Она. Кто это?
Он. Ну, Мартин! Не говорите, что не знаете Мартина, знаменитый скелет нашего детства!..
Она. Нет, не знаю.
Он. Ну, из кабинета биологии в начальной школе!
Она. Ха! Да он комик, ваш доктор.
Он. И, наконец, в маленьком шкафчике, странным образом убереженном от пыли, эта бутылка бурбона.
Она. Ну, слава богу, теперь всё нормально, я успокоилась.
Он. Это еще не всё…
Пауза.
Она. В его голосе я почувствовала нерешительность. Глухую тоску.
Он пытался изобразить из себя храбреца со всеми своими сложными стилистическими построениями, но я явственно ощущала истинные чувства, исходящие из этого человека. И мне было страшно, и в то же время любопытно услышать продолжение его рассказа.
Пауза.
Он. Интересно вам узнать продолжение?
Она. А вы как считаете?
Он. В шкафчике этом было множество ящиков. Я наудачу выдвинул один.
Школьная тетрадь. Надпись: «Небольшой трактат по поводу диковинных болезней» и внизу подписано: «срочно отослать издателю». Но в самой тетради было написано совсем немного:
4 сентября на приеме была женщина, ее можно назвать красивой. Элегантная, с величественной осанкой. Довольно быстро я обнаружил у нее синдром первородного греха. Мне уже случалось наблюдать эту диковинную болезнь у многих пациенток. Описание ее навязчивых идей, касающихся Адама и Евы, подтвердило очевидность этой странной болезни, происходящей от чувства вины, покорности и яростной потребности в приключениях.
Она. Ну, видите? Признаться, мне нравится наблюдать, как ваше недоверие постепенно превращается в убеждение. Вы ведь не принимали меня всерьез, правда? Сознайтесь, что до этого медицинского заключения вы воспринимали меня как мещанку с неудачным замужеством и ипохондрией, которая придумывает себе разнообразные болезни, дабы обмануть свою скуку и страх перед старением?…
Он. Простите меня, но я так привык иметь дело с ложью, что сделался скептиком…
Она. Допустим. Тем не менее, вам не кажется, что сведений слишком мало для серьезной публикации? И потом это никак не проясняет всей нелепости ситуации.
Он. Есть еще одна вещь.
Она. Ага!
Он. Записная книжка. Дневник назначенных встреч, если хотите.
Она. Ну и?
Он. Он абсолютно пуст. В течение многих месяцев. Девственно чистые страницы. Кроме сегодняшнего числа. В тот самый час, в который нам было назначено, вписаны два слова: он и она. Именно в одно и то же время.
Пауза.
Он. Сверх того, наружная дверь тоже заперта.
Она. Ага.
Пауза.
Она. Стало быть, мы в заточении.
Он. Можно сказать, почти замурованы.
Она. Какая‑то фантастическая история.
Он. Света стало меньше, правда?
Она. И что вы предлагаете?
Он. Идеи мои иссякли…
Она. Не можем же мы здесь остаться! Будто пленники вульгарных бандитов! Заживо погребенные! Позабытые всеми на свете!
Он. Да, у меня тоже такое чувство.
Она. И вы смирились с этим…
Он. Не вижу другого выхода.
Она. Вы трус.
Он. Да, так можно сказать.
Она. Так нельзя, шевелитесь же, вы ведь мужчина, не так ли?
Он. Физиологически — да.
Она. Физиология ваша мне в высшей степени безразлична! От вас требуется лишь вывести нас из этой нелепой ситуации.
Он. Тут я бессилен, совершенно бессилен!
Она. Почему вы улыбаетесь?
Он. Мне пришла в голову одна мысль.
Она. Все‑таки! Давно пора!
Он. Одно сравнение.
Она. Ближе к делу.
Он. Я не решаюсь.
Она. Давайте, давайте, не ломайтесь.
Он. Так вот, я считаю, что ситуацию эту — вы и я, наедине, запертые здесь вместе — вполне можно сравнить с вашим раем…
Она громко смеется.
Она. Но мы не голые.
Он улыбается.
Она. Думаю, вы шутите.
Пауза.
Он. Не воспользоваться ли случаем и не начать ли всё с начала? Поскольку нам известно, что у Адама и Евы дело обернулось худо, достаточно вернуться к истокам истории, избегая ошибок, совершенных нашими предками. И тогда — прощай ваша болезнь и все проявления чувства вины!
Она. Было бы слишком просто.
Он. А яростная жажда приключений?…Мне кажется, что сложились все условия, чтобы ее утолить, не так ли?…
Она. Вы становитесь циником, старина.
Он. Извините меня. Я не хотел.
Она. Не будем больше об этом.
Пауза.
Он. А я так рассчитывал на Кона.
Она. Так и я тоже!
Пауза.
Он. Признайте все же, что у нас с вами много общего.
Она. Допустим, что некоторое сходство имеется.
В углу звонит телефон. Долгая пауза.
Они смотрят друг на друга в тревоге.
Она. Вы не подойдете?
Он. Я не у себя дома.
Она. Ладно.
Она снимает трубку.
Она. Алло! Послушайте, я…чего? как?…
Он. Включите громкую связь!
Она. Громкую связь… попробуем.
Она включает громкую связь телефона.
Слышен голос, странным образом напоминающий Его голос.
Голос. …мои извинения. Это доктор Кон. Знаю, что у нас на сегодня назначена встреча, но, видите ли, я решился полностью изменить свою жизнь, отправиться в путешествие и, главным образом, покончить с этим глупым проектом: претендовать на излечение диковинных болезней — какое самомнение! И потом это ни к чему не приведет, да еще сам и заразишься ненароком. Я всё бросаю и отправляюсь на край света, в одиночестве, туда, где ночи тихи и светлы. Надеюсь, что вы не будете на меня сердиться. Кстати, я уверен, что в эффективном лечении вы прекрасно обойдетесь без меня. Еще раз прошу меня извинить.
Она. Алло?…Не думаете же вы, однако, что вам удастся вот так ускользнуть? Мы заперты в вашем зале ожидания целую вечность и значит…
Голос. Прежде всего, примите, пожалуйста, мои извинения. Это доктор Кон. Знаю, что у нас на сегодня назначена встреча, но, видите ли, я решился полностью изменить свою жизнь, отправиться в путешествие и, главным образом, покончить с этим глупым проектом: претендовать на излечение диковинных болезней — какое самомнение! И потом это ни к чему не приведет, да еще
Она резко бросает трубку.
Он. Это запись.
Она. Благодарю за информацию.
Он. Да, простите.
Она. Прекратите извиняться каждую минуту, черт подери. Лучше объясните мне плюс к этой запутанной интриге, в которой я ничего не поняла, почему это голос, который мы только что услышали, странным образом напоминает кое — кого, если вам ясно, о чем я говорю…
Он. Нет, мне неясно, не знаю, что вам и ответить, у меня, как и у вас, просто руки опускаются.
