому их показания также приобщили к делу, как достоверные и полученные из независимых от следствия источников, а стало быть они не были сфабрикованы.
Телемак Кобурн, действуя интуитивно, прекрасно отдавал себе отчет в том, что следствие нужно проводить очень качественно и без ляпсусов. О, он здорово поработал, этот старый вор и конокрад. Хотя уже и так было ясно, что на лесной дороге, по которой ехал большой караван ростовщика, из кареты Барраса, остановившейся на обочине, выпрыгнул мужчина, ростом за два метра и весивший добрых два с половиной стоуна, сделал буквально пять шагов по недавно отсыпанному в том месте грунту, еще не успевшему зарасти подсеянной травой и, превратившись в чудовище, оттолкнулся от земли лапой взлетел в воздух, держа направление к Юго-западной дороге.
Во всем Барилон нашлось тридцать семь таких же рослых толстяков, но все они, кроме ростовщика Барраса, в этот день оставались в городе и никуда из него не выезжали, что было подтверждено не менее, чем пятью свидетелями у каждого их этих верзил. Так что все указывало на ростовщика, хотя те, кто хорошо его знал, очень удивлялись, ведь этот тип обычно отправлялся грабить народ с утра пораньше, всегда ездил верхом и никогда не выезжал из города с отрядом менее двух сотен головорезов, а тут, вдруг, изменил всем своим привычкам и уехал на ночь глядя всего с какими-то шестью десятками самых преданных своих прихвостней.
Когда утром третьего дня Кир вместе с Телемаком пришел к Роджеру и главный полицейский доложил ему обо всем, тот дико разорался. С его слов выходило, что Баррас был чуть ли не более важной фигурой в провинции, чем он сам. Оно было и немудрено, ведь этот тип действительно был ставленником короля, прибыл в провинцию девять с лишним лет назад и считался неприкасаемым только потому, что выложил в королевскую казну ровно пятьдесят миллионов фунтов, за что и получил все налоги сроком на двадцать лет. Это произошло ровно за один год до появление на Ильмине Морбрейна.
Кир недолго терпел испуганные вопли графа и в ответ заорал на того так, что тот с перепугу чуть не выпрыгнул в окно, особенно после того, как маршал ударом кулака проломил столешницу его любимого письменного стола. Граф Барилон любезно разрешил генералу Кобурну продолжать расследование и тот начал рыть еще глубже. К полному удивлению графа, его маршал очень радовался тому, что главным подозреваемым по делу о ритуальном убийстве четырех человек оказался не кто-либо, а ростовщик Баррас, этот фактический хозяин провинции Ренделон.
Первым въехал во все Калюта и тотчас схватился за голову, ведь этот тип, по его расчетам, уже дважды, а то и трижды отбил свои бабки и стал богатейшим человеком всей Феринарии. Сообразив же, что произойдет после этого, он тихонько заскулил, представив себе, какие деньги обломятся человеку, который выведет Барраса на чистую воду. Тем более, что имя этого человека ему было прекрасно известно. Однако скулил он недолго и, громко воскликнув одно единственное слово и одно междометие: - "А налоги!" - дико захохотал. Неизвестно сколько бы времени он смеялся, если бы Кир не пнул его тогда ногой в каменно-твердую задницу и не прошипел злобным голосом: - "Да, получишь ты свои налоги, получишь".
Именно поэтому, не смотря на занятость, Кир, однажды утром вскочил на самого резвого жеребца и, отмахав тридцать миль, посетил деревню Райская Благодать, чтобы поговорить с местными жителями о том, как ссужал им деньги ростовщик Баррас и как взыскивал с них свои деньги. Уже к полудню он убедился в том, что московские бандиты многому бы могли у него поучиться, ведь он давал деньги под сто процентов и только сроком на один месяц, а счетчик включал с первого же дня задержки платежа в размере пять процентов за каждый просроченный день и потом начислял проценты на проценты, что иной раз увеличивало сумму долга в пять раз.
Самое же страшное заключалось в том, что у Барраса в подвале его замка имелась своя собственная тюрьма и в ней сидело уже пятеро жителей этой деревни. Уже этого одного вполне хватило бы для того, чтобы вздернуть этого негодяя на виселице и оставить его висеть в петле до тех пор, пока он окончательно не издохнет. От графского гнева Барраса спасало то, что он всем совал под нос грамоту короля и люди боялись жаловаться на этого негодяя.
